Новости
ОСТРОВСКИЙ. ПЯТЬ ЗВЕЗДОЧЕК
ОСТРОВСКИЙ. ПЯТЬ ЗВЕЗДОЧЕК
ОСТРОВСКИЙ. ПЯТЬ ЗВЕЗДОЧЕК
Жухлые, состаренные краски на афишах — прием «сепия» — наконец-то превратились в большое театральное событие. Неделю в нашем городе гостил Государственный академический Малый театр, проложив свою гастрольную траекторию, приуроченную к 250-летию с момента создания первой труппы, через Екатеринбург, Тюмень, Новосибирск и Кемерово. «Дом Островского», как по старинке называют театр в столице, привез пять спектаклей, три из которых — по пьесам Островского.
Нет, конечно, Малый театр — это не шипучка, которая пузырьками ударяет в голову. Это — дорогой, выдержанный временем коньяк, который следует лишь слегка пригубить, — для демонстрации причастности к высокому. Декорации намеренно роскошны: невероятных размеров зеркала, гнутые спинки, кожа и перья. Ритм нарочито замедлен. А режиссеру — как бы — отведен второй план, чтобы пьеса сумела прочитать себя, не выпустив ни единой строчки, ни одного подтекста, ни малейшего нюанса смысла.
На протяжении всех дней зритель яро встречает «приму» Малого — Ирину Муравьеву. Лауреат Государственной премии СССР, народная артистка России, а в гастрольном контексте — Мамаева в спектакле «На всякого мудреца довольно простоты» и Аркадина в «Чайке». Так яро, что закрадывались сомнения: кому рукоплещет зритель: актрисе, которая на сцене здесь и сейчас (две, казалось бы, совершенно разные роли в спектаклях по Островскому и Чехову поразительно похожи) — или все же ее непосредственным героиням из засмотренных до дыр кинокартин?
А в то время как любимые актеры по многу раз трогали одни и те же комедийные рычажки, на сцене блистал заслуженный артист России Александр Вершинин — находка Малого театра. Сюда он был принят по окончании «Щепки» еще в 1992 году, но — учитывая многотомную историю Малого театра — до сих пор балансирует между статусами молодого и ведущего актера. Как считается, одна из его лучших ролей — Глумов в комедии «На всякого мудреца довольно простоты», которую имел возможность оценить Новосибирск театральный. Проходимец у Вершинина — без лисьих ухваток, патетики и прочего «кружева». Он берет зрителя искренностью, главным принципом своей актерской работы. И даже назидательность Островского отступает перед его обаянием.
Если Островский от режиссера Владимира Бейлиса («На всякого мудреца довольно простоты») — трехчасовой, но накаляющийся от действия к действию, то Островский Сергея Женовача («Правда — хорошо, а счастье — лучше») — как лодочка без весел, плывущая по течению в штиль, которую пусть и закручивает в воронках редких сцен, но тут же отпускает. Главный создатель «воронок» — герой народного артиста России Василия Бочкарева, отставной унтер-офицер Сила Ерофеич Грознов. Старый солдат восторгает зал своим талантом карикатурно, но без излишеств, с огоньком и толикой самоиронии сыграть, увы, в отживающий театр комедии.
Были в гастрольном репертуаре еще два спектакля: «Волки и овцы» Островского и «Тайны Мадридского двора» Скриба. И, конечно, «Чайка» режиссера Владимира Драгунова. Снова подпрыгивает, вызывая овацию, — теперь уже в роли Аркадиной — Ирина Муравьева, застывшая в избыточном амплуа провинциальной примы. А рядом — чертовски прекрасный Тригорин, которого играет сам Юрий Соломин, художественный руководитель Малого театра. И сцена неторопливо кружится, обнажая великолепнейший остов усадьбы Сорина. Чтобы зрители в последний раз окинули взором и зафиксировали в памяти. И заложили это воспоминание, как этикетку от дорогого коньяка.
Ирина Тимофеева.
«Ведомости» (Новосибирск), 08.06.2007
Жухлые, состаренные краски на афишах — прием «сепия» — наконец-то превратились в большое театральное событие. Неделю в нашем городе гостил Государственный академический Малый театр, проложив свою гастрольную траекторию, приуроченную к 250-летию с момента создания первой труппы, через Екатеринбург, Тюмень, Новосибирск и Кемерово. «Дом Островского», как по старинке называют театр в столице, привез пять спектаклей, три из которых — по пьесам Островского.
Нет, конечно, Малый театр — это не шипучка, которая пузырьками ударяет в голову. Это — дорогой, выдержанный временем коньяк, который следует лишь слегка пригубить, — для демонстрации причастности к высокому. Декорации намеренно роскошны: невероятных размеров зеркала, гнутые спинки, кожа и перья. Ритм нарочито замедлен. А режиссеру — как бы — отведен второй план, чтобы пьеса сумела прочитать себя, не выпустив ни единой строчки, ни одного подтекста, ни малейшего нюанса смысла.
На протяжении всех дней зритель яро встречает «приму» Малого — Ирину Муравьеву. Лауреат Государственной премии СССР, народная артистка России, а в гастрольном контексте — Мамаева в спектакле «На всякого мудреца довольно простоты» и Аркадина в «Чайке». Так яро, что закрадывались сомнения: кому рукоплещет зритель: актрисе, которая на сцене здесь и сейчас (две, казалось бы, совершенно разные роли в спектаклях по Островскому и Чехову поразительно похожи) — или все же ее непосредственным героиням из засмотренных до дыр кинокартин?
А в то время как любимые актеры по многу раз трогали одни и те же комедийные рычажки, на сцене блистал заслуженный артист России Александр Вершинин — находка Малого театра. Сюда он был принят по окончании «Щепки» еще в 1992 году, но — учитывая многотомную историю Малого театра — до сих пор балансирует между статусами молодого и ведущего актера. Как считается, одна из его лучших ролей — Глумов в комедии «На всякого мудреца довольно простоты», которую имел возможность оценить Новосибирск театральный. Проходимец у Вершинина — без лисьих ухваток, патетики и прочего «кружева». Он берет зрителя искренностью, главным принципом своей актерской работы. И даже назидательность Островского отступает перед его обаянием.
Если Островский от режиссера Владимира Бейлиса («На всякого мудреца довольно простоты») — трехчасовой, но накаляющийся от действия к действию, то Островский Сергея Женовача («Правда — хорошо, а счастье — лучше») — как лодочка без весел, плывущая по течению в штиль, которую пусть и закручивает в воронках редких сцен, но тут же отпускает. Главный создатель «воронок» — герой народного артиста России Василия Бочкарева, отставной унтер-офицер Сила Ерофеич Грознов. Старый солдат восторгает зал своим талантом карикатурно, но без излишеств, с огоньком и толикой самоиронии сыграть, увы, в отживающий театр комедии.
Были в гастрольном репертуаре еще два спектакля: «Волки и овцы» Островского и «Тайны Мадридского двора» Скриба. И, конечно, «Чайка» режиссера Владимира Драгунова. Снова подпрыгивает, вызывая овацию, — теперь уже в роли Аркадиной — Ирина Муравьева, застывшая в избыточном амплуа провинциальной примы. А рядом — чертовски прекрасный Тригорин, которого играет сам Юрий Соломин, художественный руководитель Малого театра. И сцена неторопливо кружится, обнажая великолепнейший остов усадьбы Сорина. Чтобы зрители в последний раз окинули взором и зафиксировали в памяти. И заложили это воспоминание, как этикетку от дорогого коньяка.
Ирина Тимофеева.
«Ведомости» (Новосибирск), 08.06.2007
Дата публикации: 08.06.2007
ОСТРОВСКИЙ. ПЯТЬ ЗВЕЗДОЧЕК
Жухлые, состаренные краски на афишах — прием «сепия» — наконец-то превратились в большое театральное событие. Неделю в нашем городе гостил Государственный академический Малый театр, проложив свою гастрольную траекторию, приуроченную к 250-летию с момента создания первой труппы, через Екатеринбург, Тюмень, Новосибирск и Кемерово. «Дом Островского», как по старинке называют театр в столице, привез пять спектаклей, три из которых — по пьесам Островского.
Нет, конечно, Малый театр — это не шипучка, которая пузырьками ударяет в голову. Это — дорогой, выдержанный временем коньяк, который следует лишь слегка пригубить, — для демонстрации причастности к высокому. Декорации намеренно роскошны: невероятных размеров зеркала, гнутые спинки, кожа и перья. Ритм нарочито замедлен. А режиссеру — как бы — отведен второй план, чтобы пьеса сумела прочитать себя, не выпустив ни единой строчки, ни одного подтекста, ни малейшего нюанса смысла.
На протяжении всех дней зритель яро встречает «приму» Малого — Ирину Муравьеву. Лауреат Государственной премии СССР, народная артистка России, а в гастрольном контексте — Мамаева в спектакле «На всякого мудреца довольно простоты» и Аркадина в «Чайке». Так яро, что закрадывались сомнения: кому рукоплещет зритель: актрисе, которая на сцене здесь и сейчас (две, казалось бы, совершенно разные роли в спектаклях по Островскому и Чехову поразительно похожи) — или все же ее непосредственным героиням из засмотренных до дыр кинокартин?
А в то время как любимые актеры по многу раз трогали одни и те же комедийные рычажки, на сцене блистал заслуженный артист России Александр Вершинин — находка Малого театра. Сюда он был принят по окончании «Щепки» еще в 1992 году, но — учитывая многотомную историю Малого театра — до сих пор балансирует между статусами молодого и ведущего актера. Как считается, одна из его лучших ролей — Глумов в комедии «На всякого мудреца довольно простоты», которую имел возможность оценить Новосибирск театральный. Проходимец у Вершинина — без лисьих ухваток, патетики и прочего «кружева». Он берет зрителя искренностью, главным принципом своей актерской работы. И даже назидательность Островского отступает перед его обаянием.
Если Островский от режиссера Владимира Бейлиса («На всякого мудреца довольно простоты») — трехчасовой, но накаляющийся от действия к действию, то Островский Сергея Женовача («Правда — хорошо, а счастье — лучше») — как лодочка без весел, плывущая по течению в штиль, которую пусть и закручивает в воронках редких сцен, но тут же отпускает. Главный создатель «воронок» — герой народного артиста России Василия Бочкарева, отставной унтер-офицер Сила Ерофеич Грознов. Старый солдат восторгает зал своим талантом карикатурно, но без излишеств, с огоньком и толикой самоиронии сыграть, увы, в отживающий театр комедии.
Были в гастрольном репертуаре еще два спектакля: «Волки и овцы» Островского и «Тайны Мадридского двора» Скриба. И, конечно, «Чайка» режиссера Владимира Драгунова. Снова подпрыгивает, вызывая овацию, — теперь уже в роли Аркадиной — Ирина Муравьева, застывшая в избыточном амплуа провинциальной примы. А рядом — чертовски прекрасный Тригорин, которого играет сам Юрий Соломин, художественный руководитель Малого театра. И сцена неторопливо кружится, обнажая великолепнейший остов усадьбы Сорина. Чтобы зрители в последний раз окинули взором и зафиксировали в памяти. И заложили это воспоминание, как этикетку от дорогого коньяка.
Ирина Тимофеева.
«Ведомости» (Новосибирск), 08.06.2007
Жухлые, состаренные краски на афишах — прием «сепия» — наконец-то превратились в большое театральное событие. Неделю в нашем городе гостил Государственный академический Малый театр, проложив свою гастрольную траекторию, приуроченную к 250-летию с момента создания первой труппы, через Екатеринбург, Тюмень, Новосибирск и Кемерово. «Дом Островского», как по старинке называют театр в столице, привез пять спектаклей, три из которых — по пьесам Островского.
Нет, конечно, Малый театр — это не шипучка, которая пузырьками ударяет в голову. Это — дорогой, выдержанный временем коньяк, который следует лишь слегка пригубить, — для демонстрации причастности к высокому. Декорации намеренно роскошны: невероятных размеров зеркала, гнутые спинки, кожа и перья. Ритм нарочито замедлен. А режиссеру — как бы — отведен второй план, чтобы пьеса сумела прочитать себя, не выпустив ни единой строчки, ни одного подтекста, ни малейшего нюанса смысла.
На протяжении всех дней зритель яро встречает «приму» Малого — Ирину Муравьеву. Лауреат Государственной премии СССР, народная артистка России, а в гастрольном контексте — Мамаева в спектакле «На всякого мудреца довольно простоты» и Аркадина в «Чайке». Так яро, что закрадывались сомнения: кому рукоплещет зритель: актрисе, которая на сцене здесь и сейчас (две, казалось бы, совершенно разные роли в спектаклях по Островскому и Чехову поразительно похожи) — или все же ее непосредственным героиням из засмотренных до дыр кинокартин?
А в то время как любимые актеры по многу раз трогали одни и те же комедийные рычажки, на сцене блистал заслуженный артист России Александр Вершинин — находка Малого театра. Сюда он был принят по окончании «Щепки» еще в 1992 году, но — учитывая многотомную историю Малого театра — до сих пор балансирует между статусами молодого и ведущего актера. Как считается, одна из его лучших ролей — Глумов в комедии «На всякого мудреца довольно простоты», которую имел возможность оценить Новосибирск театральный. Проходимец у Вершинина — без лисьих ухваток, патетики и прочего «кружева». Он берет зрителя искренностью, главным принципом своей актерской работы. И даже назидательность Островского отступает перед его обаянием.
Если Островский от режиссера Владимира Бейлиса («На всякого мудреца довольно простоты») — трехчасовой, но накаляющийся от действия к действию, то Островский Сергея Женовача («Правда — хорошо, а счастье — лучше») — как лодочка без весел, плывущая по течению в штиль, которую пусть и закручивает в воронках редких сцен, но тут же отпускает. Главный создатель «воронок» — герой народного артиста России Василия Бочкарева, отставной унтер-офицер Сила Ерофеич Грознов. Старый солдат восторгает зал своим талантом карикатурно, но без излишеств, с огоньком и толикой самоиронии сыграть, увы, в отживающий театр комедии.
Были в гастрольном репертуаре еще два спектакля: «Волки и овцы» Островского и «Тайны Мадридского двора» Скриба. И, конечно, «Чайка» режиссера Владимира Драгунова. Снова подпрыгивает, вызывая овацию, — теперь уже в роли Аркадиной — Ирина Муравьева, застывшая в избыточном амплуа провинциальной примы. А рядом — чертовски прекрасный Тригорин, которого играет сам Юрий Соломин, художественный руководитель Малого театра. И сцена неторопливо кружится, обнажая великолепнейший остов усадьбы Сорина. Чтобы зрители в последний раз окинули взором и зафиксировали в памяти. И заложили это воспоминание, как этикетку от дорогого коньяка.
Ирина Тимофеева.
«Ведомости» (Новосибирск), 08.06.2007
Дата публикации: 08.06.2007
Художественный руководитель Малого театра —
народный артист СССР Юрий Мефодьевич Соломин
Партнеры
Информационная поддержка
Оценка качества услуг учреждений культуры
