Музыкальные истории, или синтез и синтетика

В идущем второй сезон «Таинственном ящике» П.Каратыгина появилась современная подзвучка, хотя сохранился живой оркестр.

Стилистика чеховских водевилей — «Предложение», «Медведь» и «Свадьба», объединенных в недавней премьере Малого близкой темой и общим названием «Свадьба, свадьба, свадьба!», разумеется, иная.

Музыкальные истории, или синтез и синтетика

Синтетические жанры как равноправное соединение разных сценических компонентов — явление на театре давно известное и вполне закономерное, но порой синтез оборачивается своего рода «синтетикой», то есть чем-то искусственным, ненатуральным, неживым.

Водевиль есть вещь

Наиболее близкий по структуре к мюзиклу, но при этом исконно отечественный жанр, имеющий многолетнюю историю, конечно же, водевиль. И вполне закономерно, что к нему, правда, после значительного перерыва, обращается Малый театр, старейшая сцена которого помнит множество водевильных представлений. Однако время и здесь вносит свои коррективы.
В идущем второй сезон «Таинственном ящике» П.Каратыгина, дополненном стихами А.Клюквина и положенном на музыку В.Мороза и Г.Гоберника (режиссер-постановщик Юрий Соломин), появилась современная подзвучка, хотя сохранился живой оркестр, а стилизованно условная сценография, вобравшая в себя приметы европейского городского пейзажа и уютной обстановки парижского кафе (художник Э.Стенберг), соединилась с обилием сценического дыма и эффектным парением мыльных пузырей. Роскошные «французские» туалеты, бурный канкан и кружащиеся в вальсе цветочницы — вся эта пышная красота отчасти сродни зрелищности современных мюзиклов. Но Малый театр — это прежде всего актерские работы. Постоянные переходы от разговорных эпизодов к вокальным и пластическим здесь выглядят вполне органичными, хотя большинство характеров в соответствии с условиями жанра наделены подчеркнуто гротескными чертами. И, конечно, центром русского водевиля, несмотря на его французскую основу, становится персонаж, вызывающий не только смех, но и сочувствие. Бедный, неудачливый актер Сен-Феликс (Эдуард Марцевич) — одержимый романтик, неисправимый фанатик театра, человек, вопреки всему сохранивший идеалы и не утративший чистоту души. Подчеркнутая контрастность «положительных» и «отрицательных» персонажей, счастливый финал с оттенком морализаторства также не нарушают традиций этого музыкально-комедийного жанра.
Стилистика чеховских водевилей — «Предложение», «Медведь» и «Свадьба», объединенных в недавней премьере Малого близкой темой и общим названием «Свадьба, свадьба, свадьба!» (режиссер-постановщик В. Иванов), разумеется, иная. И роль музыки здесь в соответствии с общей направленностью постановки скорее эпизодическая, хотя в действие включены и романсы, исполняемые то «всерьез», то откровенно пародийно, и греческий танец, похожий на сиртаки, который в финале отплясывает Дымба в компании своих официантов. Но в целом успешность спектакля, не предполагающего броской внешней зрелищности, зависит от индивидуальности того или иного исполнителя. И в итоге выигрывают те, кто, памятуя о всегдашнем российском «смехе сквозь слезы», не стремится свести игру лишь к откровенному комикованию, а соединяет веселье с тонкой иронией или оттенком легкой грусти.

Марина Гаевская
«Планета Красота», № 1-2, 200 г.

Мы продолжаем наши «водевильные» викторины, призом за победу в которых уже стали и еще будут две контрамарки на «Таинственный ящик». Новые вопросы традиционного конкурса смотрите в «АНТРАКТЕ».

Откройте «Таинственный ящик» для себя!

Началась традиционная зрительская викторина Государственного Академического Малого театра, в которой мы приглашаем принять участие всех желающих! Победителей ждут две контрамарки на водевиль П.Каратыгина «Таинственный ящик».

Откройте «Таинственный ящик» для себя!

Началась традиционная зрительская викторина Государственного Академического Малого театра, в которой мы приглашаем принять участие всех желающих! Победителей ждут две контрамарки на водевиль П.Каратыгина «Таинственный ящик».
В комедии-водевиле Государственного Академического Малого театра интрига заключается в том, что богатый старик оставляет в наследство заветный сундучок с неизвестным содержимым, на который претендуют весьма разнородные и колоритные наследники.
Откройте свой волшебный ящик сразу с двумя контрамарками на популярный спектакль. Те, кто правильно ответит на вопросы традиционной викторины Малого театра, смогут увидеть «Таинственный ящик» и, поверьте, получить массу удовольствия от феерического действа, великолепно передающего атмосферу классического водевиля.

1.Происхождение термина «водевиль»?
2.В каком веке и откуда этот жанр появился в России?
3.Полное название водевиля Петра Каратыгина?
4.Самый известный в прошлом веке исполнитель роли Сен-Феликса?
5.Кто впервые исполнил роль Сен-Феликса в постановке Малого театра?
6.Кто из актеров Малого театра сделал современную редакцию пьесы Каратыгина?
7.Чьей памяти художественный руководитель театра Ю.Соломин и режиссер «Таинственного ящика» собирался посвятить свой спектакль?

Присылайте ваши ответы на theatre@maly.ru
Мы ждем вас на наших спектаклях!

Страна изведанного

Не случайно «Гвоздем сезона» стал по единодушному признанию жюри этой московской премии спектакль Сергея Женовача «Правда хорошо, а счастье — лучше» А.Н.Островского.

Серьезный интерес вызвали и «Три сестры» А.П.Чехова в постановке Ю.Соломина, и предшествовавшая этому постановка водевиля «Таинственный ящик» П.Каратыгина.

Страна изведанного

Последние несколько сезонов жизни Малого театра провоцируют на размышления о какой-то качественно иной жизни одного из старейших русских театральных коллективов. С одной стороны, строгий академизм, безупречный вкус, выверенный временем и несколькими поколениями репертуар – черты, все более укрепляющиеся с веками существования, позволяющие недоброжелателям или просто тем, кто бежит, подобно Тарелкину, «впереди прогресса», заявлять с пренебрежительной интонацией о «музейности» театра. С другой – современное, живое осмысление старых текстов, которое невымышленно проступает в таких спектаклях, как, например, «Горе от ума», «Правда хорошо, а счастье — лучше» (оба спектакля поставлены С.Женовачем), «Три сестры» (постановка Ю.Соломина), «На всякого мудреца довольно простоты» (постановка В.Бейлиса). С третьей – мощный приток свежих сил, которые все более и более уверенно заявляют о себе, но не вступая в конфронтацию со своими учителями и старшими товарищами -молодежь вступает в труппу Малого театра на редкость органично, вливая молодое вино своей энергии в старые меха традиций.
Очень добрых традиций, что становится для меня все более очевидным с течением времени.
Спектакли Малого театра последних нескольких сезонов (собственно, это тоже можно назвать традицией) не заявляют громко и навязчиво о своей уникальности, не объявляют каждое свершение эпохальным событием. Труппа живет трудовой жизнью, очевидно, справедливо полагая, что «имеющий глаза да увидит».
Так и происходит.
Не случайно «Гвоздем сезона» стал по единодушному признанию жюри этой московской премии спектакль Сергея Женовача «Правда хорошо, а счастье — лучше» А.Н.Островского с блистательными актерскими работами Василия Бочкарева, Евгении Глушенко, Людмилы Поляковой, Глеба Подгородинского. Не случайно многими был отмечен спектакль «Старый добрый ансамбль» И.Губача в постановке Владислава Константинова, в котором пронзительно-трогательно сыграли А.Торопов, А.Кочетков, Ю.Каюров, В.Борцов, Л.Юдина, А.Евдокимова, В.Носик, «старая гвардия» замечательной труппы. Не прошли мимо благосклонных взоров критики и откровенной радости зрителей такие работы Малого театра, как «Усилия любви...» Шекспира (постановка В.Иванова) — молодежный спектакль, где с энтузиазмом и щедрым задором сыграли И.Иванова, И.Леонова, Е.Базарова, В.Андреева, С.Коршунов, В.Зотов, Д.Жулин, Г.Дронов, О.Доброван. Многим пришлась по вкусу и последняя по времени работа Александра Коршунова, поставленный им на малой сцене Филиала театра спектакль «День на день не приходится» А.Н.Островского, где сам он сыграл главную роль в окружении молодых артистов и студентов Щепкинского училища.
Серьезный интерес вызвали и «Три сестры» А.П.Чехова в постановке Ю.Соломина, своеобразное завершение цикла больших чеховских пьес, воплощенных в разное время на сцене Малого театра (об этом спектакле мне довелось уже подробно писать на страницах «Театральной жизни»), и предшествовавшая этому постановка водевиля «Таинственный ящик» П.Каратыгина.
Этот старый водевиль Юрий Соломин не только поставил с любовью и удивительной нежностью к театру, но и сыграл в нем роль артиста Сен-Феликса — человека, для которого нет ничего на свете превыше театра, именно потому он и получает по завещанию покойного предка все наследство. Что он будет делать с деньгами, эта птичка Божия, кажется, не ведающая в жизни ничего, кроме радости творить на подмостках? — построит маленький театр, куда соберет всех артистов-неудачников, и будет награждать каждое их появление щедрыми аплодисментами...
Юрий Соломин играет настолько просто, органично, что трудно поддержать эту «планку», заявленную с первых эпизодов спектакля, однако со своей непростой задачей превосходно справляются И.Иванова, О.Пашкова, А.Клюквин, А.Ермаков, А.Кудинович. Яркий, зрелищный (сценография этого спектакля оказалась последней работой замечательного театрального художника Энара Стенберга) и по-настоящему трогательный, этот спектакль в афише Малого театра явился напоминанием о том, как высоко ценили и любили в давние времена жанр, почти вышедший сегодня из употребления. А зря! — он много дает и артистам, и зрителям, потому что в наивном и простом водевиле живут и задевают, вовлекают в свой круг вопросы отнюдь не облегченные. Важно только, чтобы чистота жанра была соблюдена так, как это происходит в «Таинственном ящике».
Разные, разные названия появляются в афише, но это лишь кажется на первый взгляд. Если вдуматься, у Малого театра есть определенная, достаточно строгая и выверенная программа, в которую органично вписывается русская и мировая классика, но определенно не вписывается то, что мы именуем сегодня «новой драмой». Отнести это к недостаткам или достоинствам театра? — каждый решает для себя. Для меня это — достоинство, причем в том первозданном смысле слова, в котором оно употребляется сегодня довольно редко и избирательно.
Отсутствие в афише пьес «смутного времени» (а мы сегодня именно в этом времени оказались) — это и чувство собственного достоинства старейшего отечественного коллектива, не желающего допускать в свое строгое и стройное бытие ничего случайного, неустоявшегося; и достоинство эстетических и этических завоеваний, которые удерживаются как последний бастион. К.С.Станиславский справедливо полагал, что не может быть театра без современной драмы — мы часто сегодня обращаемся к этим словам как к панацее, оправдывая интерес к изломанной, лишенной характеров и жесткого сюжета драматургии. Малый театр от этого соблазна отказался — причем отнюдь не из принципа. В различные эпохи и он совершал свое паломничество в страну неизведанного, обращаясь к современной пьесе или к инсценировкам. Я помню на сценах театра «Берег» и «Игру» Ю.Бондарева, и «Картину» Д.Гранина, и «Возвращение на круги своя» И. Друце, и «...И аз воздам» С.Кузнецова, и «Целину» по Л.Брежневу, и «Пир победителей» А.Солженицына, и пьесы А.Дударева, А.Кудрявцева, В.Астафьева, Л.Зорина...
Из дня сегодняшнего со всей очевидностью заметно: одни из этих спектаклей были лучше, другие хуже, но в той или иной мере все они оказались, в конечном счете, чуждыми эстетике Малого театра, театра, принципиально ориентированного на классику, на современное прочтение вечного, на поиск невымышленных параллелей и ассоциаций, к обнаружению которых побуждает нас классическое искусство.
Путь Малого театра — это путешествие в Страну изведанного.
Мы так много упустили в нашем собственном прошлом, пробегая по его страницам скучающим взглядом школьника, что не усвоили и половины тех предощущений, тех уроков, что стали для нас нашим настоящим. Так много дано было предвидеть нашим классикам, что по сей день мы изумляемся точному попаданию в столь далекое для них будущее — наш нынешний день. А значит, если вдуматься, всмотреться, вслушаться, мы можем различить в монологах и диалогах их персонажей то время, которому дано стать нашим будущим...
Вот в этом и вижу я главную цель сегодняшнего Малого театра. В том, что некогда Георгий Александрович Товстоногов определил простым, но удивительно емким словосочетанием: «Перечитывая заново...» Как много можно почерпнуть для себя в этом перечитывании! Порой диву даешься, как заново раскрываются давно знакомые смыслы, как внезапно слышится пропущенное, на что никогда не обращал внимание раньше...
«Три сестры». Ирина в белом платье, Ольга в сером, похожем на ее учительскую форму, Маша — в черном. Мы так давно привыкли к этому сочетанию, словно сами наряжали сестер Прозоровых в эти одежды, не задумываясь, почему они одеты именно так. Но вот начался праздничный именинный завтрак, все уселись за стол и оживленно накладывают на тарелки пирог. Но встала Маша (О.Пашкова), подняв рюмку, и все затихли, все вслед за ней поднялись со своих мест и молча выпили. Ведь этот день — не только именины Ирины (В.Андреева), но и годовщина смерти отца сестер. Траур закончился, жизнь продолжается, но не для Маши, вероятно, гораздо сильнее всех в семье привязанной к отцу. Она по-прежнему в черном, она вносит ноту печали в происходящее своим настроением, тем, что сидит поодаль с книжкой в руке, пока ее сестры хлопочут вокруг гостей, расставляют цветы. Для нее этот день не праздничный, он навсегда связан с потерей.
Я никогда не видела этого прежде в спектаклях по «Трем сестрам», которых видела великое множество. Но для Юрия Соломина эта нота в самом начале действия оказалась необходимой, что-то уточняющей, что-то определяющей в сценическом повествовании. Очень точно найденной!..
Или, например, в спектакле «На всякого мудреца довольно простоты» Виктор Коршунов играет Крутицкого: в тельняшке, с гантелями и прилипшей к лицу постоянной дурацкой улыбочкой этот «столп общества» воспринимается неожиданно свежо, ярко, и когда он говорит об упразднении каких бы то ни было реформ, понимаешь, насколько для этого бодрячка опасен хоть какой-то проблеск мысли, который неизбежно возникает для него за любыми переменами.
Страх перед тем, что люди начнут думать, — смысл, сближающий неожиданно творчество Островского с эстетикой драматургов-абсурдистов XX века. И, что греха таить, вполне современное чувство...
Или «Правда хорошо, а счастье — лучше», где Сергей Женовач, кажется, самыми простыми средствами рассказал простейшую историю, а какой важной и нужной оказалась она для зрителей!.. Режиссер «омолодил» тех персонажей, которых традиционно играли очень немолодые артисты, и история любви Барабошевой (Е.Глушенко) и Грознова (В.Бочкарев) прозвучала и достоверно, и забавно, и трогательно, наполнив знакомое содержание совершенно новым эмоциональным чувством.
Или «День на день не приходится» — простой, наивный, но такой привлекательный спектакль о чиновнике Досужеве (А.Коршунов), человеке, который «всего себя посвятил на пользу человечества», а пользой этой в данном случае оказалось соединение любящих сердец и наказание подлеца, замыслившего неблагородное дело. Кажется, ничего особенного нет ни в пьесе А.Н.Островского, ни в спектакле, но тройского, ми в спектакле, но есть одно из главнейших свойств драматургии: четко очерченные характеры, смена событий, внятно выраженная мысль, никогда не стареющая мысль о Добре и Зле, есть история человеческих взаимоотношений — то, чего особенно остро недостает современной драматургии. А все это и позволяет артистам радостно отдаваться своей работе; как замечательно играют в спектакле В.Борцов, Е.Дмитриева, А.Коршунов, Д.Зеничев, как органичны и светлы О.Жевакина, студент С.Потапов... Вот и выходишь после спектакля из театра с чувством светлым и радостным: зло наказано, добро победило – все произошло как в сказке, которой так не хватает в нашей реальности.
Примеры эти можно множить, обращаясь к спектаклям не только последнего сезона, но и к тем, что появились в афише Малого театра два-три года назад. Появились, подчеркну вновь, благодаря той строго определенной линии, которую Малый театр избрал для себя магистральной. Здесь можно вспомнить и «Пучину» А.Н.Островского (постановка А.Коршунова), на мой взгляд, спектакля несправедливо недооцененного критикой; и «Дельца» О. де Бальзака (режиссер В.Драгунов) — пьесу, крайне редко появляющуюся в последние десятилетия в репертуаре современных театров несмотря на ее просто жгучую современность. Как блистательно сыграл здесь Василий Бочкарев, один из великолепнейших мастеров современного театрального искусства; и «Корсиканку» И.Губача, в которой уникальное мастерство демонстрируют Евгения Глушенко и Валерий Баринов...
Именно Малому театру принадлежит одна из замечательных инициатив, нацеленных на объединение и живое общение театральных коллективов России. Раз в два года проводится фестиваль «Островский в Доме Островского» — мероприятие отнюдь не статусное, лишенное официальной парадности и соответствующего пиара, что так моден и необходим сегодня. Руководители театра сами отбирают спектакли для участия в этом фестивале, и целая неделя посвящена исключительно отцу русской драматургии, Александру Николаевичу Островскому, чье имя так высоко почитается в этих старых стенах. Хозяева играют свои спектакли по Островскому, гости привозят то, чего нет в репертуаре Малого (или что играется не слишком часто), и мы получаем счастливую, по сути дела, уникальную возможность на протяжении недели слышать прекрасную русскую речь, наслаждаться четко очерченными характерами и очень простыми, очень внятными человеческими историями – смешными и грустными, но всегда непременно поучительными. А вот что мы усваиваем из этих историй — дело наше, индивидуальное...
Искусство Малого театра ненавязчиво в принципе — это тоже одна из основ этого театра, одна из его традиций. И потому на фестивали стараются приглашать такие же коллективы — ничего не навязывающие, не грозящие указующим перстом. Было несколько иных спектаклей на этих фестивалях, но они выпадали из общей программы, словно неопытные птенцы из материнского гнезда, разбиваясь о почву твердых традиций, которыми можно не восхищаться, которые можно не считать важными для себя, но которые существуют, несмотря на наше к ним отношение.
...Я люблю приходить в два здания Малого театра – основное, на Театральной площади, и в филиал на Ордынке. Здесь всегда царит совершенно особая атмосфера — театральности в каком-то утраченном значении этого старинного понятия. Почему-то в этих просторных фойе очень легко представить себе, как съезжались к ярко освещенному подъезду извозчики, пролетки, выходили нарядные дамы и кавалеры, витал легкий запах пудры и духов, шелестели веера над обнаженными плечами... Может быть, истории про купцов и чиновников были не слишком любопытны этой изысканной любопытны этой изысканной публике, но привлекали замечательные артисты, а водевили в исполнении признанных прекрасных мастеров всегда вызывали особенное оживление и смех. И летели на сцену букеты...
Так было в веке позапрошлом, прошлом, отчасти и нынешнем...
Страна изведанного...
Не есть ли это понятие двусмысленное, в котором второе слово несет в себе некий иронический оттенок? Может быть, нам только кажется, что мы все знаем? Но почему же тогда вновь и вновь приходим смотреть и опять познавать Пушкина и Гоголя, Островского и Чехова, Толстого и Достоевского — через уникальные актерские индивидуальности, через страстное желание режиссера сказать нам что-то, о чем никто до него так и не сказал?
Наверное, потому, что страна изведанного по-настоящему дорога и по-настоящему бесценна для тех, для кого искусство равно жизни.

Наталья Старосельская
«Театральная жизнь», №3 май, июнь 2004 года

Покойник вернулся на сцену

В Малом театре решили вернуться к истокам. Юрий Соломин поставил водевиль «Таинственный ящик», написанный Петром Каратыгиным в 1843 году.

Покойник вернулся на сцену

В Малом театре решили вернуться к истокам. Юрий Соломин поставил водевиль «Таинственный ящик», написанный Петром Каратыгиным в 1843 году.

На сцене - Франция. То есть, конечно, не Франция, а наше представление об этой стране. Франция как русская идея. Здесь говорят о любви. Здесь оркестры в каждом парке. Духовые влюблены в струнные. И «пень березкой стать мечтает» не только в весенний день, но и в зимний, и в осенний. Все бодры, веселы, и даже корыстные дяди и тети, если вглядеться попристальней, - приятные люди. «Французская жизнь» и стиль водевиля - сливаются.

В спектакле Юрия Соломина все влюблены. Правда, кто - в сундучок с наследством, кто - в барышню. Вернее, в мадемуазель. Но влюблены страстно.

Со дня первой постановки прошло немало времени, к творению Каратыгина возвращались редко, поэтому сюжет стоит напомнить. Здесь всем управляют две сюжетные линии, порой, как и положено, скрещиваясь: борьба за наследство, хранящееся в сундучке, и история немолодого актера (его играет Юрий Соломин), который мечтает о зрительской любви, но получает ее в виде гнилых помидоров. А поскольку актер этот беден и добродетелен, то наследство, конечно, достанется ему.

Любовная линия. Вот влюбленный Эмиль делает глубокий вдох, и - песня льется… Рифмы: «темная каморка» - «сухая корка». Здесь отца называют «батюшка», главная героиня чиста и в платье голубом, а главный герой - кудряв и добродетелен. Глянешь направо - начал стелиться дымок, налево - парочка влюбленных, взявшись за руки, готовится петь.

Возможно, как написано в программке, пора возрождать водевиль. Наверняка можно придумать тысячу побочных уважительных причин. А если рассматривать спектакль вне всего этого, то мы увидим, что из сундука Малого театра достали все водевильные приемы и приемчики и назвали это «возрождением».

С другой стороны, нелепо требовать от бифштекса свойств мороженого. Надо принять эти правила игры - и получить удовольствие. Это возможно. Но и тут есть повод скорчить недовольную мину. Смотрел я этот водевиль и вспомнил слова (не в контексте водевильных дел будь помянут) Достоевского. В одной из статей, посвященных театральному искусству, он писал, что с тоской вспоминает о том, как было весело смотреть, когда на сцене один герой залезал под стол, а другой вытаскивал его за ногу. А тот отчаянно брыкался.

Водевиль нуждается в таких «глупостях».

Итак, если принять эти правила игры и ждать от водевиля куража, трюков, вытаскивания за ногу из-под стола и тому подобных радостей, то тут придется затосковать вместе с авторитетом. Ведь чувствовалось, что препятствия для героев учинены автором водевиля, что образы трафаретны, простодушие - канцелярское, а веселость - казенная. И получился «пустячок», сделанный людьми, которые пустячки не очень жалуют.

Артур Соломонов
Газета, 30 апреля 2003 года

Сегодня, 8 апреля 2004 года, впервые роль актёра Сен-Феликса в водевиле Петра Каратыгина «Таинственный ящик» исполнит народный артист России Эдуард Марцевич.

Улыбка Соломина

Против мюзиклов - русский водевиль

В Малом театре состоялась премьера спектакля «Таинственный ящик».

Улыбка Соломина

Против мюзиклов - русский водевиль

На агрессивное засилье американских мюзиклов в нашей столице народный артист СССР Юрий Соломин решил ответить по-своему - старинным русским водевилем. В Малом театре состоялась премьера спектакля «Таинственный ящик». Написанный в первой половине позапрошлого века водевиль Петра Каратыгина поставлен художественным руководителем старейшего московского театра, и он же играет главную роль. Поставлен очень точно, выразительно, ярко, сыгран - блистательно.

При общении с Юрием Мефодьевичем давно уже я заметил, что есть одна тема, прикосновение к которой сразу приводит его в необычное волнение: теплеет взгляд, добреет голос. Это тема актерской преданности своему делу, тема возвышенной и бескорыстной любви артиста к сцене. Сильно прозвучала она в соломинской постановке «Леса» А.Н. Островского, где линия нищего, но благородного провинциального трагика Несчастливцева, противостоящего пошлости и несправедливости окружающего мира, все более набирая высоту по ходу спектакля, в финале становится настоящим его апофеозом. И вот теперь - разумеется, совсем иначе, но с той же пронзительной внутренней трогательностью - звучит эта тема в комедийно-водевильном действе, увлекательном и веселом.

Да, да, конечно, надо говорить и об увлекательности спектакля (ведь в пьесе есть прямо-таки захватывающая интрига), и о его изящной легкости, яркой зрелищности, чему немало поспособствовали сценография недавно ушедшего из жизни великого театрального художника Энара Стенберга и талантливая музыка композиторов Григоря Гоберника и Владимира Мороза. Но самое главное достоинство коллективной работы, заданной, направленной и слаженной Ю.Соломиным-режиссером, состоит, мне думается, все-таки именно в том, как непостижимо тонко и органично введена в безудержную игровую стихию трогательная, проникновенная нота старого артиста-неудачника, с беспредельной искренностью и любовью воплощенного на сцене Ю.Соломиным-актером.

Действительно, необходима большая собственная любовь к театру и такая же в душе живущая любовь к своим собратьям по искусству (ко всем, а не только к «успешным»!), чтобы психологически убедительно возник перед нами этот абсолютный бессребреник, житейски совершенно неприспособленный, даже во всех реальных обстоятельствах почти нелепый, всецело поглощенный одним-единственным стремлением - быть на сцене, играть для людей.

- Ты умрешь в сумасшедшем доме! - раздраженно бросает желающий ему, конечно же, добра друг, дабы подтолкнуть «на путь истинный». - Я умру на сцене, - отвечает он. И это не в драме, а в водевиле, веселая структура которого притом нисколько не нарушается. Вот оно, искусство Юрия Соломина, режиссерское И актерское. Вот он, его безупречный, изысканный вкус.

Центральная нота роли и всего спектакля, пожалуй, с наибольшей проникновенностью звучит в монологе-мечте главного героя, исполняемом Ю.Соломиным особенно прочувственно: «Театрик маленький построю, открою занавес - и ах!..». А театрик этот, оказывается, вот для кого и для чего ему нужен. Собрать «всех бездомных, обшиканных артистов» и самому вызывать их по десять раз на поклон. Чтобы подарить самую дорогую для любого играющего в театре радость!

Вы понимаете? О радости не только для себя мечтает герой Ю.Соломина. И не о славе для себя, не о больших деньгах. Собственно, деньги ему если и потребны, то лишь для того, чтобы расплатиться с долгами, выкупить отданные в залог свои сценические костюмы, ну а как вершина мечтаний - для постройки этого маленького театрика, но опять же - не для собственной какой-то выгоды.

Русский актер П.Каратыгин взял как основу своего водевиля французский материал, от которого в конце концов остались только сюжетная завязка да имена. Пьеса же получилась сугубо русская. Можно даже вспомнить любимого героя русских сказок по имени Иван, который полностью безразличен к богатству, за что и прозван кое-кем дураком. Но богатство под конец как раз ему и достается. А распоряжается он им столь же щедро и бескорыстно, как соломинский герой под занавес.

Надобно поблагодарить за великолепную литературную работу заслуженного артиста России Александра Клюквина, который (уже не впервые здесь, в Малом театре!) сделал современную сценическую редакцию старой пьесы и написал для нее стихи. Исполняет он роль нотариуса тоже великолепно. Интересны и другие актерские работы, которыми радуют народные артисты России Александр Ермаков и Борис Клюев, заслуженные артисты Ольга Пашкова и Алексей Кудинович, артисты Инна Иванова, Варвара Андреева, Алексей Фаддеев. Искрометно выступила в массовых танцевальных номерах (балетмейстер-постановщик - Любовь Парфенюк) большая группа студентов Щепкинского училища и актеров театра.

Словом, Малый во главе со своим художественным руководителем весьма убедительно доказал: не единым мюзиклом бродвейским может и должна жить сегодня отечественная сцена. Более того, наше, игранное на этой сцене давным-давно, даже в так называемом легком, или развлекательном, жанре имеет свои несравненные достоинства. Потому что несет не просто «чистую» развлекательность, смех ради смеха, но нечто гораздо большее - добрую и человечную мысль.

Виктор Кожемяко
Советская Россия, 19 июня 2003 года

Дедушка современного мюзикла ожил на сцене Малого театра

8 апреля на сцене Малого театра зрители смогут снова увидеть водевиль П.Каратыгина «Чудак-покойник, или таинственный ящик», поставленный весной 2003 г. Юрием Соломиным.

Максим Редин «Yтро.ru»

Дедушка современного мюзикла ожил на сцене Малого театра

8 апреля на сцене Малого театра зрители смогут снова увидеть водевиль П.Каратыгина «Чудак-покойник, или таинственный ящик», поставленный весной 2003 г. Юрием Соломиным. Спектакль, правда, прошел всего несколько раз и на время был снят из-за болезни постановщика, который сыграл здесь одну из главных ролей – актера Сен-Феликса. Потом, к большому огорчению всех успевших посмотреть «Таинственный ящик», его возобновление было опять отложено постановкой «Трех сестер». Теперь же водевиль предстанет в несколько обновленном виде: ролью Сен-Феликса Юрий Соломин поделился с Эдуардом Марцевичем, который, как ожидается, и будет играть 8 апреля.
Водевили в Малом – это исконное, то, что наши прапрабабушки и прапрадедушки смотрели перед началом какой-нибудь драмы или трагедии. С одной стороны водевиль был необходим для того, чтобы подождать собирающихся зрителей, а с другой — этот жанр оказывался превосходной актерской школой, через которую прошли все корифеи Малого театра. Нынешние мюзиклы – плоть от плоти водевиля. И Малый театр, который постоянно пытаются уколоть люди годами не видевшие его спектаклей, постановкой «Таинственного ящика» подтвердил свое право называться хранителем традиций русского театра. Спектакль Юрия Соломина очень яркий, пронизанный положительными эмоциями. Со сцены льется живая музыка в исполнении собственного малотеатровского оркестра, ее написали Григорий Гоберник и Владимир Мороз. Художественное оформление сделано Энаром Стенбергом, для которого «Таинственный ящик» стал последней работой в Малом театре. В спектакле заняты Борис Клюев, Александр Ермаков, Ольга Пашкова, Александр Клюквин и другие артисты театра.
Кстати, теперь кассы Малого театра открываются на два часа раньше и работают с 10:00 без обеда. Билеты на «Таинственный ящик» можно приобрести и в web-кассе.
Ближайшие спектакли состоятся на основной сцене 8, 11 и 27 апреля.

Максим Редин «Yтро.ru»

Премьера. «Таинственный ящик» П.А.Каратыгин.

О бедном артисте замолвили слово

Юрий Соломин давно мечтал поставить этот водевиль.

Премьера. «Таинственный ящик» П.А.Каратыгин.

О бедном артисте замолвили слово

Юрий Соломин давно мечтал поставить этот водевиль. Пьеска, некогда переведенная с французского и переделанная П.Каратыгиным (в которой сам он сыграл роль Сен-Феликса на сцене Александринского театра в 1841 году), давно уже манила его не только своей жанровой отточенностью, не только своей блистательной историей (когда-то непревзойденным исполнителем роли Сен-Феликса был В.Живокини) и даже не только давней идеей режиссера П.Васильева возобновить старую традицию игры водевиля после драматического спектакля. Сама тема «маленького артиста», неудачника, живущего одним лишь театром, показалась Соломину заманчивой. Тем более что сам он, как артист, знает, что такое настоящий успех, не обделен ни значительными ролями, ни зрительской любовью.

Думал Юрий Соломин и о том, что нынешнее пристрастие к мюзиклам отнюдь не с Запада на нас неожиданно свалилось, а продолжает одну из замечательнейших традиций русского театра.

Стихи, написанные артистом Александром Клюквиным (он блистательно сыграл в «Таинственном ящике» нотариуса Дюпре), звучат с легкой иронией и – что самое главное! – с отменным вкусом, который сегодня так редко встречается в текстах музыкальных спектаклей. «Таинственный ящик» вообще отличается изысканным вкусом: и сценография не так давно ушедшего из жизни Энара Стенберга, и канкан, лихо и легко исполняемый студентами Щепкинского училища и артистами труппы (балетмейстер Любовь Парфенюк), и вокальные номера (композиторы Григорий Гоберник и Владимир Мороз), и вся атмосфера этого веселого, трогательного зрелища – все исполнено неистребимой любви к театру как делу и смыслу жизни.

Мечта артиста-неудачника Сен-Феликса (сыгранного Ю.Соломиным трогательно и очень искренне) построить «театрик маленький», в котором он соберет ошиканных, освистанных артистов и, сидя в зрительном зале, будет по десять раз вызывать их на поклон, настолько романтична, что герой будто не замечает реальности. Вокруг спорят из-за наследства. А Сен-Феликс пребывает в очередной надежде, что на этот раз все сложится в его актерской судьбе иначе, совсем иначе! И поет Сен-Феликс так трогательно-чисто: «Театрик маленький построю, открою занавес и – ах!..»

Удивительным образом в непритязательном водевиле «Таинственный ящик» сходятся многие и многие мотивы и темы русского театра. Здесь есть свои «маленькие люди» со своими проблемами (Сен-Феликс и его дочь Джульетта, сыгранная Варварой Андреевой воздушно-легко), свои нувориши (ярко, на грани гротеска, играют Инна Иванова госпожу Рапе и Алексей Кудинович фабриканта Мерлюша), свои кичливые аристократы, готовые на все ради увеличения капитала (Баронесса и Барон очень смешно сыграны Ольгой Пашковой и Александром Ермаковым), и даже свой журналист – издатель газеты, «в которой не высмеиваются, а оплакиваются пороки людей», – в этой роли очень выразителен Борис Клюев.

Ю.Соломин-режиссер не чурается и эстрадных приемов. Так, сцена объяснения молодого помощника нотариуса Эмиля (Алексей Фаддеев) и Джульетты проходит на фоне цветного, струящегося, словно в шоу и мюзиклах, дыма. Они поют о своей любви, тянутся друг к другу, а дым меняет цвет, и возникает эффект какой-то совершенно иной, пародийно осмысленной реальности. Здесь вообще никто ни от чего не страдает – как в тех водевилях, которых мы никогда не видели, но о которых читали в множестве мемуарных книг, когда после драмы те же артисты развлекали публику зрелищем забавным, но в меру назидательным. И в этом смысле «Таинственный ящик», поставленный в Малом театре, представляется истинным возрождением жанра, который в какой-то момент истории присвоила себе классическая оперетта.

В одном из интервью Ю.Соломин сказал, что хотел бы посвятить этот спектакль памяти выдающегося сценографа Энара Стенберга. Случилось так, что эта работа стала последней в ряду блистательных работ художника, таким и запомнится Энар Стенберг: красочный задник, в котором угадываются контуры далекого от персонажей водевиля Парижа, легкие столики с уютными лампочками, расположенные то ли в уличном кафе, то ли в кабаре, поднимающаяся и опускающаяся площадка с живым оркестром, мыльные пузыри, летящие сверху во время монолога фабриканта Мерлюша, – мир легкий, подвижный.

Есть старый театральный анекдот. В финале спектакля «Гроза» наклоняется над утопившейся Катериной безутешный Тихон и говорит: «Хорошо тебе, Катя! А мне еще водевиль играть…»

Юрий Соломин замечательно доказал, что играть настоящий водевиль – это иногда лучше, чем оплакивать даже самых высоких героев.

Наталья Старосельская
Культура, 15 мая 2003 года

Премьера. «Таинственный ящик» П.А.Каратыгин.

ВОДЕВИЛЬ НА ИМПЕРАТОРСКОЙ МОСКОВСКОЙ СЦЕНЕ

На протяжении многих десятилетий водевили занимали значительное место в репертуаре Малого театра.

Премьера. «Таинственный ящик» П.А.Каратыгин.

ВОДЕВИЛЬ НА ИМПЕРАТОРСКОЙ МОСКОВСКОЙ СЦЕНЕ

На протяжении многих десятилетий водевили занимали значительное место в репертуаре Малого театра. Спектакль начинался и заканчивался постановкой какого-нибудь водевиля, по большей части одноактного.
Водевиль – обычно короткая, всегда с благополучным концом, комедия. Но на пути к удаче действующие лица встречают различные препятствия. Драматурги-водевилисты редко создавали характеры, но почти всегда маски: брюзги, ханжи, скряги, мота. Большое значение в водевилях имели куплеты. Иногда они заменяли монологи и давали возможность героям высказывать переполнявшие их чувства. Порой действующие лица при помощи куплетов обращались к зрительному залу, выражая свои и автора сокровенные мысли. Иногда куплеты связывались с действием, иногда касались действия только косвенно. Нередко водевильный куплет соединялся с каламбуром.
Водевиль предусматривал выход артиста из образа с тем, чтобы он обращался к публике – иногда с жалобой, иногда давая оценку происходящим событиям, иногда за советом. Водевилисты использовали многие приемы внешнего комизма, давали своим героям смешные имена и фамилии.
Забавными были и сами названия водевилей: «Угар от любви, или Жить тошно, а умирать еще тошней»,
«Жена и зонтик, или Расстроенный настройщик», «Горе от тещи, или Женись да оглядывайся». В 20-х, 30-х, 40-х годах ежегодно на сцене Малого театра появлялись десятки новых водевилей.
Нередко видные актеры выступали в качестве авторов водевилей. Среди них особый успех имели Дмитрий Ленский, актер Малого театра, и Петр Каратыгин, актер Александринского театра в Петербурге.
Водевили игрались живо, весело, напористо. От актеров они требовали музыкальности, умения танцевать, пластической выразительности, мастерского преподнесения каламбуров, а иногда и сочинения их, импровизации. Именно актер во многом создавал и преображал водевиль. Водевили были прекрасной школой мастерства, требовали высокого артистизма.

(Из статьи Ю.Дмитриева «Великий русский театр»)

Русский водевиль — это жанр, который должен возродиться,

считает художественный руководитель Малого театра Юрий Соломин. «Таинственный ящик»...

Малый театр впервые за свою богатую историю обратился к пьесе А.П.Чехова «Три сестры»...

Русский водевиль — это жанр, который должен возродиться,
считает художественный руководитель Малого театра Юрий Соломин.

Малый театр впервые за свою богатую историю обратился к пьесе А.П.Чехова «Три сестры». В прошлом месяце ее постановку завершил художественный руководитель прославленной труппы, народный артист СССР Юрий Соломин. Юрий Соломин — гость программы «Культурный вопрос».

- Какое-то время тому назад вы попали в больницу, в Италии находились. Потом приехали и, вместо того чтобы продолжать лечение, принялись тут же за репетиции «Трех сестер». Может быть, вы скоро и на сцену выйдете в спектакле?

СОЛОМИН: Я уже вышел, я играл «Горе от ума». Дальнейшее, думаю, пока надо попридержать, как все мне советуют. Потихонечку буду играть один спектакль.

- Сегодня, когда смотришь ту или иную версию «Трех сестер», видишь, что режиссер каждый раз находит, что открыть плохое в этих людях. А вы нашли возможность их показать очень хорошими людьми. Кстати говоря, это меняет и реакцию зала.

СОЛОМИН: Это ведь все написано у Чехова, я не сделал никакого открытия...

- Любой режиссер, когда приступает к репетициям, он что-то такое знает об этой пьесе, чего не знают другие. Что вы такого узнали о Чехове за время репетиций, чего, как вам кажется, сегодня недостает другим постановщикам?

СОЛОМИН: Я себя поймал на том, что пьесу я знал давно, со школьной скамьи, видел очень много спектаклей, и что-то меня раздражало, какая-то плаксивость раздражала, непонятность — в старых спектаклях... В новых, пятилетней давности спектаклях я не понимал, почему людей интересует что-то, о чем Чехов не писал. Поэтому я начал просто читать его записные книжки. И вот там все как раз оказалось просто и понятно.

- Вы в минувшем сезоне поставили обыкновенный русский водевиль «Таинственный ящик». И вдруг почувствовалось, как этот жанр востребован. Когда можно будет этот спектакль увидеть? И предполагаете ли вы, что кто-то еще или вы сами будете ставить и дальше водевили?

СОЛОМИН: Эта идея у нас существовала давно, и вот она осуществилась. Одно время просто это не советовали делать. Вот этот водевиль с 1973 года так у меня в голове сидит... Потом в училище я попробовал, и даже играли в филиале студенты, и это было неплохо. И вот несколько лет потребовалось для написания музыки, стихов, разработки всей. И когда все у нас было готово, даже музыка была записана, аранжирована, вот тогда мы начали репетировать. Но вообще, водевиль русский — это жанр, который должен возродиться, должен существовать. Самое главное, что зритель получает удовольствие.

- Когда этот спектакль вернется на сцену, и кто будет играть?

СОЛОМИН: Премьеру у нас играли только три раза в прошлом году. Сейчас мы репетируем, центральную роль будет играть Эдуард Марцевич. Будем надеяться, что 8 апреля это свершится.

радиокомпания «Маяк»

ВНИМАНИЕ! Изменения в репертуаре:

Вместо спектакля «Таинственный ящик» П.А.Каратыгина — 6 марта состоится спектакль «Три сестры» А.П.Чехова.

ВНИМАНИЕ! Изменения в репертуаре:

Вместо спектакля Таинственный ящик П.Каратыгина - 25 февраля состоится спектакль Три сестры А.П.Чехова.

На роль СЕН-ФЕЛИКСА в спектакле «Таинственный ящик» П.Каратыгина назначается народный артист России Эдуард Евгеньевич Марцевич.

СОЛОМИН МОЖЕТ И КАНКАН.

В новом спектакле Малого театра его художественный руководитель поет и танцует вместе с молодыми актерами.


Бытует мнение, что попасть в Малый относительно легко, поскольку в нем ставятся классические пьесы, а публика довольно равнодушна к ним. Но попробуйте купить билеты перед началом спектаклей — и вас постигнет неудача, не говоря уже о недавно состоявшейся премьере «Таинственного ящика».

СОЛОМИН МОЖЕТ И КАНКАН.

В новом спектакле Малого театра его художественный руководитель поет и танцует вместе с молодыми актерами.


Бытует мнение, что попасть в Малый относительно легко, поскольку в нем ставятся классические пьесы, а публика довольно равнодушна к ним. Но попробуйте купить билеты перед началом спектаклей «Горе от ума», «Правда хорошо, а счастье лучше» — и вас постигнет неудача, не говоря уже о недавно состоявшейся премьере «Таинственного ящика». Перекупщики, почувствовав, что здесь можно хорошо заработать, продают билеты по полторы тысячи, и зрители — покупают.

Спрашивается, почему водевиль Петра Каратыгина, написанный в 1841 году, вдруг стал хитом сезона? Да хотя бы потому, что забытый всеми жанр водевиля сегодня может конкурировать с мюзиклами, наводнившими всю Москву. Ведь именно с водевилей начиналась в России история музыкальных спектаклей.
Однако Соломин поставил «Таинственный ящик» не ради того, чтобы попасть в модную струю. У него была совсем другая цель — доказать всем, сколь неисчерпаемы творческие кладовые русского театра, надо только не полениться открыть их.
В водевиле Каратыгина интрига закручивается вокруг некоего сундука с деньгами. Некий богач по фамилии Мерлюш оставил своим потомкам странное завещание: открыть сундук ровно через 100 лет — в день его смерти и... Толи старик под конец жизни совсем «сбрендил», то ли ему захотелось подразнить своих родственничков, только в этом завещании есть один весьма существенный пункт: тот, кто наденет его костюм башмачника и пройдется в нем по городу, тому и достанутся все деньги.
Среди наследников в кабинете нотариуса начинается форменный переполох, их возмущению нет предела. Как, скажем, барон де Ратиньер (Александр Ермаков) или редактор «самой моральной» газеты Дероше (Борис Клюев) могут обрядиться в лохмотья и выставить себя на посмешище перед горожанами? Такое немыслимо. Это, конечно бы, мог сделать бедный актер Сен-Феликс, ему не привыкать рядиться в шутов и, таким образом, позорить род Мерлюшей, но он «не врубается» в ситуацию. В момент раздела наследства его голова занята другим — немедленно найти 90 франков, чтобы их с дочерью не вышвырнули из гостиницы. В противном случае ему придется отказаться от ангажемента в новом театре. А это его последний шанс. В конце концов, он должен доказать всем и в первую очередь себе, что ему под силу не только роли с единственной репликой «кушать подано», но и шекспировские страсти.
Пожалуй, на этом стоит остановиться и не углубляться в сюжет спектакля, потому что главное в водевиле все-таки не сюжет, а КАК артисты его играют. Ведь не случайно из недр этого легковесного жанра возникли такие актерские амплуа, как инженю-кокет, наивный простак. Вот и Юрий Соломин не постеснялся сыграть старого чудака, зашиканного публикой провинциального актера, которому постоянно снится один и тот же сон, будто выходит он на поклон, а в него летят тухлые яйца. Зрителю, естественно, смешно, а актеру грустно, и чем больше он грустит, вздыхая, как большая печальная лошадь, тем сильнее веселится публика. А сколько теплоты и нежности в голосе Соломина, когда его герой, получив все-таки наследство, предается мечтаниям о собственном маленьком театре, где все актеры любят друг друга. В этом эмоциональном всплеске водевильного персонажа я ощутила и личный мотив художественного руководителя Малого театра, который держит на своих плечах такую махину... Поэтому, когда в финале спектакля, после виртуозно исполненного канкана простак Соломин обратился к публике и попросил ее не судить артистов слишком строго, то в этой реплике пронзительно-трогательно выразилось и его отношение к тем, кто каждый вечер выходит с ним на сцену.
И вновь звучала бравурная музыка, и вновь пышные юбки актрис взвивались, обнажая их стройные ножки, но это не выглядело пошло, — наоборот, красиво и по-русски лихо. Спектаклем «Таинственный ящик» Малый театр открыл, кажется, какую-то новую страницу своей жизни.

Любовь ЛЕБЕДИНА.
газета «Труд»

Премьера. «Таинственный ящик» П.А.Каратыгин.

Из энциклопедии «Русский драматический театр»

ПЕТР АНДРЕЕВИЧ КАРАТЫГИН (1805-1879), актер, драматург. Брат знаменитого актера Василия Каратыгина.

Премьера. «Таинственный ящик» П.А.Каратыгин.

ПЕТР АНДРЕЕВИЧ КАРАТЫГИН (1805-1879), актер, драматург. Брат знаменитого актера Василия Каратыгина. Окончил Петербургское театральное училище, в 1832-38 преподавал в нем. Всю жизнь был актером Александринского театра на эпизодических комических ролях: Загорецкий («Горе от ума»), Замухрышкин («Игроки»), фон Фонк («Холостяк»). Как актер, по отзыву В.Г.Белинского, имел «талант односторонний, годный не для многих ролей, но, тем не менее, весьма замечательный».
В истории русского театра Каратыгин известен, главным образом, как автор водевилей. Он написал 73 пьесы, в том числе 46 водевилей (большинство из них – переводы и переделки иностранных пьес и русских повестей). Наибольший успех имели водевили «Сентябрьская ночь», «Дон Ранудо де Колибрадос, или Что и честь, когда нечего есть», «Заемные жены, или Не знаешь, где найдешь, где потеряешь», «Дом на Петербургской стороне, или Искусство не платить за квартиру», «Ложа 1-го яруса на последний дебют Тальони», «Вицмундир», «Чудак-покойник, или Таинственный ящик». Водевили Каратыгина были актуальны, не перегружены излишним действием, с живым, остроумным сюжетом.
Пьеса «Чудак-покойник, или Таинственный ящик» была написана в 1841 году и впервые поставлена в Александринском театре. Сам Каратыгин сыграл в ней роль Сен-Феликса.
Петр Каратыгин – автор «Записок» о прожитой театральной жизни.

(Из энциклопедии «Русский драматический театр»)

Премьера. «Таинственный ящик» П.А.Каратыгин.

«Ах, этот праздник – водевиль…»

Премьера. «Таинственный ящик» П.А.Каратыгин.

«Ах, этот праздник – водевиль…»

Водевиль – жанр легкой комедийной пьесы, в которой диалог и драматическое действие, построенное на занимательной интриге, на анекдотическом сюжете, сочетаются с музыкой, песенкой-куплетом, танцем. Название «водевиль» происходит от долины реки Вир в Нормандии (Vau de Vire), где жил в ХIV веке народный поэт-песенник О.Баслен. Водевиль возник во Франции. Сначала водевилями назывались куплеты-песенки с повторяющимся припевом, которые вводили в пьесы ярмарочных театров еще в первой половине XVIII века. Водевиль как театральный жанр сложился в годы Великой французской революции (1789-1794). Успех забавных маленьких пьес, воспринявших синтетичность ярмарочного театра, позволил драматургам П.А.О. Пиису и П.И.Барре открыть в Париже специальный театр «Водевиль»; вслед за тем появились и другие водевильные театры. Вскоре этот жанр проникает и в другие театры. Самый ранний водевиль содержанием, персонажами, балаганной буффонадой связан с пантомимой и ярмарочными парадами («Арлекин – расклейщик афиш», «Арлекин – портной»). В период якобинской диктатуры водевиль быстро насыщается политическим содержанием. Легкость и гибкость этого жанра, возможность за 1-2 дня написать и поставить маленькую пьесу, в которой куплеты обычно исполнялись на знакомые, популярные мотивы, позволили деятелям театра откликаться на злобу дня, воспевать рожденные революцией обычаи, высмеивать ее противников.
В начале XIX века во Франции наиболее популярным мастером развлекательного водевиля был Эжен Скриб, написавший самостоятельно или в соавторстве с другими писателями 150 водевилей, пользовавшихся необычайной популярностью. «Страсть к шутке, к веселости, к каламбуру составляет один из существенных и прекрасных элементов французского характера, - ей отвечает на сцене водевиль», - писал А.И.Герцен. Многочисленные современники и преемники Скриба наводнили своими водевилями сцены европейских театров. Среди них – Мельвиль, Баяр, знаменитый Лабиш.
Французский водевиль дал толчок развитию водевиля во многих странах и оказал влияние на европейскую комедию XIX века. С водевилем в значительной степени связано и развитие комедийного актерского искусства XIX века. Водевиль сыграл большую роль в борьбе против обветшавших традиций классицизма. Игра актеров в водевиле должна была отличаться естественностью, непосредственностью, импровизационной легкостью диалога, острой наблюдательностью, чувством юмора, умением подметить забавный характерный штрих, найти живое общение со зрителем. Блестящие мастера внешнего перевоплощения, актеры водевиля овладели искусством трансформации, играя по несколько ролей в одной небольшой пьеске.
В России водевиль появился в первые десятилетия XIX века как жанр, возникший на основе комической оперы XVIII века. Одним из первых русских водевилистов был Грибоедов, придавший водевилю литературно-полемическую направленность («Своя семья, или Замужняя невеста», «Кто брат, кто сестра, или Обман за обманом»). К этому направлению близок и Н.И.Хмельницкий. Современники, в том числе Грибоедов и Пушкин, любили его веселые, изящные пьески с остроумными, блестяще написанными куплетами, не лишенными полемического задора. Ранний русский водевиль связан также с именем А.И.Писарева. Он вносил в свои водевили обличительный оттенок. Сближение русского театра с передовой общественной мыслью не могло не оказать воздействия и на развитие водевиля. Лучшие водевили Ф.А.Кони, Д.Т.Ленского, В.А.Соллогуба, П.А.Каратыгина переносят на сцену русский быт и характеры.
Сценическое своеобразие русского водевиля заключалось прежде всего в том, что его исполняли не только блестящие комедийно-водевильные актеры, для которых этот жанр был основой репертуара, – Н.О.Дюр, В.Н.Асенкова, Н.В.Самойлова, В.И.Живокини, но и многие крупнейшие актеры русского театра, основоположники сценического реализма, – М.С.Щепкин, И.И.Сосницкий, А.Е.Мартынов, К.А.Варламов, В.Н.Давыдов и др. Наряду с заразительной веселостью, блеском, легкостью, изяществом они внесли в исполнительскую культуру водевиля психологическую тонкость, остроту общественной сатиры.
Во второй половине XIX века водевиль почти полностью вытесняется из репертуара русского театра другими жанрами. Особняком стоят 10 одноактных пьес Чехова, в большей или меньшей степени развивающи традиции русского водевиля.

(Из «Театральной энциклопедии»)

Премьера. «Таинственный ящик» П.А.Каратыгин.

Юрий Соломин: «Я давно мечтал о водевиле».

Водевили – это старинная традиция русского театра вообще и Малого в частности.

Премьера. «Таинственный ящик» П.А.Каратыгин.

Юрий Соломин: «Я давно мечтал о водевиле»

Водевили – это старинная традиция русского театра вообще и Малого в частности. Раньше после драматического спектакля обязательно должны были давать водевиль. Существует даже такой театральный анекдот. Когда заканчивается драма Островского «Гроза», Тихон говорит последние слова над умирающей Катериной: «Хорошо тебе, Катя!» И шепотом добавляет ей на ухо: «А мне еще водевиль играть!»
Много лет назад у нас был замечательный режиссер Петр Васильев, он поставил спектакль «Пучина», где мне посчастливилось сыграть Кисельникова. И была у Васильева такая идея: показать зрителям спектакль-ретро - драма и «на закуску» водевиль. Он выбрал водевиль «Чудак-покойник, или Таинственный ящик». Уже было и режиссерское решение, и декорации. Но руководство отнеслось к этому скептически, и спектакль не состоялся. И я думаю об этом водевиле уже более 35 лет. Я пробовал его ставить в училище, и получилось. Потом я привлек к этой работе композиторов Владимира Мороза и Григория Гоберника. Куплеты к водевилю написал наш актер Александр Клюквин, играющий одну из главных ролей. Оформление спектакля создал художник Энар Стенберг. К сожалению, мы будем выпускать спектакль без него… И мне бы очень хотелось посвятить этот спектакль памяти Энара Стенберга, замечательного русского театрального художника.
Много раз я откладывал этот замысел на потом, но годы-то идут. И я решил приступить к его осуществлению… Поставить водевиль и сыграть роль актера Сен-Феликса, которая мне была предложена Петром Васильевым, и которую я так и не сыграл 35 лет назад. Теперь в моем исполнении она «постареет», но, может быть, это даже к лучшему. Артист-неудачник – это тема, которая есть и у Островского в «Лесе», Несчастливцев и Счастливцев. И слова героя, Сен-Феликса, напоминают монолог Несчастливцева о благородстве актерской профессии. Сегодня во всем главенствует экономика, а мне хотелось бы сказать – оглянитесь вокруг, вспомните о культуре, о театре. Театр ничего материального не производит, это развлечение – как бы!.. Но это и духовность, это воспитание поколения...
А возникла у меня эта идея после того, как я услышал Леонида Утесова, как он рассказывает о том, что такое джаз. Грандиозный номер, который я не могу забыть по сей день. «И вообще, все это было в Одессе на свадьбах. Играла скрипочка – ну-ка, дайте скрипочку», - говорил он оркестру своим неповторимым голосом. Начинала пиликать скрипочка, потом он подключал другие инструменты. И получался блестящий номер, настоящий джаз. Вот и мне хотелось бы сказать: «Вы знаете, что такое мюзикл, как он возник? Он возник из водевиля. А началось это давным-давно…»