Новости

«ПОСЛЕ ГАСТРОЛЕЙ В ПЕТЕРБУРГЕ В МОСКВЕ НАЧИНАЕШЬ ИГРАТЬ ЛУЧШЕ…»

С Татьяной Панковой беседует театральный критик Майя Фолкинштейн («Театральные вести» (Санкт-Петербург» № 2 за 2010 год).

Театральному училищу имени М. С. Щепкина исполнилось двести лет. Столь солидную «дату» Москва отметила достойно, без пафоса торжественным вечером в Малом театре, гостями которого стали выпускники училища разных поколений. И среди них — Татьяна Панкова, одна из старейших отечественных актрис, чей профессиональный «стаж» исчисляется семьюдесятью годами. Это ли не повод побеседовать с Татьяной Петровной? Предполагалось, что речь пойдет исключительно о юбилее щепкинской школы. Но говорили мы и о театре в целом, и о единственном в биографии актрисы Малом театре в частности, и о корифеях «Дома Островского». А еще — о родном для Татьяны Петровны Петербурге и о театральной династии Панковых, «корни» которой находятся как раз в городе на Неве.

— Артистом был мой младший брат, Павел. Он работал в БДТ. Его очень ценил Георгий Александрович Товстоногов, в чьих спектаклях Павел играл большие роли. И, вообще, был успешным, хорошим актером. Актрисой стала и сестра Нина. Она, как и Павел, окончила Студию при Большом драматическом театре. Нина тоже играла в БДТ. В ее репертуаре были Купава в «Снегурочке», Татьяну в «Разломе», другие крупные роли. Нина пережила в Ленинграде блокаду. И оставаться в этом городе ей, вероятно, было тяжело. Видимо, по этой причине Нина переехала в Москву. Устроиться в театр не смогла и стала преподавать в ГИТИСе. Преподавала там тридцать лет. Имела и научную степень, и другие регалии.… Был у нас и еще один брат, старший — Василий, тоже артист. Василий погиб во время войны, вместе с бригадой Театра Балтийского флота, где он служил. Их корабль подорвался на мине. Папа считал, что это Вася «заразил» нас театром. Но, мне-то кажется, что в этом повинен сам папа. Ведь он великолепно читал стихи, мог облечь в стихотворную форму любую сказку. Так что, родоначальником нашей династии против своего желания оказался отец. Хотя он и не имел никакого отношения к театру. Он был крупным инженером. И к театру относился скептически. Поэтому, когда я объявила о своем желании поступать в театральный институт, он мне сказал: «Сначала приобрети профессию, а потом будешь заниматься своей ерундой». И я пошла в Университет, на физико-математический факультет, что, кстати, мне очень пригодилось впоследствии. Ведь любое образование — гуманитарное или техническое, обогащает человека, его кругозор. Между прочим, у нас в Ленинграде, в годы моего студенчества редко кто заканчивал один факультет. Многие сдавали экзамены, например, на физико-математическом и тут же бежали на исторический. Слушать лекции академика Евгения Тарле. Когда Тарле говорил о Наполеоне, он так нервничал, что у него даже слезы текли. Так он волновался. Он обожал Наполеона… Уникальные педагоги были и в Щепкинском училище. Тот же Зубов, курс которого я закончила.
Я много читала о том, каким педагогом был Станиславский, но, анализируя то, что я получила от Зубова, мне кажется, что Зубов, как педагог, был не хуже Константина Сергеевича, а в чем-то, может быть, даже лучше него. Константин Александрович сразу требовал от нас профессионализма. И с первых дней обучения погружал нас в атмосферу Малого театра. Мы участвовали в массовках, иногда говорили несколько слов, на деле, а не на словах постигая азы профессии.

— А что еще отличало Школу Малого театра?

— Конечно, всегда была приоритетна безукоризненная речь. У нас за этим особо следила Евдокия Дмитриевна Турчанинова, которая за малейшую провинность строго наказывала. Требовали от нас быть правдивыми на сцене. И неизменно уступать «пальму первенства» партнеру. Так как в Малом театре есть негласный закон: сначала — партнер, а потом уже — ты. Но главное нас учили полнейшему вживанию в образ, полнейшей отдаче на сцене. Был такой случай. Великолепная актриса Дарья Васильевна Зеркалова блистательно играла Элизу Дулитл в «Пигмалионе» Б. Шоу. Однажды она в первом акте неудачно подвернула ногу и сломала лодыжку. Ужас! Но она доиграла. Потом, после спектакля ей сапожок разрезали, иначе не могли снять его с опухшей ноги…. И сегодня в Малом театре также не жалеют себя и мастера старшего, среднего поколения, и молодые актеры. Сохраняет свои традиции и Щепкинское училище, годы учебы в котором — самые счастливая пора в жизни артиста. Вы «летаете» на «крыльях» успеха! Вас приняли в Училище! Для вас все ново. Вы видите перед собой настоящих актеров. Вы ими восхищаетесь. И у вас полно надежд. «Ну, ничего, — говорите вы себе, — эта роль не получилась, но вот следующая обязательно получится!». И так до конца учебы. А уж, если вас пригласили в труппу Малого театра, то это просто верх счастья! Особенно, если он всегда был вашей мечтой, как у меня. Я могла поступить учиться в Ленинграде, где тоже были великолепные театры — Александринский, Большой драматический, в самом расцвете была акимовская «Комедия». Но что-то меня не удовлетворяло. Какая-то во всем сквозила холодность. Все у питерских артистов было чуть-чуть «на цыпочках», чуть-чуть «на котурнах». Но вот однажды к нам приехал на гастроли Малый театр. И я пошла на спектакль «Дети Ванюшина», где главную роль замечательно, очень сердечно исполнял Николай Николаевич Рыбников. И я сказала себе: «Я хочу играть только так!». И уехала в Москву. Поступила в Щепкинское училище. Это был 1939-ый год. А официально я в труппе Малого с 1943-его. Шестьдесят шесть сезонов! Чем безмерно счастлива. И даже думать себе не позволяю о том, что когда-нибудь придется уходить. До сих пор играю. Правда, сейчас одних старух.

— Но, насколько известно, Вы играли их и в молодости?

— Да, с самого начала. В двадцать три года мне давали сорок. Первая роль — Ефросинья Старицкая в «Иване Грозном». Это уже такое «амплуа». Но ведь и Корчагина-Александровская в «Александринке» в двадцать с небольшим лет играла в каком-то спектакле старую, седую большевичку, а Блюменталь-Тамарина и вовсе никогда не получала роли молодых героинь, которые справедливости ради стоит заметить, по сравнению с ролями пожилых людей менее интересны. Возрастные роли, зачастую, выписаны намного богаче, содержательнее. Я с удовольствием их играю. Независимо от того, каков объем этих ролей. Мой учитель Константин Александрович Зубов говорил: «В искусстве не важно «что», важно «как». Да и в Малом театре принято ответственно относиться к любой работе. Вот Вам пример. Режиссер кино Сергей Юткевич ставил у нас спектакль «Южный узел». В нем крохотную роль Матери солдата играла Вера Николаевна Пашенная. У нее была всего одна реплика. Когда в колонне солдат героиня Пашенной видела своего сына, который спрашивал ее: «Маманя, где папаня?», она должна была ответить: «Убили папаню». Пашенная произносила эту фразу, подходила к самой авансцене и крестила войско. У всех, кто это видел, мурашки бежали по телу. И таких примеров можно привести немало. Малый театр славен великими артистами. Когда я пришла в театр, на его подмостки выходили Остужев и Рыбников, Пашенная и Турчанинова, Рыжова и Белевцева… Следующее поколение — Зеркалова, Гоголева.… Сейчас тоже есть прекрасные артисты. Но таких индивидуальностей, как, скажем, Рыжова нет. Она была неповторима!

— А Вам никогда не предлагали преподавать в Щепкинском училище?

— Предлагали. И Коршунов. И Зубов, сразу после того, как я окончила Училище, звал меня в ассистенты. И это, наверное, было бы интересно передать свой опыт молодым. Но я очень нетерпелива. Я начинаю раздражаться, если вижу, что кто-то не может выполнить простое, на мой взгляд, задание. А с таким настроением нельзя идти на урок. И потом, я всегда была востребована в театре. Утром репетировала. Вечером играла. Поспишь немного и опять бежишь на репетицию. Все время была в работе. Снималась в кино. Много гастролировала. В том числе и в Ленинграде. Это изумительный город. Кажется, все здесь так, как в Москве. И — все не так! После того, как некоторое время поиграешь в Петербурге, и в Москве начинаешь играть лучше. Потому что, здесь другой зритель, более требовательный что ли. По уровню выше московского. Как будто питерская грандиозная архитектура не позволяет им понижать культурный уровень. И нам невольно приходится «подтягиваться». Но я не ругаю Москву. Я ее люблю. Восхищаюсь москвичами, их азартом, их деловым настроем. Но Петербург в моей душе всегда будет занимать особое место.


Беседу вела Майя Фолкинштейн.
«Театральные вести» (Санкт-Петербург» № 2 за 2010 год).