Новости

«К 135-летию со дня рождения Варвары Николаевны Рыжовой»

С.Н. Дурылин

ВАРВАРА НИКОЛАЕВНА РЫЖОВА

Часть 1


Часть 2.

По окончании гимназии сестры-погодки, Варвара Николаевна и Елена Николаевна, поступили на драматические курсы при Малом театре.
На курсах были интересные лекторы, поддерживавшие исконную связь Малого театра с Московским университетом. Преданные друзья Малого театра, профессора и доценты университета читали будущим актерам историю русской литературы (Алексей Веселовский), историю драмы и театра (Н. И. Стороженко), историю западноевропейских литератур (М. Н. Розанов), «бытовую историю» (археолог ид Исторического музея В. И. Сизов). На курсах преподавались пение, пластика и танцы, рисование и грим.

Душою курсов, притягательным магнитом был Александр Павлович Ленский, преподававший «практику драматического искусства»; другим преподавателем этого искусства был О. А. Правдин.
«Нашим учителем был обожаемый А. П. Ленский»,— с восторгом и благодарностью вспоминает В. Н. Рыжова.

Ленский, наряду с Ермоловой, был лучшим выразителем художественной правды и свободной мысли не только в Малом театре, но и во всем русском театре того времени.
Одаренность Ленского была исключительная: великолепный, могучий актер, он был также режиссером, живописцем, скульптором, художником слова, мыслителем, общественным деятелем.

«Я был влюблен в Ленского, — признается К. С. Станиславский,— и в его томные, задумчивые, большие голубые глаза, и в его походку, и в его пластику, и в его необыкновенно выразительные и красивые кисти рук, и в его чарующий голос тенорового тембра, изящное произношение и тонкое чувство фразы, и в его разносторонний талант к сцене, живописи, скульптуре, литературе».

Эту «влюбленность» в Ленского, превосходно выраженную основателем Художественного театра, в еще большей степени испытывали его ученики.

Ленский не был педагогом в обычном смысле слова, У него не было особой «системы Преподавания», он не обучал своих учеников техническим приемам актерского мастерства. Он давал ученикам другое, гораздо более значительное: ни с чем несравнимую радость общения с художественным творчеством, с вдохновенной мыслью, с пытливыми исканиями высокоодаренного художника театра, преданного искусству до самоотвержения. Редчайшее право войти в мастерскую творящего художника и стать свидетелем и соучастником его творчества—вот что давал Ленский своим ученикам. И вот почему его ученики (и в их числе В. Н. Рыжова) вспоминают не технические указания педагога, а страстное горение художника искусством, его способность зажечь этим горением ученика, его призывы к радости и подвигу творчества.

Весною 1893 года сестры Музиль окончили драматические курсы.

В экзаменационном спектакле В. И. Рыжовой пришлось играть две роли: Лауры в пьесе Бьернстьерне-Бьернсона «Новобрачные» и Бор-ской в пьесе «Общество поощрения скуки», переделанной Виктором Крыловым из пьесы Э. Пальерова. Обе роли были не по душе Рыжовой: ее тянуло к Грибоедову и Островскому, ей были одинаково чужды и сложная психологическая пьеса норвежского драматурга и нелепо перелицованная на русские нравы французская салонная комедия. Однако дарование Рыжовой было бесспорно, и она вместе с сестрой была принята на сцену Малого театра.

Рыжова никогда, ни на один день не покидала Малого театра. Она была ему верна неизменно, как бы ни становились порою трудны условия работы в нем. Покинуть Малый театр, перейти в другой театр (а как легко было это сделать, как гостеприимно раскрывались перед Рыжовой двери многих театров) для Рыжовой было так же невозможно, как переменить родину на чужую страну.

«Одно могу сказать, — писала Рыжова в письме ко мне в пятидесятилетнюю годовщину своей работы на сцене (1943), — что вся моя жизнь была отдана Малому театру. Все мои воспоминания сводятся к следующему: вот в этом году такие роли играла и жила только ими. Вся остальная жизнь была на последнем плане. Я всю жизнь только учила роли и перевоплощалась в те образы, которые играла».

Сценический путь Рыжовой был нелегок. В труппе Малого театра было много превосходных актрис: Ермолова, Федотова, Никулина, Садовская, Лешковская были в самом расцвете своих исключительных дарований. Роли доставались Рыжовой с большим трудом; приходилось упорно добиваться права играть незавидные роли в комедиях и водевилях в очередь с другими актрисами. Сидеть и смотреть, как играют другие,, Рыжовой, по ее словам, не хотелось. «Я была упряма и требовала себе в очередь»,— писала она в том же письме.

Двух сестер Музиль в театре прикрепили к двум смежным амплуа: Варвару Николаевну (Музиль 1-ю) к «ingenue comique»,-Елену Николаевну (Музиль 2-ю) к «ingenue dramatique». И «комическая невинность» и «драматическая невинность» были условностями французского театра, и молодым русским актрисам, воспитанным с детства в живом духе реализма Островского, было нелегко подчинять себя законам и традициям французского амплуа, насильственно пересаженного на русскую почву.

В свой первый сезон (1893—1894) Рыжова выступала 77 раз, но 54 раза из них только «на выходах», а 23 — в водевилях.

Первой ролью из репертуара Островского была Евгения в «Трудовом хлебе» (сезон 1894—1895), второй — Марья Власьевна в «сценах из .народной жизни XVII века» — «Воевода» («Сон на Волге») (сезон 1895— 1896). Оба спектакля шли в воскресные утренники, организованные А. П. Ленским с целью дать возможность своим ученикам я молодым актерам театра выступать в больших ролях классического репертуара. Ленский был бессменным режиссером этих свежих спектаклей, обновивших репертуар Малого театра. Театральное .начальство косо смотрело на эти спектакли, и Ленскому приходилось бороться за право молодежи на самостоятельные шаги в репертуаре Гоголя и Островского.

Ленский дал возможность Рыжовой играть роли, соответствовавшие характеру ее жизнерадостного, смелого дарования.

Спектакль «Воевода» (21 апреля 1896 года) имел большое значение в жизни Варвары Николаевны.

В этом спектакле, где впервые: вышли yа сцену ученики А. П. Ленского, еще не покинувшие школьной скамьи (А. А. Остужев, С. В. Айдаров, Л. М. Леонидов, А. В. Васенин), роль Степана Бастрюкова играл молодой артист Малого театра Иван Андреевич Рыжов, выдвинувшийся в ролях «любовников», по преимуществу бытовых, художник большой сценической простоты и прекрасной русской речи.

«Играя с ним влюбленную пару, — вспоминает В. Н. Рыжова, — мы и в жизни полюбили друг друга, и я вышла за него замуж и из Музиль 1-й сделалась Рыжовой. У нас родился сын Николай, который теперь также состоит артистом в труппе Малого театра». Это представитель четвертого поколения «театрального рода» В. Н. Рыжовой — заслуженный артист республики Н.И. Рыжов.

Однако роли Островского были случайными в .репертуаре первого пятилетия сценической деятельности Рыжовой. Артистке приходилось постоянно выпархивать на сцену в однообразном обличий всевозможных водевильных простушек и резвушек. Рыжова весело щебетала, заразительно хохотала и легко кружилась в этих водевильных и полуводевильных .ролях условного .амплуа «ingenue comique», но рвалась она к совсем другим ролям, к таким, в которых художественные образы возникали бы из
Ума холодных наблюдений
И сердца горестных замет,
вызванных явлениями русской жизни.

К ролям, которые она чувствовала «своими.», Рыжовой приходилось прорываться через тот порочный круг условного амплуа, в который ее упорно пытались заключить. Субретка поневоле и «комическая .невинность» по принуждению, Рыжова и в более поздние годы предпочитала играть крошечную роль «первой приживалки» в «На всякого мудреца довольно простоты» (1905), лишь бы прикоснуться к живительному источнику художественной правды. И эта кособокая, косощекая приживалка, иссохшая в своей горькой скуке, привлекала к себе взор зрителей с такой же пристальностью, как великолепная Турусина Н. А. Никулиной или неподражаемая Мамаева Е. К. Лешковской.

«Счастье было в том, — писала мне В.Н.Рыжова в одном письме, — что нам не мешали и не навязывали свои образы. Я творила сама, без помощи других. Никто с голоса не учил... Я, играя в начале своей творческой жизни с кем-либо в очередь, тогда не приходила, и не смотрела другую исполнительницу... Ни у кого ничего не брала, а давала все свое, вот почему никогда и не видала, как играет та, с которой играю в очередь. Мне было интересно свое, я никого не копировала: пусть будет плохое, но свое, в этом я честна».

А чтобы «свое» было хорошее, а не «плохое», Рыжова много и внимательно училась. У нее с детства были хорошие учителя: отец дома и в театре, Островский дома и в пьесах, А. П. Ленский в школе и на сцене. Рыжова в одном из писем с гордостью вспоминает: «Островский любил отца как артиста-художника за необыкновенную простоту, непосредственность и искренность». За все это любила отца и всему этому училась у него и дочь.

Когда В. Н. Рыжова встречалась со своим отцом на сцене, играя в одном и том же спектакле, очевидно было не только их родство по происхождению, но и родство по сценической простоте, по веселой сердечности, по чистоте и свежести красок, по теплой непосредственной жизненности.

Вспоминается встреча В. Н. Рыжовой с ее отцом в доме Фамусова в «Горе от ума» (1902). Отец вышел на сцену князем Тугоуховскйм, дочь — Лизой. Престарелый захудалый князь был само ничтожество: такая ветхость ума., растерявшего не только все мысли, но и слова; а из -глаз веселой, бойкой Лизы сверкала такая живость ума, такой горячий поток острых слов струился с ее уст, что, казалось, ничего общего не могло быть между князем, изображаемым Музилем, и горничной, передаваемой Рыжовой. Но было между ними общее. К отцу и дочери одинаково были применимы слова Островского об отце: «Какой тон у этих актеров! Сама жизнь!»

Прилежно училась Рыжова и у других замечательных мастеров Малого театра. В беседе
молодыми актерами Москвы на вопрос, какая актриса запечатлелась у нее в памяти на всю жизнь, Рыжова отвечала:
«Ермолова. Это была потрясающая актриса, и она изумительно играла как комедии, так и трагедии. Ома играла роль Евлалии (в «Невольницах») после «Марии Стюарт» и давала такую простоту, такую наивность, вы ей верили: настолько она была чиста. А как она играла Кручинину в «Без вины виноватых!»

На вопрос, кто был ее самым близким, непосредственным учителем, Варвара Николаевна отвечала: «Никулина. Она была так непосредственна, так сценически темпераментна! Если вы возьмете всех нас, сварите, то не будет того, что было у Никулиной и у Садовской».

Имя Ольги Осиповны Садовской В. Н. Рыжова всегда произносит с благоговением.
В этих трех именах заключено прекрасное многообразие актерского творчества Малого театра, идущее от таких великих истоков, как Щепкин, Мочалов, Пров Садовский. Рыжова выступала в маленьких ролях и просто на «выходах», но она играла в тех пьесах, где Н. А. Никулина, непосредственная ученица Щепкина, пленяла яркостью, свежестью и «наивностью», увлекая огнем своего комедийного темперамента. О. О. Садовская в любой ее роли была превосходной школой русского народного реализма, одинаково богатого мудрой простотой и глубокой задушевностью. М. Н. Ермолова в комедии, в пьесах Островского давала незабываемый урок того, как в «комическом» может звучать высокочеловеческое, а в трагедии достигала, как ни одна европейская актриса, высоты героического подъема.

И тут же .рядом, в тех же пьесах выступали любимый наставник, лучший из русских актеров той эпохи А. П. Ленский, достойный наследник своего отца М. П. Садовский, предельно эмоциональный Ф. П. Горев, уверенный мастер русской речи К. Н. Рыбаков, непосредственный, сильный комик В. А. Макшеев. Было у кого учиться правде и красоте сценического искусства!

Но, учась у А. П. Ленского, Н. А. Никулиной, О. О. Садовской, у своего отца, Рыжова никогда никому не подражала.

«Я почти все роли свои любила играть, — указывает В. Н. Рыжова в примечании к «Спику любимых ролей» (сообщенному автору этой книги),-— за исключением Пошлепкиной в «Ревизоре». Эту роль терпеть не могла играть, потому что все свои роли творила сама, а Пошлепкина стояла перед глазами — О. О. Садовская, и я никуда уйти не могла от ее образа и это мне мешало: так играть, как Садовская играла, никто так не сыграет: это было гениально, а я люблю хоть из маленького стаканчика пить, но свое, а не чужое».

Должно поспорить с В. Н. Рыжовой о величине ее «стаканчика». Вот уже более полувека «маленький стаканчик» Рыжовой обильно поит нас живительным напитком художественной правды.

Варвара Николаевна наследовала некоторые роли Никулиной (Лизу в «Горе от ума», Варвару в «Грозе», Глашу в «Хрущевских помещиках»); ей свойственны неувядаемая свежесть и радостная наивность, которыми всегда веяло от образов Никулиной. Но все это у Рыжовой — от себя; она не реставрирует никулинских приемов, не «возобновляет» никулинских образов. Если говорить музыкальным языком, Рыжова творит в тех же светлых, жизнерадостных тональностях, что и Никулина, но мелодия у нее всегда своя, и гармонизирует мелодии она по-своему.

То же надо оказать и о творческом отношении Рыжовой к О. О. Садовской. Можно насчитать не один десяток ответственейших ролей, которые Рыжова, получила по наследству от Садовской, и ни в одной из них она не повторяла игры Садовской — всюду нашла свой, рыжовский путь к тем же образам.

В более поздние годы Рыжовой приходилось работать с режиссерами различных направлений, в том числе и с такими, которые принципиально не считались ни с автором, ни с актером, навязывали им собственную трактовку образов; и всегда Рыжова оказывалась непобежденной, сохраняла полную самостоятельность своего творческого почерка.

«Меня не сломишь; я упрямая, — говорила при этом Варвара Николаевна, — и если уж в молодости я удержалась на своих ногах, стоя возле Никулиной и Садовской, то в пожилых-то годах, бог даст, устою без чужих костылей».

За свою более чем полувековую деятельность Рыжова сыграла свыше двухсот пятидесяти ролей, и в каждой из них — в одних больше, в других меньше — всегда чувствовалось, как крепко она стоит «на своих ногах».

За полвека Рыжова сменила три амплуа: из «комических невинностей» перешла на молодые бытовые роли, а затем на характерные и на роли старух, но каждый раз эта перемена делалась не по настоянию режиссера и даже не по приказу самого строгого из режиссеров — времени, а по требованию творческой воли и художественной совести самой артистки. Смена амплуа, переход к новому кругу ролей всегда помогали Рыжовой подняться на новую художественную высоту.

ПРОДОЛЖЕНИЕ СЛЕДУЕТ