Александр
21 ноября 2009 г.
Одна из красивейших постановок «Малого», своей красотой привлекающая даже далекого от театра человека, - однако игрой актеров, едва ли не худшая в репертуаре театра, прежде всего, актеров молодых, только вышедших на сцену. Создается ощущение, что нищает профессия актера: их-то, становится больше, но талант как будто распределяется пропорционально количеству появившихся.
Наихудшее впечатление оставляет – что самое печальное – главный персонаж – Митька. На протяжении трех часов приходится выслушивать и видеть его кривляние на сцене и искреннее желание изображать – да, в желании ему не откажешь – игру актера. Главный режиссерский образ застенчивого детинушки проваливается с треском. Если закрыть глаза во время речи Митьки, и не видеть его в замызганном сюртуке, представляется, что это «бык» в кожаной куртке, остановлен гибддешником и с распальцовкой пытается вдолбить бедному инспектору «да ты чо, начальник, в натуре»:
Я-с... я-с, Пелагея Егоровна, за всю вашу ласку и за все ваши снисхождения, и даже чего, может быть, и не стою... как вы, по сиротству моему, меня не оставляли и вместо матери... я... вами должен быть всю жизнь благодарен и завсегда Богу молить-с. (Кланяется в ноги.)
А звучит это так: «Да ты чо, старая, ослепла? Не видишь, как я на тебя пахал, млять, сто лет!».
Возможно, так же плохо смотрелась бы Любушка – но благодаря коротким репликам, она не успела испортить спектакль.
Не менее ужасно, чем Митька, играет Африкан Савич. У него нет ни одной фразы, которая была бы сказана искренне, из души, вместо этого только и слышен ужасный наигрыш, затмеваемый громким голосом да «эффектами». Особенно неприятно видеть испорченным один из патетических моментов пьесы – когда перед нами должен был бы раскрыться внутренний мир Африкана – но увы, этого не происходит:
Любовь Гордеевна. А вас та жена... покойная любила?
Коршунов (смотрит на нее пристально). А вам, сударыня, зачем это?
И т. д. Тут бы надо вызвать свои чувства из глубины души, вспомнить все страдания, доставленные ненавистною женою, и аккумулировав эти воспоминания, дать ответ; однако актер вскакивает, словно ужаленный и истошным голосом гремит: «ты пошто боярыню обидел, смерд?»
Менее оскорбительно для чувств зрителя выглядит игра отца Любушки – такое впечатление складывается благодаря эффектным переходам пьесы, как например, в эпизоде, где гнев сменяется слезами:
Пелагея Егоровна. Гордей Карпыч, неужели в тебе чувства нет?
Гордей Карпыч (утирает слезу). А вы и в самом деле думали, что нет?!
Но в отдельных моментах он выглядит безобразно - например, отвечая Африкану Савичу, он произносит свою фразу, будто школьник, отвечает у доски зазубренный вчера текст:
Гордей Карпыч. Как тебе угодно, Африкан Савич! Мне только конфузно перед тобою! Но ты не заключай из этого про наше необразование - вот все жена. Никак не могу вбить ей в голову. (К жене.) Сколько раз говорил я тебе: хочешь сделать у себя вечер, позови музыкантов, чтобы это было по всей форме. Кажется, тебе ни в чем отказу нет.
Спектакль «вытащили» режиссер спектакля и актер, сыгравший Любима Торцова. Режиссерская работа обогатила бедных на внутренние переживания актеров внешней притягательной для зрителя атрибутикой. По этой причине Разлюляев смотрится вполне прилично – но не такое впечатление могло сложиться, поставь его играть роль Митьки – тут уже за эффектами не спрячешься, тут уже талант нужен, а не только умение ловко прыгать и скакать по сцене. Колоссальна наполненность спектакля режиссерскими находками – как например, когда Гордей Карпыч, разглагольствуя о модах и приличиях, пьет шампанское из ведра для бутылки.
Но главным спасительным кругом для тонущего «Титаника» стала игра А. Коршунова.
Любая фраза – порой самая незначительная – наполнена у него жизнью. Вспомните, как он произнес заключительные слова: «Бедность – не порок»: тихо, смотря куда-то в сторону, чуть ли не за кулисы. Как бы произнес эту же фразу, если бы играл эту роль Африкан Савич? – громко, с пафосом, адресуя в центр публики.
Самое главное достоинство А. Коршунова – он блистал там, где диалог был скучным, он умело раскрашивал своей игрой сами предлоги и междометья, насыщая их самостоятельной жизнью, делая их важными самих по себе образуя в этом самоцель игры актера.
Безусловно, А. Коршунов – самый талантливый актер в этом спектакле.
