Премьера спектакля «Мой нежный зверь» состоялась 10 февраля на сцене малого театра. о своей новой постановке «Вечерней Москве» рассказал народный артист России, режиссер Андрей Житинкин.

На исторической сцене Малого театра зрители увидят сценическую версию знаменитой повести Антона Чехова «Драма на охоте».

— Андрей Альбертович, почему выбор пал именно на произведение Антона Павловича Чехова?

— Я много лет мечтал об этом. В Малом театре у меня шел и «Маскарад» Лермонтова, и «Идиот» Достоевского, и «Пиковая дама» Пушкина, но я никогда не ставил здесь Чехова… И вдруг мне на глаза попалась его нашумевшая повесть «Драма на охоте», и я решил начать работать, назвав спектакль оригинально — цитатой из «Драмы на охоте» — «Мой нежный зверь». Как только осенью труппа собралась, стали репетировать...

Пьесы Чехова ставили в Малом театре не один раз, а этот проект стал последним при Юрии Соломине. За два дня до инсульта наш многолетний художественный руководитель пришел на читку, тогда уже он не очень хорошо себя чувствовал, но благословил и сказал, что эта постановка для Малого театра крайне важна. Еще Юрий Мефодьевич отметил тогда, что Чехов — его любимый писатель и такой же ценный драматург, знаковый автор, как и Островский. А уходя, Соломин обернулся в дверях и произнес: «Я желаю вам аншлагов»...

— Юрий Соломин ведь и сам много играл в спектаклях по Чехову в Малом театре.

— И роли эти обожал. Я считаю, что Антон Павлович до конца еще не разгадан. Он, на мой взгляд, очень чувственный автор, и я бы хотел сделать акцент на этом. В произведении — роковая страсть, которая погубила молодую героиню, и не только ее. «Драма на охоте» — запутанный, я бы даже сказал, эротический детектив, не похожий на пьесы Чехова. Более острый, динамичный.

Антон Павлович написал необыкновенно насыщенную историю о том, как можно убить любовь и как сама любовь кого-то убивает.

Чехов впервые поставил так вопрос, а потом в течение ХХ века и в начале ХХI века данная тема много раз возникала и в театре, и в кино. Мне приятно, что премьера состоится на основной сцене.

— Примечательно, что в вашей постановке задействованы актеры разных поколений…

— Да. В этом большой плюс. И из них семеро — народных, трое заслуженных артистов России и, конечно, молодежь. На роль бывшего судебного следователя Ивана Камышева я назначил Андрея Чернышова. Он удачно дебютировал в моей недавней премьере «Летят журавли».

А роль Оленьки досталась молодой актрисе, выпускнице Щепкинского института, кстати, курса Юрия Соломина — Варваре Шаталовой. Все артисты желали сыграть в этом спектакле, истосковались по хорошему тексту, к тому же была возможность импровизировать.

Мне очень нравилось, когда, работая дома, они что-то приносили на репетицию, предлагали свои варианты, даже если имели эпизодическую роль. Другое дело, что теперь будем нервничать, ведь всем хочется, чтобы наше наслаждение текстом разделил зритель.

— А почему вы назвали спектакль «Мой нежный зверь?»

— Во-первых, хотелось, чтобы оно в какой-то степени осталось в памяти зрителей от фильма «Мой ласковый и нежный зверь», а во-вторых, это, скажем так, ключевая парадигма Чехова — «нежный зверь». И там еще есть фраза Ивана Бунина, которую Антон Павлович очень любил: «В любви столько звериного…» Как хочешь, так и понимай. Но в нашем спектакле немало нежности и красоты. И тогда как в фильме только одна любовная линия — между Оленькой и Камышевым, то в повести их несколько.

— Наверное, для зрителей это будет неожиданно?

— Да. И они увидят интересную драматургию, много конфликтов, при этом каждый герой спектакля на их глазах будет совершать нравственный выбор. Интрига появится в первой же сцене, когда Камышев принесет в редакцию повесть и заявит, что она про любовь и убийство...

Между прочим, Чехов написал повесть «Драма на охоте», будучи еще молодым человеком, в 23 года. Он не только замечательный драматург, но еще и тонкий прозаик.

— Насколько спектакль «Мой нежный зверь» актуален в наше время?

— Очень актуален, потому что сегодня зрителю хочется абстрагироваться от политики. Он идет в театр за яркими эмоциями. Поменялся вектор. Неинтересен, например, театр абсурда, а есть желание посмотреть историю любовную — абсолютно современную.

И ведь действительно огромное количество девчонок хотят вырваться из провинции, мечтают попасть в Москву. Это, кстати, такой чеховский мотив. Помните, в « Трех сестрах» — «в Москву, в Москву, в Москву…». Представительницы слабого пола желают вырваться в свет, найти состоятельного мужчину. Необязательно любимого. То, что происходит с Оленькой.

Потом она действительно встречает того единственного, в которого влюбляется, но у него нет богатств. Чехов всю жизнь говорил — для него важно то, что происходит с человеческими судьбами.

— На ваших постановках всегда много молодежи. Как думаете, новая тоже зацепит?

— Однозначно. Вообще спектакль рассчитан на людей разного возраста. Думаю, что они сделают для себя какие-то открытия. Я не развлекаю публику. Мне важно, чтобы зрители были подключены к тому, что происходит на сцене, сопереживали и ушли из театра с определенными мыслями, чтобы это подтолкнуло их к каким-то размышлениям, а потом, может, и поступкам.

Я очень хочу, чтобы все поняли — Чехов предвосхитил в чем-то время, почему его и называют гениальным. Он угадал, что даже спустя век эта история будет актуальна. Меняются только предлагаемые обстоятельства, а человеческая природа — нет.

— Об Андрее Житинкине когда-то говорили как о режиссере эпатажном и скандальном. А что сегодня?

— Сейчас для меня наступил «классический» период. Малый театр сохраняет именно русскую психологическую школу.

Сегодня всем хочется тепла, общения, юмора, но не через экран, важно, что рядом с тобой сидит человек — смеется или плачет. Кстати, на моих спектаклях люди часто знакомятся, а потом идут в загс расписываться. Для меня это выше всяких званий и премий. Это показывает, как театр воздействует на человека. Пусть не часто, но меняет его жизнь к лучшему.

— А что происходит сегодня с театром в целом?

— С одной стороны, мне грустно от того, что уходят большие режиссеры. Ведь раньше в театр шли на имена — Юрия Любимова, Марка Захарова, Георгия Товстоногова... С другой стороны, я могу констатировать, что у зрителей сегодня есть больший выбор — огромная поляна разных театров, независимых студий и коллективов. Раньше такого не было.

И я рад, что правительство Москвы помогает тем, кто испытывает финансовые трудности. Кому-то может показаться, что сегодня людям не до искусства. Это неправда. Именно театр дарит возможность отключиться от грустных мыслей и переживаний и зарядиться положительной энергией.

Динара Кафискина, "Вечерняя Москва", 9 февраля 2024 года

https://vm.ru/society/1113616-nemalo-nezhnosti-ikr...

На исторической сцене Малого театра режиссер Андрей Житинкин представит сценическую версию знаменитой повести Антона Чехова «Драма на охоте».

Это первое обращение театра к полному детективных и любовных интриг материалу. Чехов для Малого театра такой же знаковый автор, как и Островский.

На роль судебного следователя Камышева режиссер назначил популярного актера Андрея Чернышова, удачно дебютировавшего в недавней премьере Житинкина «Летят журавли». В роли красавицы Оленьки, молодая актриса, выпускница Щепкинского института (курс Ю.М.Соломина) Варвара Шаталова.

В спектакле играют мастера Малого театра разных поколений - народные артисты России Валерий Афанасьев, Александр Клюквин, Александр Вершинин, Валерий Бабятинский, Сергей Еремеев, Владимир Сафронов, заслуженные артисты России Варвара Андреева, Екатерина Базарова, Петр Складчиков и талантливая молодежь.

АНДРЕЙ ЖИТИНКИН: «Я много лет мечтал поставить Чехова! Это необыкновенно насыщенная история, где каждый герой оказывается перед нравственным выбором. Гибель Оленьки не случайна, Чехов гениален в своих предчувствиях. Только человек убивает за любовь! Но как говорил другой гений Иван Бунин - в любви столько звериного… Впрочем в нашем спектакле много нежности и красоты».

ТЕАТРАЛЬНАЯ АФИША, февраль 2024 , № 12

"Мой нежный зверь" – свое прочтение редкой, написанной в детективном жанре, пьесы Чехова предложил режиссер Андрей Житинкин. В Малом театре к произведению обратились впервые. О жизни детектива на сцене расскажет Елена Ворошилова.

Из повести Чехова "Драма на охоте" режиссер Андрей Житинкин сделал театральную версию спектакля "Мой нежный зверь". Детективная история, рассказанная в лучших традициях жанра, держит в напряжении до последней минуты. "Здесь каждый герой оказывается перед нравственным выбором. Зрители долго не понимают, кто убил. Чехов написал пьесу, будучи совершенно молодым человеком. Ему было 23 года, он выстроил потрясающий детектив", – отметил режиссёр, народный артист России Андрей Житинкин.

Потрясающий детектив начинается с рукописи, которая написана от первого лица. "Записки судебного следователя" приносит в редакцию странный мужчина. Усадьба графа – место пересечений судеб и жизней героев. Хозяин много пьет. Его друг Камышев верит, что женитьба не стоит свободы. Эту самую свободу готова подороже продать дочь лесника Ольга. Ради красивой жизни Ольга идет под венец за управляющего графа Урбенина, богатого вдовца с двумя детьми. На свадьбе невеста понимает, что любит другого и готова изменить мужу. "Сколько сгорает сейчас девушек молодых, которые хотят любви и роскоши и, как всегда по-русски, сразу и сейчас. Как мотыльки летят на этот огонь и погибают", – подчеркнул Андрей Житинкин.

Надев кольцо и поняв, что промахнулась, Ольга меняет тактику. Теперь объект ее охоты – граф. Она готова стать его содержанкой и бросить мужа. "Мне жаль моего героя. Я не люблю предательства и неприличное поведение по отношению ко мне и другим людям", – поделился народный артист России Александр Клюквин.

Граф капитулирует перед красавицей. Трагедия, которая разыгрывается на глазах Камышева, переходит в последнюю фазу. Ольгу находят в лесу смертельно раненой. На каторгу отправляется муж и там умирает. Об этом Камышев напишет "Записки судебного следователя", прочитав которые редактор поймет, кто убийца. "У Чехова герой не раскаивается. Но в нашей версии нужно было показать контраст, поэтому сожаление присутствует", – рассказал актёр Андрей Чернышов.

Андрей Житинкин давно мечтал добраться до прозы Чехова. Теперь в Малом театре можно увидеть чеховский детектив.

Малый театр представил премьеру спектакля «Летят журавли» в постановке Андрея Житинкина. Написанная в годы войны пьеса Виктора Розова «Вечно живые» оказалась сегодня очень актуальна.

Накануне своего дня рождения Вероника (Варвара Шаталова) узнаёт, что ее жених Борис (Андрей Чернышов) уходит добровольцем на войну. Белка (так Борис называет Веронику) по-детски обижена на него: он бросает её ради своего тщеславного порыва! В эвакуации семья получает известие, что Борис пропал без вести. Вероника выходит замуж за Марка. Однажды к соседке приезжает с фронта сын Володя (Владимир Алексеев) и рассказывает историю о спасшем его бойце, похороненном на западной окраине Смоленска. Боец все время рассказывал ему о своей невесте Белке. Ирина показывает Володе фотографию Бориса - он узнает в нём погибшего бойца.

В обстановке сгущающейся за окном грозы простые, местами очень скупые па эпитеты и эмоции строчки пьесы Виктора Розова режут по живому. «Дай поглядеть на тебя напоследок!» - крик бабушки Борису рвёт зрительское сердце на части, потому что в потрясающей игре Людмилы Поляковой кричит всё непридуманное отчаяние сегодняшних бабушек и матерей. Любое её малейшее движение, каждое сказанное слово - на вес золота. Да и весь актерский состав, с шестью народными и двумя заслуженными артистами России, обеспечивает главное условие успешного спектакля - жадное желание следить за тем, что случится на сцене дальше.

Кинохроника движется по огромному экрану: бойцы бредут по колено в грязи, лежат на земле, ведут огонь. И невозможно сдержать слёз, когда голос Арсения Тарковского читает:

«Ни тьмы, ни смерти нет на этом свете.

Мы все уже на берегу морском.

И я из тех, кто выбирает сети,

Когда идет бессмертье косяком».

Журавлики-кораблики, о которых лепечет Вероника в начале, превращаются в белых журавлей. И о них поет в финале голос Марка Бернеса.

Наталья Бабахина, газета "Метро", 12.12.2023

https://www.readmetro.com/en/russia/moscow/2023121...

— Андрей Альбертович, в этом сезоне в репертуаре Малого театра появился ваш спектакль «Летят журавли». Это уже ваша шестая постановка для Малого, а первая осуществилась в 2007 году — это был спектакль «Любовный круг» для Элины Быстрицкой.

— Когда меня пригласили в Малый театр, предложили выбрать пьесу и актеров самому. Я выбрал «Любовный круг» Сомерсета Моэма, а на главные роли, конечно, первачей — кого знал и помнил: Быстрицкую, Бочкарева и Клюева. Посмотрев мое распределение, худрук Малого Юрий Мефодьевич Соломин лишь улыбнулся и сказал: «Ну попробуйте…» Потом уже, когда мы разговорились, я понял, что он имел в виду — наладить контакт с Быстрицкой отнюдь не просто. Причем я даже не знал о том, что до этого десять лет она не играла ни одной главной роли. И не потому, что ей не предлагали. Например, она бросила уже готовый спектакль «Госпожа министерша» прямо после прогона — поссорилась с режиссером. Неудивительно, что в Малом театре многие сомневались в моих перспективах выпустить спектакль с Быстрицкой. В буфете актеры даже завели своеобразный тотализатор и делали ставки: получится у меня или не получится — мнения поделились пополам… Мне повезло, что я угадал с партнером для Быстрицкой, выбрав Бориса Клюева. Она мне потом откровенно призналась, что с другим не смогла бы играть. Когда позвонил ей впервые, сказал: «Элина Авраамовна, у меня для вас потрясающий материал, который вы никогда в своей жизни не играли, вы там будете замечательно бенберировать». Пауза была долгой. Но потом она переспросила: «Что-что я буду делать?» — «Бенберировать!» — «А что это такое?» — «Термин придумал Оскар Уайльд, он означает словесную пикировку партнеров на сцене — этот прием в своих пьесах любили использовать и Сомерсет Моэм, и Бернард Шоу». И Быстрицкая заинтересовалась, пошла на эксперимент. На репетиции Элина Авраамовна обычно приходила с двумя маленькими собачками, которые были гениально воспитаны: сидели под столом, пока слышали, что мы занимаемся делом. Но как только я говорил: «Стоп, перерыв», — они выбегали, и хозяйка вела их в буфет кормить. И я понял, что это не просто так — Элина Авраамовна очень одинокий человек. А половина того, что про нее рассказывают, — мифы. Ей было интересно играть дамочку с туманным прошлым, у которой за плечами множество любовных приключений. При этом она мне сказала: «Да, это, конечно, роль на сопротивление». Ведь у нее самой романов-то было очень мало. Быстрицкая отличалась суровым нравом и даже любимого мужа выгнала, не простив ему измены. Но на наших репетициях я для себя открыл и смеющуюся Быстрицкую. Была она и сентиментальной. Например, когда вспоминала войну, у нее по щеке бежала слеза…

— Она все ваши идеи принимала, не спорила, не отказывалась?

— Однажды я предложил: «А давайте вы сейчас забудете все, что умеете. Я ставлю два стула, и сыграем импровизацию». Быстрицкая ответила: «Какая импровизация? Нет, я должна готовиться!» — «А вы попробуйте — вам понравится!» И ей действительно понравилось: и легкость репетиций, и поиск образа через этюд, когда можно играть, даже не зная текста. Конечно, ее удивило, что я предложил ей сыграть хулиганку, — ведь в ее биографии было мало комедийных характерных ролей. А в нашем спектакле Элина Авраамовна ушла далеко от привычного образа. Она выглядела очень кокетливо: в брючном костюме, на высоких каблуках, с тросточкой, все время меняла шляпки.

— Вашим спектаклем Быстрицкая отметила свое 80-летие. При этом ее героиня намного младше…

— Она могла себе это позволить. У Элины Авраамовны были своя диета и свои секреты красоты. С этим связан один скандал, который случился на моих глазах. Телеканал «Культура» приехал снимать для «Золотого фонда» спектакль «Любовный круг». Руководство канала обменялось письмами с дирекцией театра, получило согласие, а Быстрицкую никто в известность не поставил. Представляете, приехали «пэтээски» — огромные машины с оборудованием, предназначенным для ответственных телевизионных съемок, в зале шесть камер с операторами… И тут о съемке узнает Быстрицкая. И все отменяет! Дирекция театра в шоке, потому что канал теряет огромные деньги по вине Малого… А дело было вот в чем: к каждому спектаклю Быстрицкая начинала готовиться за неделю, переходила на особый рацион питания — чтобы быть в форме, чтобы блестели глаза, чтобы хорошо выглядеть (гримировалась она очень мало). А уж для съемок, когда на экране крупные планы, ей требовалась особая подготовка. В итоге перенесли съемку на день, который выбрала сама актриса. Зато когда съемка все-таки состоялась, меня тихонько подозвал главный оператор. Отвел в «пэтээску», вывел на экран изображение с камеры, снимавшей крупный план Быстрицкой, и сказал: «Вы только посмотрите! Она обманула время! Какая у нее кожа и как блестят глаза! Она что-нибудь капает?» Я говорю: «Конечно же нет! Просто сегодня она играет на особом кураже». А ведь Элине Авраамовне было уже 80! Тем же спектаклем мы потом отметили и ее 85-летие. Собственно, эта роль и стала ее последней в Малом театре.

— Да, но ведь она должна была играть в вашем спектакле «Пиковая дама».

— Однажды Юрий Мефодьевич Соломин меня спросил: «Что еще вы хотели бы поставить в нашем театре?» Я ответил: «Вот в соседнем Большом театре было столько постановок «Пиковой дамы»! А в Малом эту повесть Пушкина не ставили ни разу. Хотя актриса на главную героиню есть — Элина Авраамовна». — «Да, графиня бы из Быстрицкой получилась замечательная», — согласился Соломин. Естественно, все в этом спектакле ставилось и продумывалось под Элину Авраамовну. Слава Зайцев сделал потрясающие костюмы…

— Кто придумал пригласить Зайцева художником по костюмам?

— Я. Помню, встретил его на каком-то фестивале на юге. А я знал его грандиозные костюмы для спектаклей Плучека, Волчек... Подошел и спросил: «Славочка, что-то вы давно ничего для театра не делали». Он ответил: «Не зовут». — «Ну вот я вас зову». — «Андрюша, официально?» — «Конечно, только переговорю с Юрием Мефодьевичем». — «О-о-о, в Малый я приду!» И все сложилось! Кстати, у Зайцева с Быстрицкой были какие-то свои секретики, они закрывались с ней тет-а-тет и что-то обсуждали, прикидывали — в итоге родились потрясающие туалеты. Но на сцену в этой роли Элина Авраамовна так и не вышла…

— Почему?

— Про это многие слышали, но мало кто знает, что произошло на самом деле. Мы уже подходили к выпуску спектакля, до премьеры оставалось полтора месяца. И надо же было такому случиться, что кто-то дал Быстрицкой посмотреть макет готовившегося к выпуску ежегодного календаря с портретами актеров Малого театра. И она обнаружила, что в этом выпуске ей посвящена не отдельная страница, а стоит только кадрик из роли. И шваркнула об пол этот календарь… Я ждал ее на репетиции и сразу понял, что она пришла — такая энергетическая волна хлынула на меня из кулис. Появившись на сцене, актриса схватилась за сердце: «Я всю жизнь отдала этому театру, у других актеров персональный портрет, а у меня… Я уйду из театра!» Я ее уговаривал: «Элина Авраамовна, если вы считаете, что театр несправедливо поступил, можете не играть спектакли, но давайте хотя бы премьеру «Пиковой дамы» выпустим». — «Нет, я принципиально не буду играть ни в одном спектакле репертуара». И написала заявление, что уходит в академический отпуск. Но я-то понимал, чем это обернется в таком возрасте… Фатальная ошибка! Дома Быстрицкую сразу стали одолевать болезни, начались проблемы с суставами. Потом я ей звонил много раз, мы даже обсуждали возможность поставить пьесу «Мамуре». Ведь главной героине 104 года, и ее возят в инвалидной коляске. Но Быстрицкой категорически не хотелось играть ни бабушку, ни инвалида.

— Как получилось, что премьеру «Пиковой дамы» сыграла Вера Васильева? Кто предложил ее кандидатуру?

— Я предложил. Дело в том, что в свое время Вера Кузьминична приехала на премьеру «Любовного круга», вышла на сцену с огромным букетом, и они с Быстрицкой обнялись. Я понял, что из всех актрис Быстрицкая лояльно относится только к Васильевой. Я потом ее спросил: «Почему?» — и Элина Авраамовна рассказала, что когда-то они вместе с Верой Кузьминичной работали над одной радиопостановкой. Быстрицкая играла еврейскую мать, а Васильева — русскую — две главные роли. И эта работа сблизила двух актрис, они прониклись друг к другу симпатией. И поскольку я запомнил эту историю, пошел к Юрию Мефодьевичу с предложением: «Нельзя бросать работу, в которую вложено столько общего труда и средств, давайте выпустим спектакль с другой актрисой. Я попрошу Элину Авраамовну самой позвонить Вере Кузьминичне». С этим рискованным и казавшимся для многих фантастическим предложением я позвонил Быстрицкой. И снова пауза была огромной. Но в итоге она сказала: «Только костюмы мои не отдавайте!» Так они и висели в ее гримерке до ухода Элины Авраамовны из жизни. А теперь представьте психологическое состояние Веры Васильевой, которая играла, зная, что Элина Авраамовна может в любой момент вернуться в театр и выйти на сцену. Но Быстрицкая не вернулась — мои самые худшие предположения сбылись. А Вера Кузьминична нас просто спасла — за полтора месяца освоила роль. Она оказалась фантастически толерантной, легкой, доброжелательной и суперпрофессиональной — ее обожали все молодые актеры. Премьера состоялась в срок. Сегодня эту роль играет Людмила Титова — спектакль идет уже почти 12 лет.

— Вера Кузьминична и по характеру, и по темпераменту — полная противоположность Элины Авраамовны. Вам сложно было вытащить из нее «Пиковую даму»?

— Да, это была огромная работа, потому что поначалу она не находила в своей актерской палитре красок, необходимых для этой роли. Я просил: «Ну, Вера Кузьминична, вспомните! У вас же был какой-нибудь случай, когда вы проявили жесткость?» И вдруг однажды она говорит: «Я вспомнила!» Это было, когда ее, народную артистку Советского Союза, вызвали в дирекцию родного Театра сатиры, чтобы сообщить, что хотят сократить ее супруга Владимира Ушакова, ее родного Ушку, который, можно сказать, пожертвовал своей карьерой, чтобы вывести супругу-актрису на первый план. «Сжав губы, металлическим голосом я сказала, что в этой ситуации тоже уйду из театра, и вы об этом пожалеете!» — пустилась в воспоминания Вера Кузьминична. И так она мне все это показала, что я воскликнул: «Вот! Вот так и надо играть!» Одну из финальных мизансцен спектакля я выстроил как композицию «Пьеты» Микеланджело: графиня держит на руках Германна, словно Богоматерь — Христа. Васильевой я сказал: «А вы в каком-то смысле и есть Мадонна — вы заботитесь о Лизе, как о дочери, а Германна прощаете». И ей очень понравилось — что не надо играть злобную старуху… А потом произошел мистический случай! Еще когда я начинал репетировать «Пиковую даму», Михаил Михайлович Козаков, который в моем спектакле «Венецианский купец» играл Шейлока и с которым мы общались и дружили, сказал: «Ставишь «Пиковую даму»?! Ты сумасшедший!» И поделился страшной историей: когда он сам снимал фильм «Пиковая дама», героиня стала ему сниться каждую ночь. В итоге Козаков начал разговаривать с ней и наяву и однажды убежал со съемочной площадки с криком: «Она меня убьет!» После чего попал в клинику неврозов в Ленинграде. А картину закрыли, хотя была снята уже половина. Когда я выпустил «Пиковую даму», Михаила Михайловича уже в живых не было, и мысленно я посвятил спектакль его памяти. И думал, что меня пронесло. Черта с два! На одном из спектаклей Вера Кузьминична в темноте вдруг наступила на шлейф собственного платья, упала и вывихнула ключицу. Это было платье Зайцева в виде игральной карты с длинным-длинным шлейфом. Я влетаю за кулисы, вижу белую как полотно актрису, говорю: «Вызываем «скорую», доигрывать не будем!» Васильева возражает: «Будем!» Она даже укол не хотела делать без Даши (своей названой дочки). Даша, конечно, примчалась… В общем, Вера Кузьминична доиграла спектакль, практически не шевелясь. Тогда-то я и вспомнил предупреждение Козакова. На поклоны актриса не вышла, ее отвезли в «Склиф», а я тут же побежал в гримерку и на глазах у обалдевших костюмеров разорвал это злосчастное платье-карту.

— Следующим вашим спектаклем в Малом театре стал «Маскарад» Лермонтова.

— Это было предложение Бориса Клюева, он очень хотел сыграть Арбенина к своему 70-летнему юбилею. Мы прекрасно сработались на «Любовном круге» и «Пиковой даме», где он сыграл Чекалинского. Собственно, мы работали с ним в каждом спектакле — Клюев стал для меня актером-талисманом. Художником в «Маскарад» он предложил своего друга Сергея Бархина, а костюмы опять сшил Слава Зайцев. Я считаю, что это была лучшая роль Бориса Владимировича. Да он и сам так считал… И если в театр многие зрители приходили на «Воронина» (одна из самых популярных ролей Клюева — Николай Петрович Воронин в сериале «Воронины». — Прим. ред.), то из театра уходили потрясенными, открыв для себя гениального драматического артиста Клюева. Толпы благодарных зрителей собирались у служебного входа, и Борис Владимирович никому не отказывал ни в фото, ни в автографе. «Как странно, что ко мне так поздно пришла популярность, — говорил он. — Зато теперь, посмотрев «Маскарад», зрители понимают и мой масштаб, и мои возможности». А я смотрел на него и думал: «Боже мой, какое счастье, что он еще в такой хорошей форме!» На нем так замечательно сидели все зайцевские костюмы! И никто в этот момент не подозревал, что расцвет популярности Бориса Клюева окажется так близок к закату его земной жизни. Болезнь развивалась стремительно. Последний год в конце спектакля его всегда страховал партнер Борис Невзоров, игравший Неизвестного — антагониста Арбенина. Как правило, последние 25 минут спектакль держался только на Невзорове. Клюев просто уже физически не выдерживал три с половиной часа на сцене. И если Борис Невзоров понимал, что партнеру совсем худо, он просто выдвигал кресло на авансцену и сажал Арбенина. А иногда даже брал на себя часть его текста и вел диалог за двоих. Но зритель ни о чем не догадывался. На поклоны Невзоров выводил Клюева, надежно держа за талию, а зрителям казалось, что актеры лишь приобняли друг друга. И это было уже не партнерство, а настоящее актерское и человеческое братство. Хотя прежде в театре Невзоров и Клюев никогда не были друзьями.

— Когда Клюев узнал о своей болезни, он не сломался? У него не началась депрессия?

— Нет-нет. Мы много с ним разговаривали о его болезни, и я спросил: «Борис Владимирович, а почему вы во всех телевизионных эфирах так спокойно рассказываете о своем диагнозе?» И он мне ответил: «Андрей, это еще одна моя роль». — «В каком смысле? » — «Я специально появляюсь, чтобы люди знали: нельзя опускать лапки, надо бороться до конца». И так он и прожил последние годы — широко, каждый день открываясь миру. Купил новый навороченный дорогой джип, летал на самолетах, куда хотел, хотя врачи запретили ему перелеты. В общем, жил на полную катушку. И я как-то спросил врача: «А правильно ли он делает?» Мне ответили: «Наверное, правильно, потому что он живет в кайф». И Клюев действительно стал примером для очень многих. Прежде, отыграв спектакль, он сразу запрыгивал в машину и уезжал в свой загородный дом или в свою замечательную квартиру на Арбате. А заболев, весенними и летними вечерами после спектакля он, в красивом шарфе, в красивом костюме, стал выходить на прогулки по центру Москвы. Его, конечно, узнавали, окружали… А он прощался с Москвой, с любимыми зрителями... Клюев играл в «Маскараде» до пандемии. И я очень надеялся, что его любовь к жизни преодолеет болезнь, что он еще побудет с нами, поэтому, приступая к спектаклю «Большая тройка (Ялта-45)» к 75-летию Победы, я пригласил его на одну из главных ролей. Сталина я предложил Бочкареву, Черчилля — Невзорову, а Рузвельта — Клюеву. Он очень похудел, ослаб, у него уже садился голос, а тут как раз роль в коляске. Конечно, мне было неудобно ему предлагать играть нездорового человека, но, когда я все-таки решился, Борис Владимирович ответил: «Андрей, я не только соглашусь, но я вам благодарен, потому что Рузвельт в коляске, а значит, зритель не заметит моей слабости». И он сыграл эту роль, да только зрители этого не увидели. Спектакль был готов к весне 2020 года. А 16 марта закрылись сцены всей страны. Когда в августе после пандемии Клюев появился на сборе труппы, я ахнул — так он похудел. Премьера у нас была назначена на 3 сентября. Накануне, 1 сентября, сидя в эфире одного федерального канала, я рассказывал о том, как Клюев замечательно репетирует, и вдруг заметил, что ведущий изменился в лице. Оказалось, что ему в суфлер сообщили о том, что Клюев умер. И ведущий мне об этом сказал в прямом эфире, чтобы снять мою реакцию. А у меня шок — это был очень тяжелый момент. После эфира я их чуть не убил — нельзя так играть чувствами людей. Должен признаться, я понимал, что Клюев угасает. И на всякий случай, для подстраховки, дал текст Владимиру Носику — естественно, втайне от Бориса Владимировича. Поэтому премьеру мы не отменили, Рузвельта сыграл Носик — он уже знал текст. Спустя год в спектакле произошла еще одна рокировка: в больницу попал Борис Невзоров, и на Черчилля мы ввели Валерия Афанасьева. Когда Невзоров вышел из больницы, он посмотрел, как играет Афанасьев, и сказал: «Андрей, пусть в спектакле остается Валерий — он больше на Черчилля похож». Все участники постановки потом получили премии за свои роли: и «Золотой витязь», и премию Министерства обороны. Спектакль получился очень ярким.

— А откуда взялась эта пьеса?

— Ее нашли в интернете и принесли Юрию Мефодьевичу Соломину. Пьесу написал драматург из Швеции Лукас Свенссон, молодой мужчина, работавший литературным интендантом в шведских и немецких театрах. Он много сидел в архивах и сформировал достаточно непредвзятый взгляд на те события. Пьесу перевели, и я сразу сказал, что буду это ставить, потому что сюжет очень интересный. Правда, меня интересовала не сама конференция, а ее закулисье, интриги и напряжение, которые царили в атмосфере тех дней. Я скомпоновал пьесу на свой вкус — она идет в редакции Малого театра. Мы нашли драматурга, связались с ним — и он дал нам письменное разрешение на такую версию.

— К сожалению, Борис Невзоров пережил Бориса Клюева всего на полтора года…

— Борис Георгиевич сгорел от ковида. Здоровый, физически крепкий человек… Но как раз такие богатыри и погибали. Когда я приступал к постановке «Идиота» к 200-летию Достоевского, предложил Невзорову роль генерала Епанчина. Он сразу спросил: «А кто генеральша?» — «Конечно, Людмила Полякова!» — «Ой, моя любимая партнерша! Согласен!» Несмотря на свои солидные годы, Невзоров, как и Клюев, очень много снимался. И я спросил: «Вы раздвинете съемки для репетиций?» — «Ради Достоевского — обязательно! Это мой любимый автор!» И мы выпустили премьеру — у них с Поляковой получился шикарный дуэт. Но сыграл он только два раза… Когда в театре узнали, что Невзоров в больнице с ковидом, мне предложили сделать ввод, но я сказал категорическое «нет». Был уверен, что ничего серьезного с Невзоровым произойти не может — ведь он такой здоровяк. Плюс у него дочь — врач, они все время были на связи. Даже во время репетиций она всегда ему звонила: «Папа, как ты себя чувствуешь?» В общем, в театре я сказал, что подождем выздоровления Бориса Георгиевича. А он не вернулся — ему было всего 72. Ушел ровно через месяц после того, как отпраздновал день рождения...

— Андрей Альбертович, а почему вы взялись за постановку спектакля «Летят журавли»? Не боялись сравнений с популярнейшим фильмом Калатозова?

— Дело в том, что Юрий Мефодьевич Соломин предложил мне сделать постановку о войне. А поскольку маховик истории провернулся и слова «мобилизация», «повестка», «бронь» вдруг снова стали актуальны, я вспомнил про «Летят журавли». И сказал худруку: «Юрий Мефодьевич, я поставлю спектакль не об окопах, а о том, как ломает война человеческие души. Давайте не будем называть его «Вечно живые», потому что сейчас и так напряжение в обществе, давайте назовем «Летят журавли» — ведь Виктор Розов автор не только пьесы, но и сценария фильма. И именно по фильму весь мир знает этих героев». Недаром «Летят журавли» — единственная советская картина, удостоившаяся «Золотой пальмовой ветви» Каннского кинофестиваля. Знаете, я был поражен, когда впервые на спектакле увидел иностранцев — они смотрят без перевода. Потому что помнят фильм… А возвращаясь к вашему вопросу: нет, я не боялся, что будут сравнивать с картиной Калатозова, наоборот, время изменилось, и сейчас другие акценты. Знаете, после пресс-показа ко мне подошли несколько журналистов примерно с одинаковыми комментариями: «А вы вот эти фразы, конечно, переписали. Это вы, конечно, добавили в пьесу на злобу дня…» Я говорю: «Ничего мы не переписали, ни одной строчки — все есть в пьесе у Розова». Просто современные зрители знают это произведение именно по кино, по сценарию, а он отличается от пьесы. И я понял, что «Вечно живые» не устарели потому, что там нет лакировки. Розов написал пьесу, вернувшись с фронта после сильнейшего ранения — только два человека из целого подразделения уцелели после страшной мясорубки. У себя дома в Костроме Виктор лежал и прощался с мечтой — а мечтал он стать актером. Он понимал, что после тяжелой травмы ноги на сцену ему путь закрыт. Тогда он и начал сочинять эту пьесу. И ведь ее 13 лет не пропускала цензура — слишком документальной она получилась. Только в 1956‑м, в «оттепель», спектаклем «Вечно живые» открылся «Современник». И до сих пор пьеса звучит очень остро и современно, потому что все ситуации повторяются. В зале и хлопают, и всхлипывают, и иногда смеются, но мне дороже всего гробовая тишина — в эти моменты каждый для себя что-то решает, ведь война никого не может обойти стороной. Я считаю, что главная мысль пьесы в том, что каждый имеет право на ошибку, на раскаяние и на прощение. Это произведение о любви, потому что только любовь помогала в войну выживать даже людям запутавшимся, даже людям, которые потеряли себя. Но Вероника потом обретает себя, и в том гениальная догадка Розова! Она начинает легкомысленной, избалованной девочкой, а в финале — зрелая мудрая женщина.

— Главная героиня в спектакле совсем не похожа на Татьяну Самойлову, сыгравшую главную роль в фильме...

— Молодая артистка Варвара Шаталова играет эту роль очень хорошо — она проходит эволюцию на глазах у зрителя. Варя — выпускница Соломина, и это ее первая главная роль в Малом. Да, она абсолютно не похожа на Татьяну Самойлову: блондинка, хрупкая. Но у нее такие распахнутые глаза, такая чистота внутри! Она и в жизни очень чистый человек. Родом из Петербурга, поступила в «Щепку» без всякого блата и в театр попала просто потому, что очень талантлива. По моей просьбе Шаталова играет финал спектакля без грима — и я верю, что ее героине 30 лет, хотя в жизни Варя моложе. Эта роль — ее безусловная победа и успех. Кстати, скоро Варя у меня будет играть Оленьку в «Моем нежном звере» по «Драме на охоте» Чехова. А Андрей Чернышов, который играет в «Летят журавли» Бориса, в «Моем нежном звере» станет Камышевым. Чернышов — молодец, мужественно ушел из популярнейшего «Ленкома», в котором прозябал. Сделал карьеру в кино и сейчас, на пике популярности, вернулся в альма-матер, в Малый — ведь Андрей выпускник Щепкинского училища.

— Недавно в Малом театре прошла масштабная реконструкция. Что изменилось?

— В Малом театре — особенный дух. Кстати, о духе. Во время реконструкции поменяли планшет сцены, всю машинерию (сейчас все работает на автоматике), закрыли внутренний дворик, в котором сделали новое Щепкинское фойе… И еще должны были поменять крышу — разобрать купол здания над сценой. Но как только наши «старики» — народные артисты — узнали об этом, все бросились к худруку Юрию Мефодьевичу Соломину и взмолились: «Не дайте открыть купол — уйдет дух театра!» Дух Ермоловой, Пашенной, Гоголевой, Яблочкиной, других великих актеров. Есть какой-то суеверный страх у актеров, что Ермолова оттуда их покарает. И, знаете, Соломин просто перечеркнул проект реконструкции крыши, и ее разбирать не стали. Мне такое отношение чрезвычайно дорого. Когда я приехал учиться в Щукинское училище из Владимира, познакомился со многими театрами. Но одно из самых больших впечатлений на меня произвел Малый. Видимо, потому, что с детства я очень люблю красивые антикварные вещи, фамильные, «намоленные» — бронзу, например, до сих пор коллекционирую. И тогда, будучи студентом, я обалдел от красоты интерьеров Малого театра. Меня потрясли ярусы, старинные живописные портреты… А уж когда мне показали места в зале, где сидели Гоголь, Островский и смотрели репетиции собственных пьес… Ничего себе, да? Меня это буквально заворожило, заинтриговало, врезалось в память. И я очень рад, что после реконструкции интерьер практически не изменился: знаменитая люстра, бронза, мебель, патинированная золотом, — все осталось на своих местах. Исчезли некоторые шедевры живописи, которые я помню еще со студенческих лет, но это и логично — что-то ушло в музеи, что-то на реставрацию. А еще в Малом театре акустика невероятная. Никакие радиомикрофоны не нужны! Историки театра помнят знаменитый шепот Мочалова. Вера Васильева рассказывала, как девчонкой, еще до войны, бегала в Малый и смотрела спектакли с самого верхнего, третьего яруса, и каждого артиста было слышно. Поэтому соврать в Малом театре очень сложно — ведь слышно даже дыхание артиста, что уж говорить о фальши. Здесь работали и будут работать настоящие мастера. Актера Малого я всегда узнаю по дикции, по четкости выговора, по окончаниям и, конечно, по грамотной русской речи… Этот театр дает мне возможность работать с лучшими мастерами сцены и художниками, осуществлять самые масштабные мечты. Ну разве я поставил бы «Пиковую даму», «Маскарад», «Идиота», если бы не ресурсы Малого театра? И я счастлив, что все это находит отклик и понимание у зрителя. Его же не заставишь по окончании спектакля плакать или аплодировать стоя. А если это происходит — значит, вольтова дуга между сценой и залом в очередной раз возникла.

Павел СОСЕДОВ, "7 дней", №28, 2023 год

Одно из самых загадочных произведений русской литературы — «Пиковая дама» Александра Пушкина — за всю историю существования обрела множество различных интерпретаций. Конечно, самая знаменитая — опера Петра Чайковского. А из экранизаций, пожалуй, лучшей посчитаем фильм Игоря Масленникова. Это произведение уже третье столетие продолжает будоражить умы и вызывает все новые прочтения. Одно из них — в столичном Малом театре. Сценическая фантазия по Пушкину авторства Андрея Житинкина покорила сердце Филиппа Геллера.

Прежде всего, в этой постановке пленяет картинка. Наконец-то никаких переносов времени действия в XX век или же современность, которых мы уже нахлебались в интерпретациях оперы Чайковского. Художник Андрей Шаров создает величественное пространство — лепнина, колонны, гигантские статуи, огромные окна.

Но главный сюрприз — роскошные костюмы авторства великого Вячеслава Зайцева, настоящие произведения искусства. Спектакль прекрасен с точки зрения эстетики эпохи.

Конечно, повесть, которую можно прочитать за полчаса, необходимо было дополнить какой-то новой информацией, чтобы сложился полноценный спектакль. Радует, что Житинкин оставил все пушкинские фразы, а собственные мысли выразил достаточно ровно и практически без противоречий с пушкинскими идеями. Хотя есть и некоторые просчёты. К ним отнесем характерную роль Маши, горничной Лизы, которая в постановке обретает чёткий образ — ее линия здесь абсолютно самостоятельна и вполне весома. Это хитрая, нагловатая лентяйка, не желающая подчиняться Графине и втайне над ней насмехающаяся. Режиссёр придумал историю: Анна Федотовна нашла Маше жениха — своего приказчика, и в спектакле обсуждается их свадьба, которая проходит аккурат перед роковой встречей Германна и Графини. Кажется, с этим комическим образом Житинкин чуть перемудрил — Маши слишком много, особенно во втором акте… Хотя приём разряжения обстановки перед смертью Графини, который постановщик подразумевал, срабатывает.

Значительные изменения претерпел образ Дамы Пик. Если у Пушкина Графиня — это разваливающаяся, доживающая свой век старуха, то у Житинкина — статная, красивая, моложавая женщина. Она явно ощущает свое превосходство над другими, любит кокетничать и острить. Но и старческие причуды (те, что были подчеркнуты Пушкиным в своем произведении) ей тоже не чужды — она может капризничать, издеваться над прислугой и своей воспитанницей Лизой. С виду Графиня прекрасно держится, но внутри ощущает свою старость и приближение смерти. Прекрасно режиссёром поставлена сцена её ухода из жизни — практически по-Пушкину (без модного поцелуя с Германном, хотя тот все же поднимает платье и чуть ласкает её ногу, но это выглядит не так ужасно, как новомодные трактовки данного эпизода) .

Образ главного персонажа решен в максимально близком к Пушкину виде — без введенной Чайковским эмоциональности и романтизации героя. Здесь Германн, как у Александра Сергеевича, максимально сух, рационален, расчетлив, апатичен. И, кажется, с первого же появления на сцене уже не совсем адекватен. Ни о какой любви к Лизе и речи нет — молодой человек мечтает разбогатеть для самого себя и уехать прочь из России. Житинкин укрупняет мотив сумасшествия — после рокового проигрыша Германн произносит большой монолог о деньгах.. В жутком приступе он срывает с себя одежду… Финал выглядит неожиданно, но он убеждает. К полуобнаженному герою, лежащему в беспамятстве на ломберном столе, подходит призрак Графини (она одета в свой предсмертный наряд — белую ночнушку). Женщина надевает ему на голову колпак и сообщает, что его отправят… в Обуховскую больницу, в палату 17. Внезапно она начинает качать героя, напевая ему колыбельную — Житинкин показывает, что старуха простила Германна.

В спектакле достаточно мистики и ужаса— и это тоже радует (вспомним недавние оперные постановки в БТ и МАМТе, в них мистики нет от слова совсем). Страшно от сцены появления мёртвой Графини — когда внезапно раздаются громоподобные звуки органа с завываниями невидимого хора, и одновременно в зеркале появляется тень женщины, мы слышим её голос.

Совсем не последнее место в постановке занимает музыка. Разумеется, куда же без Петра Ильича, несколько номеров из его оперы здесь все же звучат. А лейтмотивом Графини, конечно же, становится её песенка на французском — не только в виде записи, но и в живом исполнении артистки. Кроме Чайковского, звучат композиции Альфреда Шнитке, Густава Малера — она пришлась к месту. Образа Петербурга визуально в спектакле нет, но он присутствует именно в музыке и живо ощущается.

К ляпам отнесем использование «Грез любви» Ференца Листа — Томский играет их в доме бабушки на клавикорде, когда та вспоминает о своей молодости и любви. Слишком сильная ошибка — ведь произведение было написано в 1850-е, а действие пушкинской повести, и спектакля происходит в конце XVIII столетия.

Чувство гордости вызывает уровень актёрской игры — Малый не теряет планку. Великолепная Людмила Титова блестяще играет Графиню — так, как никто сейчас. Ее героиня незабываема в своей эксцентричности — харизме этой женщине не занимать. Актриса филигранно показала двойственный облик Анны Федотовны — не только её кокетство и желание все так же пленять сердца, но и внутреннее одиночество, чувство близости смерти. Эта глубоко трагическая Личность — действительно, как по Пушкину, и притягивает к себе, и отталкивает.

Ошеломляюще ярко показал себя Владимир Алексеев в роли Германна: он играл персонажа всего лишь второй раз, но по нему это не скажешь — настолько он уверен в тексте, в каждом движении своего героя. Отдельный большой плюс за то, что возраст и внешний вид героя соответствуют оригиналу — перед нами красивый, статный, стройный высокий молодой человек с наполеоновским профилем.

Конечно, это невероятная эмоциональная и психологическая нагрузка — играть душевно поверженного человека. Германн Алексеева с самого начала идёт к своей цели, напролом, через все преграды. Но его и без того тонкая психика не выдерживает краха его мечты. Германн жаден, он мечтает чуть ли не править миром благодаря деньгам. Но и постановщик, и актёр показывают, к чему приводят такие жуткие, страшные мечты.

Интересна Лиза в интерпретации Ольги Жевакиной — бедная воспитанница Графини предстаёт наивной, неопытной девушкой, мечтающей о возвышенной любви, и вместе с тем, она боится себя и собственных чувств. Каково же её горе, когда она понимает, что Германн не любил её, а лишь использовал в своих целях. Девушка осознаёт, что стала невольной убийцей Графини. Она просит прощения у трупа, и в экстатическом состоянии начинает читать «Отче наш». Этот эпизод очень трогательно поставлен режиссёром, а Жевакина очень тонко и эмоционально его воплотила.

По бенефисному играет Наталья Хрусталева горничную Машу — едкую, и хитрую, изворотливую и ловкую.

Чертовски хорош Томский в исполнении Алексея Фаддеева — чуть ироничный, обаятельный, хранящий в себе загадку рода бабушки.

И, конечно, незабываем Валерий Бабятинский в роли Чекалинского. Тот случай, когда роль совсем небольшая, но от того, как произнесена и сыграна фраза в конце «И этот сгорел. Все-таки слаб человек» зависит все.

Спектакль, идущий уже 10 лет в репертуаре Малого, посетил и сам его создатель, Андрей Житинкин. Судя по его реакции, режиссер остался доволен тем, как постановка выглядит и играется сегодня.

Филипп Геллер, "БезФальши", 23 ноября 2023 года

https://bezfalshi.ru/?p=7498

В жизни народного артиста России, режиссёра Андрея Житинкина два знаковых события – премьера спектакля «Летят журавли» в Малом театре и новая книга «Приключения режиссёра».

«Приключения…» – не самовлюблённые мемуары, не забавные анекдоты, не скучные размышления интеллектуала о режиссёрской доле. Это кардиограмма живого творческого процесса, который непредсказуем и уникален. Каждая глава – открытие актёра, режиссёра или драматурга, о которых не только заядлые театралы, но и просто зрители, кажется, знают всё… Но это не так! Новая работа Житинкина в Малом театре тому подтверждение. Кто бы мог подумать, что давняя пьеса Виктора Розова «Вечно живые» станет одним из символов нашего времени…

– Ваш спектакль «Летят журавли» по сценарию Розова к одноимённому фильму Михаила Калатозова, завоевавшему в Каннах «Золотую пальмовую ветвь», был приурочен к Дню Победы. Но «датским» этот спектакль назвать невозможно. В нём «дышит почва и судьба». Почему Розов, почему «Летят журавли»?

– Так совпало, что в этом году два юбилея – Виктора Розова (110 лет со дня рождения) и его пьесы «Вечно живые», написанной им в 1943 году в Костроме, где он лежал в госпитале после ранения, размышлял, как ему жить. И написал пьесу. Ей 80 лет, но нынешние события буквально вытолкнули её наверх, и она стала необыкновенно актуальной.

Когда мы с Юрием Мефодьевичем Соломиным обсуждали замысел, сошлись на том, что этот спектакль не должен быть про окопы, а про людей, души которых обожжены войной. Соломин сказал: «Это замечательно!» Я остановился на пьесе «Вечно живые», но специально оставил название «Летят журавли». Оно – знаковое. Ведь это история, покорившая мир. Я был потрясён, что на спектакль пришли иностранцы. Они ведь смотрели без перевода, но знали фильм.

– Не было ли удивления со стороны актёров Малого театра, что они будут играть в пьесе советского драматурга?

– Я специально «перемешал» в спектакле представителей всех поколений. Народные: Людмила Полякова, Александр Клюквин, Владимир Носик, Светлана Аманова, Александр Вершинин, Людмила Титова; заслуженные: Екатерина Базарова, Варвара Андреева; замечательные популярные артисты Андрей Чернышов и Александр Волков и начинающие талантливые молодые. Для Варвары Шаталовой роль Вероники стала первой главной. Спектакль объединил все поколения. В нём нет ни абсурда, ни авангарда. На сцене Малого – стопроцентное психологическое проживание. Но это совершенно не бытовая история, в ней есть метафоры и символы: мощные стихи Арсения Тарковского, песня «Журавли» на стихи Расула Гамзатова в исполнении Марка Бернеса, даже народные частушки. Всё это наша память, наша жизнь…

– Молодому поколению творчество советских драматургов почти неизвестно…

– Когда-то я начинал в Театре Моссовета спектаклем по Леониду Андрееву «Собачий вальс», сделал постановку «Жёлтый ангел» по произведениям Тэффи, Аверченко, Вертинского. А в 1995 году принёс туда забытую пьесу ещё одного отечественного классика Алексея Арбузова «Мой бедный Марат». В дирекции отнеслись к этому достаточно формально: «Ну, придут ветераны на несколько спектаклей. И всё». Я сказал: «Ни за что! Я так не хочу». И мы сделали этот спектакль с Александром Домогаровым, Андреем Ильиным и Ларисой Кузнецовой. Объездили полмира и играли его двадцать лет с неизменным аншлагом.

– Режиссёры часто пишут книги, и у каждого своё обоснование её необходимости. Зачем вы пишете книги?

– Я столкнулся с тем, что мои любимые произведения нашей и мировой литературы не имеют сценических аналогов. И я сам стал делать сценические версии. И как только я почувствовал, что у меня получается найти театральный эквивалент, эти спектакли потом шли годами и собирали полные залы – «Признания авантюриста Феликса Круля» по Манну, «Милый друг» Мопассана, «Анна Каренина» Толстого и другие. И, естественно, когда меня попросили собрать книгу, я подумал, что кроме пьес хорошо было бы передать то, о чём зрители не знают – нерв репетиций. И особенно во взаимоотношениях с великими. Я, конечно, не думал, что у меня будет такой иконостас, но мне посчастливилось работать с гениальными артистами: Юрий Яковлев, Элина Быстрицкая, Иннокентий Смоктуновский, недавно ушедшая Вера Васильева, Михаил Козаков, Борис Клюев, Людмила Гурченко, Маргарита Терехова, Александр Ширвиндт. Перечислить всех потрясающих артистов, с которыми свела судьба, просто невозможно! Это моё режиссёрское счастье. От театра ничего не остаётся, и мне захотелось, чтобы обязательно на страницах читатели могли представить, как мы работали, какими они были или есть в жизни, какие комплексы, какие слабости, какая сила. Это всё я постарался оставить в книге. Принципиально было для меня не лукавить, а оставить честную интонацию, передать ту атмосферу любви, которую я создавал на репетициях, потому что без любви актёр, как хрупкий цветок, начинает вянуть. Актёров надо любить, холить, лелеять. У меня непопулярная точка зрения, может, сказывается моё первое – актёрское – образование, но я никогда не слушал тех, кто говорил мне, что не надо связываться с тем актёром или актрисой, потому что у них ужасный нрав, характер, перепады настроения. Никогда не слушал и, как правило, всегда побеждал.

– Ваши планы, чем будете удивлять?

– На исторической сцене Малого театра начинаю репетиции по прозе Чехова. Меня всегда поражало, что в Москве большое количество «Чаек», «Вишнёвых садов» и так далее… Я взял прозу Чехова, сам сделал сценическую версию из нескольких произведений, одно из которых – знаменитая «Драма на охоте». Спектакль будет называться по цитате из Антона Павловича – «Мой нежный зверь».

Беседовала Жанна Филатова

"Литературная газета", 4 ноября 2023 года

https://lgz.ru/article/glavnoe-atmosfera-lyubvi/

3 ноября в Малом театре прошла первая репетиция нового спектакля "Мой нежный зверь" А.П.Чехова. Постановка поручена народному артисту России Андрею Житинкину. В будущем спектакле заняты народные артисты России Валерий Афанасьев, Валерий Бабятинский, Сергей Еремеев, Владимир Сафронов, Александр Клюквин, Александр Вершинин, заслуженные артисты России Варвара Андреева, Екатерина Базарова, Петр Складчиков, артисты Варвара Шаталова, Андрей Чернышов, Александр Волков, Владимир Алексеев, Дмитрий Кривошеев, Сергей Видинеев, Аксиния Пустыльникова.

По традиции артистов и режиссера напутствовал худрук театра народный артист СССР Юрий Соломин. Юрий Мефодьевич очень высоко оценил драматургический материал, который ложится в основу спектакля, а его автор - Антон Павлович Чехов - очень дорог Малому театру.

Фоторепортаж Евгения Люлюкина.

[GALLERY:713]

С 3 по 26 ноября 2023 года в Москве и городах Российской Федерации в рамках XIV Международного Славянского форума искусств «Золотой Витязь» при поддержке Министерства культуры РФ и Общероссийской общественной организации Культурный Фронт России пройдёт XXI Международный театральный форум «Золотой Витязь», сообщает пресс-служба форума.

Партнёры форума: Фонд Храма Христа Спасителя, Союз кинематографистов России, Центр театра и кино на Поварской, Государственный академический Малый театр, Московский академический театр сатиры, Московский театр «Школа драматического искусства» и др.

3 ноября в Государственный академический Малый театр (Основная сцена) по адресу: г. Москва, Театральный проезд, д. 1 состоится спектакль открытия XXI Международного Театрального Форума «Золотой Витязь» – «Летят Журавли», по пьесе В.Розова, режиссёр – народный артист России Андрей Житинкин.

Перед спектаклем открытия, с 17.00, состоится пресс-подход и интервью с народными артистами России:

- народным артистом России Андреем Альбертовичем Житинкиным (режиссёром спектакля);

- Чернышовым Андреем Владимировичем – исполнителем одной из главных ролей в спектакле открытия XXI МТФ «Золотой Витязь».

- с членами жюри и оргкомитета XXI МТФ «Золотой Витязь».

Возможны интервью с другими участниками спектакля по запросу СМИ.

Другие ключевые мероприятия форума:

11 ноября в 17.00 (пресс-подходы – в 16.00)В Малом зале Центрального дома кино Союза кинематографистов РФ (г. Москва, Васильевская, 13) состоится презентация Онлайн-фестиваля #ДЕННИКОВ45 памяти Заслуженного артиста России Андрея Денникова. Показ видеоверсии спектакля «Молодость короля Людовика IV» Заслуженного артиста России Андрея Денникова.

Подробная информация.

В конкурсной программе принимают участие театры из Москвы и Подмосковья (Государственный академический Малый театр, Государственный академический театр им. Евгения Вахтангова, Драматический театр «Большая медведица», Московский театр «Школа драматического искусства», Мытищинский театр драмы и комедии «ФЭСТ» (г. Мытищи, Московская область); регионов России (Арзамасский театр драмы, Буинский государственный драматический театр (г. Буинск (Республика Татарстан)), Владимирский академический областной драматический театр, Луганский академический украинский музыкально-драматический театр на Оборонной (ЛНР), Новый художественный театр (г. Челябинск) Санкт-Петербургский молодёжный театр на Фонтанке, Северо-Осетинский государственный академический театр им. В.Тхапсаева (г. Владикавказ (Республика Северная Осетия-Алания)), Театр для всей семьи «Витражи» (г. Самара), Чувашский государственный театр юного зрителя имени М. Сеспеля (г. Чебоксары), Ярославский государственный театр юного зрителя им. В.С. Розова; зарубежные театры (Национальный академический драматический театр имени М. Горького (г. Минск, Беларусь) и Театр «Странствующий актер» (г. Белград, Сербия) – по техническим причинам их спектакли только для оценки жюри).

26 ноября, 19-00, Зал Церковных Соборов Храма Христа Спасителя(Москва, ул. Волхонка, 15): Торжественное закрытие годовой программы XIV Славянского форума искусств «Золотой Витязь», награждение лауреатов XXI Международного театрального форума «Золотой Витязь», награждение выдающихся мастеров кино, театра, музыки и изобразительных искусств.

В этом году будут награждаться:

- Золотой медалью им. А.А. Иванова «За выдающийся вклад в изобразительное искусство» – народный художник России, живописец, график, мастер портрета - Виктор Викторович Шилов;

- Золотыми медалями Н.Д. Мордвинова «За выдающийся вклад в театральное искусство» – Народный артист РСФСР Станислав Андреевич Любшин и Народный артист Украинской ССР и ЛНР, Заслуженный деятель искусств Российской Федерации Михаил Васильевич Голубович (посмертно);

- Золотой медалью им. Г.В. Свиридова «За выдающийся вклад в музыкальное искусство» – Народный артист России, Лауреат Государственной премии Российской Федерации и Премии президента Российской Федерации, Председатель Совета Союза композиторов России Алексей Львович Рыбников (за 2022 год);

- Золотой медалью им. С.Ф. Бондарчука «За выдающийся вклад в кинематограф» – Народный артист России, Лауреат Государственной премии РСФСР им. братьев Васильевых и Государственной премии Казахской ССР, Лауреат двух премий «Серебряный лев» Венецианского кинофестиваля, народный артист РСФСР Андрей Сергеевич Кончаловский (за 2020 год);

- Золотой медалью имени Юрия Левитана «За выдающийся вклад в теле-радиожурналистику» – российский военный корреспондент Николай Валерьевич Долгачёв.

Подробнее:

https://ruskline.ru/politnews/2023/11/02/v_moskve_...

Среди достойных премьер нынешнего театрального сезона можно смело назвать спектакль на сцене Малого театра «Летят журавли» режиссера Андрея Житинкина, поставленный по лучшей пьесе классика советской драматургии Виктора Розова «Вечно живые». Этот спектакль открыл новую страницу в истории театральных постановок о Великой Отечественной войне.

Режиссер Андрей Житинкин выбрал данный литературный материал не случайно. Еще в детстве мы все с замиранием сердца смотрели замечательный фильм Михаила Калатозова «Летят журавли», снятый им в 1957 году по сценарию самого Розова, а уже через год получивший главный приз Каннского фестиваля – «Золотую пальмовую ветвь». Это была история о войне и любви, о юноше и девушке, попавших в водоворот трагических событий.

Великая Отечественная война в спектакле показана не через окопы, не через вой сирен и грохот бомбежек, не через битвы на полях сражений. Война тогда вошла не только в каждый город, в каждый дом, в каждую семью. Она ворвалась в души людей, которые пронесут память о ней через всю жизнь.

…Уютная старая московская квартира доктора Бороздина с большим круглым столом, традиционным абажуром, легкими, колышущимися от ветра занавесками. Интеллигент не в одном поколении Бороздин изо дня в день спасает жизни. Дом держится на его матери Варваре Капитоновне, дочери Ирине, сыне Борисе и его юной возлюбленной Веронике, племяннике Марке. Борис добровольцем уходит на фронт, потому что так ему велит совесть и диктует чувство долга. С этого момента и начинается история семьи Бороздиных, каждому из членов которой предстоит сделать свой выбор.

Несмотря на полную драматизма тему, «Летят журавли» – чрезвычайно светлый, искренний, душевный спектакль. В нем есть место юмору, жизнерадостности и открытости миру, который обязательно победит войну. Спектакль далек от бытописательства, его ткань метафорична и поэтична. По сути, жанр спектакля – это баллада. Баллада о любви к тем, кто рядом, к семье, к дому, к родине, к жизни. Неслучайно в спектакле звучит легендарная песня «Журавли» на стихи Расула Гамзатова в исполнении Марка Бернеса, мощное стихотворении Арсения Тарковского «Живите в доме – и не рухнет дом…», народные озорные частушки и милые детские стишки самого Виктора Розова «Журавлики-кораблики летят под небесами…»

Главным же достижением спектакля Житинкина становится блистательный актерский ансамбль, сформированный режиссером из мастеров всех поколений Малого театра: Людмила Полякова, Александр Клюквин, Владимир Носик, Светлана Аманова, Людмила Титова, Андрей Чернышов, Александр Вершинин, Варвара Андреева, Александр Волков, Екатерина Базарова, Мария Дунаевская, Варвара Шаталова, Владимир Алексеев… В «Журавлях» нет ни одного второстепенного героя, важен каждый, и одновременно важны все вместе. Это большая редкость в сегодняшнем театре, когда сценическая история рассказывается всеми участниками постановки словно бы на одном дыхании, будто бы бьется одно большое сердце. Спектакль «Летят журавли» именно таков.

Елена Булова, "Московская правда", 20 октября 2023 года

https://mospravda.ru/2023/10/20/706322/

Дорогие друзья!

Предлагаем вашему вниманию запись передачи "Мой герой" на канале ТВЦ. В гостях у писательницы Татьяны Устиновой - режиссёр-постановщик Малого театра народный артист России Андрей Альбертович Житинкин. Эфир - от 2 октября 2023 года.

Дорогие друзья!

Предлагаем вашему вниманию запись передачи "В главной роли" с участием народного артиста России Андрея Житинкина. Ведущий - Юлиан Макаров. Эфир от 27 сентября 2023 года. Тема беседы - премьера спектакля "Летят журавли" В.Розова в Малом театре.

Малый Театр открыл свой 268 сезон. Первая премьера сезона, которую увидят зрители этой осенью, и которая уже была показана на излете прошлого сезона, – «Летят журавли» по пьесе Виктора Розова «Вечно живые». О спектакле с его постановщиком, народным артистом России Андреем Житинкиным беседует наш театральный обозреватель Елена Булова.

– Андрей, вы ушли от названия «Вечно живые» и остановились на названии «Летят журавли». Что вами двигало? Коммерческая привлекательность? Ностальгический отсыл к хорошо известному фильму? Желание привлечь старшее поколение? Или что-то еще?

– Оригинальная версия Малого театра розовской пьесы действительно носит название «Летят журавли». Мы действительно решили напомнить зрителям про одноименный русский фильм Михаила Калатозова, единственный, кстати, получивший «Золотую пальмовую ветвь» в Каннах за всю их историю. Тогда, в 1958 году, весь мир узнал драму семьи потомственного врача Фёдора Ивановича Бороздина, его сына Бориса, дочери Ирины, племянника Марка и восемнадцатилетней девочки Вероники Богдановой, влюбленной в Бориса.

В 1958 году русских актеров пригласили в Канны, это был триумф, и, в первую очередь, триумф Татьяны Самойловой, исполнительницы роли Вероники. Ее буквально носили на руках, прочили большое будущее мировой легенды. «После показа вашей картины вы станете звездой», – эти слова сказал Татьяне великий художник Пабло Пикассо. Самойлова получила за свою Веронику звание «самой скромной и очаровательной актрисы фестиваля».

Кстати, с пьесы «Вечно живые» начинался и театр «Современник», ее поставил великий Олег Ефремов.

– В нынешнем году пьесе исполняется 80 лет…

– Так и есть, Розов написал ее в госпитале, будучи раненым. Он потом всю жизнь ходил с палкой, как актер уже не мог играть на сцене, и стал писать пьесы. Эта пролежала несколько лет на полке: цензура ее не пропускала. Ну, и понятно: героиня Вероника была очень странной, с точки зрения советской цензуры – молодая девушка, не дождалась своего возлюбленного Бориса и от отчаянья вышла замуж за его брата Марка. В пьесе вообще каждый герой поставлен перед выбором. Но в итоге произведение оказалось очень живым и необыкновенно актуальным сегодня: ведь каждый из нас имеет право на ошибку.

– Вы в прошлом году на репетициях обмолвились, что ставите «военный спектакль без окопов»…

– Так и есть, наш спектакль – о любви. О том, какой путь прошла Вероника, которая сначала запуталась, пришла в отчаянье, когда у нее погибли родители, но в конце концов она обрела себя, мысленно вернулась к Борису, хотя он и погиб. Я не буду раскрывать нашего финала – он достаточно неожиданный. Это финал Малого театра, и он абсолютно современный.

Я попросил Веронику – актрису Варвару Шаталову (с курса Юрия Соломина, играющая первую главную роль в театре – прим.ред.) говорить в финале с посылом в зал. Текст неожиданно актуален в силу того, что маховик истории повернулся так, что темы мобилизации и брони стали сегодня крайне злободневны.

– Вы что-то поменяли в розовском тексте, дописали от себя?

– В том-то и фокус, что мы не меняли ни единого слова. Это все – Розов. И при этом зал сидит молча, стоит пронзительная тишина.

На предыдущих спектаклях зал вставал и хлопал стоя: Великая Отечественная война каждую семью задела, никого не обошла стороной. И время само расставило акценты в старой пьесе, вновь вытолкнув ее на поверхность. Новые зрители вновь восхищаются игрой и наших мастеров, и молодых актеров, среди которых народные артисты Людмила Полякова, Александр Клюквин, Владимир Носик, Светлана Аманова, Людмила Титова, Александр Вершинин, заслуженные артисты Екатерина Базарова, Варвара Андреева. Ну, и – молодые. Про Веронику уже сказал, а Бориса играет популярный артист кино Андрей Чернышов.

– Как? Чернышов теперь играет в Малом театре?

– Так уж совпало, что он как раз вернулся в родные стены театра. В свое время Чернышов закончил Щепкинский институт, но попал в «Ленком». А после «Ленкома» ушел в кино, сделал замечательную кинокарьеру. И сейчас вернулся к истокам, это – первая его главная роль на сцене Малого театра. Я очень рад, что он начал именно с роли Бориса, потому что мы все знаем Чернышева и его позитивный экранный имидж, к том же он – очень порядочный и в жизни человек. А мне очень важен был этот герой, важен был артист, который его сыграет.

Я всегда хотел понять, почему умирают самые талантливые. Борис по пьесе – очень талантлив, он инженер – изобретатель, у него есть открытия. Но он уходит на войну потому, что не может поступить иначе.

– Пьеса военная, но сосредоточена на том, что происходило в тылу, на том, как выживали люди…

– Они выживали благодаря любви. Нашей Веронике любовь позволяет вернуться к самой себе – после паники, после растерянности, посл брака с нелюбимым человеком, после потери Бориса. Она снова возвращается к себе, и из девушки очень наивной, превращается в молодую, сильную и мудрую женщину.

– Но почему вы выбрали именно пьесу Розова? Названий ведь на военную тему очень много…

– Когда Юрий Соломин предложил мне поставить военный спектакль, я сразу подумал о «Вечно живых». Названий действительно много, но некоторые устарели, в некоторых есть лакировка, в некоторых – подтасовка, а вот пьеса Розова – очень честная: Розов ведь сам воевал. Мне было действительно интересно разбираться, что творилось в человеческих душах людей, которые остались по другую черту фронта, которые на фронте не были. Думаю, что именно потому, что они остались людьми, мы в ту войну, наверное, и победили.

Елена Булова, Мой дом Москва, 4 сентября 2023 года

https://moydom.moscow/2023/09/04/andrej-zhitinkin-...

Государственный академический Малый театр создал новый шедевр – спектакль «Летят журавли» по пьесе Виктора Розова «Вечно живые». Режиссер-постановщик и создатель музыкального оформления народный артист России Андрей Житинкин, во-первых, по-новому рассказал сценическим языком народно любимую историю о военном поколении, историю всемирно известную по одноименному кинофильму Михаила Калатозова, вошедшую в Золотой фонд мирового киноискусства. Во-вторых, сделал это в высшей степени мастерски, актуализировав звучание пьесы в контексте современной ситуации в России. Если не знать, можно было бы думать, что драма написана сегодня.

С каким доверием к Малому театру в день премьеры шел зритель, до последнего кресла заполняя партер вплоть до галерки, и затем, не дождавшись конца финальной сцены, аплодировал стоя. Это было не только признанием великолепным артистам, искусству режиссера, художественному руководителю Государственного академического Малого театра народному артисту СССР Юрию Мефодиевичу Соломину и всем, кто трудился над спектаклем, но и демонстрацией того, что происходившее на сцене воспринято сердцем, согласно душе и духовно поддержано безоговорочно.

Военное лето 1941 года. В обычной московской квартире доктора Бороздина, где царят семейные традиции уважения к старшим, любовь и забота о младших, ответственное отношение к труду, своей профессии, живут в любви и согласии бабушка с сыном-хирургом и его двое детей – Ирина, будущий врач, и Борис, подающий надежды молодой ученый, работающий на заводе. Всем в этой дружной семье хорошо, и племяннику доктора - пианисту Марку, и юной Веронике, возлюбленной Бориса, выпускнице школы. Только сообщения военных сводок не дают в полной мере наслаждаться летом, счастьем, жизнью. Тяготеет над всеми война.

Светлые декорации А.Ю. Шарова выстроены так, что невесомость быта подчеркивает приоритет духовности в этой семье. Белоснежный овал большого стола собирает по вечерам дружную семью. Поднимая тост за будущую победу, домочадцы чокаются разлитым по рюмочкам вином «по цепочке» – от старшего во главе стола к крайнему, зачастую гостю, как будто гаммы перебирают. Душа семьи, конечно, бабушка Варвара Капитоновна – добрая, все понимающая, сглаживающая лучистой улыбкой острые «углы», верно хранящая секреты своих родных. Само появление на сцене народной артистки России Людмилы Поляковой в этой роли вызывает оживление в зрительном зале. Якорь и надежда, любовь и верность – такая бабушка была не редкость в каждом доме: лишних вопросов не задавала, с полуслова всех понимала.

У Бориса как ценного сотрудника есть законная бронь на заводе, но он отказывается от неё и, не зная, как сообщить об этом родным, всё больше молчит. Только бабушке доверяет сокровенное – передать Веронике в день её рождения символический подарок – плюшевую белку. Так Варвара Капитоновна понимает, что внук принял решение идти на фронт сегодня. Словно лопнувшая струна звучит её пронзительный крик: «Вернись живым»! - в минуту, когда Борис уходит из дома. По-разному воспринимают его решение родные, коллеги и друзья. Сослуживица Бориса пришла проводить его и передала от коллектива книги и гостинцы. Вероника, узнав, что любимый уходит на фронт, по её мнению, вопреки здравому смыслу, оттягивает минуту расставания, зачем-то покупая в кондитерской печенье, и не успевает попрощаться с ним. Она ещё совсем юна, и ведет себя, как маленькие дети, пряча от страха голову под одеяло.

Режиссер так выстроил концепцию пьесы, что она не про войну на поле боя, а ведет боевые действия в душах людей. И в отличие от той Вероники, которую автор пьесы осуждает, режиссер Андрей Житинкин пытается понять её, восемнадцатилетнюю, нежную, хрупкую, не умеющую жить в иных условиях, кроме тепличных. Её, будто орхидею, из комнаты вынесли на мороз. Сколько таких девушек погубила война, скольких сделала мужественными и несгибаемыми. В исполнении Варвары Шатровой Вероника, оставаясь в душе такой же нежной, прозревает, понимая, сколько успела «наломать дров» и «обветренная» войной и обстоятельствами выстраивает свою линию жизни, пытаясь сохранить в себе человека.

Федор Иванович Бороздин, отец Бориса, преодолевая горечь от её поступка, все-таки пытается понять и защитить Веронику от затаённого осуждения окружающих. «Она каждый день казнит себя и ещё живет», - говорит он в сердцах своему племяннику Марку, который именем своего дяди «выбил» себе бронь, не полагавшуюся ему. Народный артист России Александр Клюквин провел свою роль как по острию ножа, вполголоса, на натянутом нерве, оставляя за буквально скульптурной своей фактурой всё невысказанное. Почти всегда вполоборота к зрителю, без малейшего пафоса, без подчеркнутого главенства в собственном доме и в госпитале, но точно чувствуя атмосферу в зрительном зале от партера до галерки, артист сказал в своих кратких монологах самое главное: когда твоя страна в опасности, надо сосредоточиться на её приоритетах, ибо она - твой дом. О своем герое Александр Клюквин говорит: «Бороздин исповедует самый сложный житейский принцип: делай, что должно и пусть будет, что будет. Сама пьеса правильно патриотичная, и сейчас это особенно важно. Когда идет война, ты должен быть со своей страной».

Кадры редкой кинодокументалистики развернуты полотном во всю сцену. Они, как воздушные аэростаты во время войны, защищавшие город от бомбежек, наплывают на зрительный зал, и все, сидящие в нем, оказываются лицом к лицу с теми, кто отстоял мир в Великую Отечественную и Вторую мировую войну. Конечно, звучит проникновенный голос Бернеса, поющего про белых журавлей. И ты понимаешь, наши павшие – вечно живые. Борис Бороздин – один из них. Роль в два слова, в два появления на сцене, но молодой, красивый, высокий, влюбленный Борис в исполнении Андрея Чернышова своим недолгим и практически молчаливым присутствием лишь усугубляет безвозвратность потери. Сначала ты понимаешь, что вот он вышел за порог, попрощавшись с родными, и больше на сцене ты его не увидишь. Но горе-то в том, что и в жизни его, Бориса, родные больше не увидят. Его, здорового, молодого, умного, сильного, доброго. Ему в глаза уже никогда не посмотрит любимая, друзья, уцелевшие в боях, бабушка, пережившая внука.

Мудрость режиссера, пытавшегося показать современному, скорее даже молодому зрителю, в чем трагедия войны, распахавшая души людей неизбывным горем и утратами, проявилась в двух эпизодах, случившихся единовременно, одномоментно. Федор Иванович Бороздин узнает от парня-фронтовика, комиссованного по ранению, и прибывшего к своей матери-учительнице Анне Михайловне Ковалевой, живущей по соседству, известие о том, что его спас какой-то молодой солдат из соседней роты, а сам погиб у него на глазах. Этот солдат тащил его на себе и всё уговаривал, чтобы тот не заснул от боли, и всё рассказывал про свою любимую девушку, которую почему-то очень странно зовут – Белка. Услышав это, отец, доктор едва не падает, сгибаясь от сердечной боли, и чтобы поддержать его, дочь Ирина, тоже врач, бросается к нему на помощь. В тот же момент домой прибегает взволнованная учительница и, увидев своего долгожданного сына, пытается обнять его и в обмороке падает на колени. Горе и радость, черное и белое, взрыв счастья и надрыв горя, но не на полотне, не в кино, а в душах людей. Поэтому, наверное, режиссер Андрей Житинкин и сказал такие слова: «Для меня это очень личный спектакль, два моих деда не вернулись с войны. Но наша постановка не об окопах, а о том, что ломает война в душах человеческих. И ещё, конечно, это посвящение близким. Это метафора памяти. Только любовь помогает выжить в условиях войны и не потерять себя. Сегодня очень важно подарить зрителям надежду». Свою сверхзадачу в постановке спектакля «Летят журавли» народный артист России Андрей Житинкин блестяще решил.

Елена Студнева, обозреватель журнала «Международная жизнь», 13.06.2023

https://interaffairs.ru/news/show/40803

На исторической сцене Малого театра режиссер Андрей Житинкин поставил свой третий спектакль о вой­не. «Летят журавли» — размышления и переживаниях режиссера о том, что война делает с душами людей, как она калечит их жизни, как остается с ними навсегда, хотят они того или нет… И главное, это спектакль о настоя­щей любви, в какие бы времена люди ни жили. Спектакль Житинкина по давней пьесе советского драматурга оказался прорывом в режиссерском прочтении. Он прозвучал обжигающе современно, проникновенно, пленительно и жизнеутверждающе.

Сценография Андрея Шарова строга и лаконична, преобладают три цвета — белый, черный, серый, тем самым обозначая рубеж между жизнью людей в мирные дни и в самые тяжелые времена. И конечно же, кадры кинохроники Великой Отечественной, казалось бы, такой далекой и такой близкой войны.

Они любят друг друга — Вероника и Борис. Его семья может сделать все, чтобы их сын не ушел туда, откуда, скорее всего, не сможет вернуться. Но Борис — человек чести и совести. Долг для него превыше всего. И он уходит. Уходит от любимой, от родных — отца, сестры, бабушки и друзей, потому что так надо, потому что он так чувствует, так понимает свое предназначение в жизни. Он не вернется, а они, выжившие, навсегда сохранят свою память о нем, о том, какой прекрасной была любовь! И какой горькой стала разлука!

Одно из особых достижений спектакля — преемственность, давшая возможность разным поколениям артистов Малого сплотиться и заявить о себе дерзко, откровенно, а главное — предельно искренне!

Для Андрея Чернышова (Борис) это первая главная роль в Малом, а значит, огромное испытание, которое он выдержал с честью. Варвара Шаталова (Вероника) предельно естественна в выражении своих чувств и переживаний. Из милой девочки ее героиня превращается в зрелую женщину, которая через внутренние страдания обрела себя и смысл жизни. Актеры молодого поколения и мастера — а это Людмила Полякова, Александр Клюквин, Александр Вершинин, Людмила Титова, Светлана Аманова, Владимир Носик, Варвара Андреева, Екатерина Базарова, Александр Волков — вместе создали целый мир. Мир любви и отчаяния, горя и радости, боли и угрызений совести, а все вместе — атмосферу вечной памяти о тех, кого не стало рядом.

Жанна Филатова, "Театральная афиша столицы", сентябрь 2023 года

"Летят журавли" в Малом театре

Легендарная пьеса Виктора Розова «Вечно живые» отмечает 80-летие премьерой на сцене Дома Островского. Для Малого театра 9 мая - праздник не «фасадный». «Датские» спектакли для отчетности тут не в чести. Если ставят, то так, чтобы происходящее на сцене и душу теребило и думать заставляло. К 75-летию Победы Андрей Житинкин выпустил спектакль «Большая тройка. (Ялта-43)» по пьесе современного шведского драматурга Лукаса Свенссона. Заинтересовавшись неофициальной стороной Ялтинской конференции, Свенссон немало времени отдал изысканиям в европейских и американских архивах. И, поскольку автор по рождению не принадлежит ни к одной из стран-союзниц по антигитлеровской коалиции, ему удалось сохранить «нейтралитет» и быть достаточно объективным в освещении тех давних событий. В спектакле заняты корифеи прославленной труппы: Василий Бочкарёв в роли Иосифа Сталина, Валерий Афанасьев - сэра Уинстона Черчилля, Владимир Носик - Франклина Делано Рузвельта. Малоизвестные страницы истории вызвали неподдельный интерес у зрителя - юбилейные торжества закончились, а зал на этом спектакле до сих пор полон.

Следующей круглой даты театр дожидаться не стал - необходимость искреннего спектакля на особенно острую сейчас военную тему доказана самой жизнью. И Андрей Житинкин предложил художественному руководителю театра Юрию Мефодьевичу Соломину пьесу «Вечно живые». Не столько потому, что этот год для нее юбилейный, сколько в силу актуальности темы - тех, кто остался в тылу, война подвергает не менее суровым испытаниям, чем тех, кто ушел на фронт. Испытания эти разного рода, но война каждого человека ставит перед жестким выбором, и чаша сия никого не минует. Розов был предельно искренен - он писал о том, чему сам был и свидетелем, и участником, персонажи не придуманы, а сотканы из отдельных черт людей, которых он знал лично.

«Вечно живые» были первой пьесой Виктора Розова. Летом 1941 года он, молодой артист Театра Революции, ушел на фронт добровольцем, как и его герой Борис Бороздин. А уже осенью, в боях под Вязьмой получил тяжелое осколочное ранение. Выжил чудом, все, кто был рядом, - погибли. Долго кочевал по госпиталям, под конец был комиссован, как тогда говорили, «вчистую». Путь на сцену для него был закрыт - один осколок врачам так и не удалось извлечь, и заметная хромота осталась на всю жизнь. Ту самую жизнь, которую в двадцать лет надо было начинать заново. С чистого листа. И он сделал лист бумаги своей судьбой - любовь к театру ведь никуда не исчезла. Поступил в Литературный институт им. Горького и начал сочинять пьесу.

Литинститутская цензура ее не пропустила - слишком несоветской она получилась. Героиня выходит замуж вместо того, чтобы хранить верность любимому, ушедшему на фронт. Муж, незаконными методами добивающийся отсрочки от призыва и крутящий роман на стороне, не подвергнут моральному осуждению. И даже остро отрицательным персонажам - взяточнику и хапуге, воровке, пошлой ленинградской «барыньке» - не вынесен суровый нравственный приговор. А Розов, любивший и жалевший людей, искренне считал, что виноваты не люди, а война, искорежившая их жизни. «Вечно живые» отправились в «изгнание» на долгие тринадцать лет и увидели свет рампы только в 1956 году, когда Олег Ефремов поставил их со своими «современниками». Через год на экраны вышел фильм Михаила Калатозова «Летят журавли», получивший в 1958 году Золотую пальмовую ветвь Каннского кинофестиваля.

Сценическая жизнь «Вечно живых» была долгой и счастливой. Ровно до тех пор, пока не рухнула страна и уже не стыдно было рассуждать о том, что Ленинград следовало бы сдать и преспокойно пить баварское. В новом столетии частой гостьей на сценах отечественных театров пьеса не стала. Но если региональные театры к ней все-таки обращались, сознавая, что среди их публики семейства, подобные Бороздиным, не такая уж редкость, то столичная сцена попыток вернуть пьесу к жизни не предпринимала. Пока нынешней весной она с минимальным интервалом не вышла сразу в двух театрах.

В Театре на Бронной (недавно по воле нового руководства, сократившим в названии историческое определение «Малой») премьеру выпустили в апреле. Худрук театра Константин Богомолов назвал постановку просто «Вероника». Уже в этом виден явный подвох - глядя на название, большинство зрителей категории 40- без дополнительных пояснений и не сообразят, о чем речь. Премьера вышла до Дня Победы, да и сам режиссер в интересе к теме Великой Отечественной прежде замечен не был. Нам могут возразить - таким образом режиссер хотел привлечь в театр ту часть молодого поколения, которому гордость за Отечество если и присуща, то в минимальных дозах. Мол, советский пафос им чужд, а нейтральное название заманит их на историю искренней любви, и они хоть что-то поймут про поколение своих дедов и прадедов и, возможно, хотя бы отчасти изменят отношение к истории своей страны. На первый взгляд - все логично. Но как быть со вторым, третьим и всеми последующими взглядами на творчество Константина Юрьевича - «Борисом Годуновым» и «Князем» в «Ленкоме», «Идеальным мужем», «Карамазовыми» и «Мушкетерами» в МХТ им. Чехова, et cetera, et cetera? Предлагаете поверить в искренность режиссера, с неимоверной скоростью на лету переобувшегося из Ferragamo в «Скороход»?

У Андрея Житинкина, в отличие от его коллеги, к «Вечно живым» отношение личное. Оба его деда не вернулись с войны, и бабушки хранили им верность до самой смерти, хотя могли устроить личную жизнь, несмотря на то что после войны это было очень непросто. Они верили, что мужья утратили память из-за контузии и просто не помнят, где их дом, и надеялись, что рано или поздно память к ним вернется. Свой спектакль он назвал «Летят журавли». В непростые времена у человека обостряется восприятие высоких слов - слишком много их произносят, затирая значение до почти полной невидимости. А журавль и сегодня для многих остается символом не только памяти, но и родного дома. Сравнений с легендарным фильмом режиссер не опасался: у театра для задушевного разговора со зрителем есть свой язык. Вместе с «Большой тройкой» спектакль «Летят журавли» составил своеобразных диптих, открывающий оборотную сторону войны в двух диаметральных ракурсах - с точки зрения тех, кто вершит судьбы мира, и тех, кто просто жил, отдавая «все для фронта, все для Победы».

Спектакль получился на удивление чеховским: герои то и дело собираются вокруг стола, едят, пьют, беседуют, плачут, а в это время решаются их судьбы. Сценограф Андрей Шаров сделал стол центром притяжения для всех персонажей. В московской квартире Бороздиных стол просторен и светел, за ним всем и всегда найдется место. Гостеприимный дом купается в потоках света, даже когда за окном проносятся грозовые тучи - его освещают и обогревают сердца хозяев. В квартирке, куда подселили эвакуированную капризную ленинградскую мадам, ничего тяжелее ложки в руках никогда не державшей, стол «безлик», несмотря на расставленные на нем яства. А в коммуналке, где обитают эвакуированные Бороздины и их соседи - стол на вид неказист, но гордится своим предназначением быть хранителем скромного домашнего уюта. В спектакле господствуют два цвета - победительный белый в московских сценах, не тускнеющий даже в самые драматичные моменты, и тревожно-суровый серый - в сценах в эвакуации, который тоже не становится черным, несмотря на всю трагичность происходящего.

Житинкин считает Виктора Розова одним из самых ярких экзистенциалистов в советской драматургии - всех своих персонажей, включая эпизодических, он ставит перед выбором. Таких, как студенты Миша и Таня (Кирилл Шварценберг и Алина Колесникова), ценой унижения познавших цену человеческой искренности. Или Люба (Дарья Новосельцева), из беспечной лаборантки превратившаяся в научного сотрудника, заменившего ушедших на фронт коллег. Или Варя (Мария Дунаевская), пожалевшая о том, что променяла честную рабочую специальность на роль прислуги при избалованной «штучке-белоручке».

Преодолевает страх (Москву бомбят) и боль разлуки с родными бабушка Варвара Капитоновна, решая остаться в городе, чтобы сохранить семейное гнездо. Людмила Полякова воплотила в этом образе исконную суть русской женщины - внутреннюю силу, помогающую переносить удары судьбы с гордо поднятой головой. Ее героиня крестит внука, уходящего на фронт. Розов балансировал во время создания пьесы в этой сцене на грани крамолы, но лукавить не хотел. Знал, что вера помогала выжить и тем, кто на фронте, и тем, кто в тылу.

Доктору Бороздину в этой истории достается один из самых трудных выборов - как относиться к девушке, которая не дождалась с войны его единственного, горячо любимого сына, и вышла замуж за другого. События в пьесе, напомним, происходят с 1941 по 1943 год. До победы далеко. Никто не знает, когда она кончится, значит она должна был ждать и верить «всем смертям назло». А она не смогла, сломалась. Александр Клюквин, не отказываясь от присущего ему юмористического отношения к жизни (оно посверкивает практически в каждой его роли) с истинно мужской сдержанностью показывает всю глубину и страдания своего героя, и его благородства. Его Бороздин - сильный, цельный и психологически точный образ.

Дочь Бороздина Ирина в исполнении Варвары Андреевой - достойная наследница своего отца. Не только в его верности науке (война не заставила ее бросить свои исследования, заветная тетрадка с результатами всегда с ней) и самоотверженности в борьбе за жизни раненых. Она унаследовала от него такое редкое качество, как верность себе. «Не думайте, что я не умею любить!» - восклицает девушка. Она вовсе не синий чулок. Просто хранит в сердце свою первую школьную любовь, оборвавшуюся на взлете. И это тоже - выбор.

Для Андрея Чернышева, коренного щепкинца, давно покинувшего театральные подмостки ради успешной кино- и телекарьеры (на его счету без малого сотня картин и сериалов), роль Бориса стала полноценным дебютом на сцене alma mater. Борис, как и его сестра Ирина - настоящий ученый, он тоже получил эту отцовскую жилку. Бронь у него почти в кармане - исследования, которые он проводит, очень важны не только для завода, на котором работает, но и для всей отрасли. Казалось бы, жизнь сделала выбор за него. Во всяком случае, именно так думает его коллега Кузьмин (Александр Волков). Он знает, что не герой, и старается рассуждать с точки зрения логики - я здесь полезней, чем там. Но и для него поступок Бориса становится точкой невозврата - он тоже идет добровольцем и в конце спектакля мы узнаем, что воюет бесстрашно и непременно собирается брать Берлин. А на дворе - только 1943-й, и до столицы рейха не одна сотня верст.

Борис из тех, кто принимает самостоятельные решения. Он идет добровольцем, потому что не может иначе. «Если я честный, я должен быть там!» - Чернышев произносит эту фразу без всякого надрыва, спокойно и уверенно. Словно ему неловко говорить о том, что понятно и так. Но любимая девушка отказывается его понять: «Иди, иди! Может орден получишь!» - в гневе кричит она. Вероника стала первой главной ролью для молодой актрисы Варвары Шаталовой, совсем недавно принятой в труппу. Ей удалось графически точно, буквально в пошаговом режиме показать преображение своей героини: эгоистичная юность уступает место мудрой молодости. Точный психологический рисунок позволяет верить, что эта девушка, совершив ошибку, сама себя казнит за нее. «Анна Михайловна, я умираю!» - с отчаянием произносит Вероника. И ей веришь - она действительно утратила смысл жизни, только поняла это не сразу. И Анна Михайловна (Людмила Титова) берет на себя защиту Вероники от нее самой... Розов ей первой доверяет роль адвоката героини - она первой протягивает Веронике нить, которая подобно ариадниной, способна вывести девушку из лабиринта отчаяния в новую жизнь.

Помогает Анне Михайловне в этом и ее сын Володя (Владимир Алексеев), вернувшийся с фронта. Это он рассказывает Бороздиным о гибели их сына и брата. Это он называет Веронике точное место гибели Бориса - высота 06 на западной окраине Минска. И мы понимаем, что он поедет с ней на это место. И будет ждать столько, сколько потребуется, пока ее душа не вернет себе способность радоваться жизни. Это его выбор. Трудный для такого молодого человека, здесь легко скатиться либо в фальшь, либо в пафос, но Владимиру Алексееву удается взять верную ноту и держать ее до самого финала.

На трудный выбор способен не каждый. Не случись войны, Марк (Александр Вершинин), вероятно, всю жизнь прожил бы относительно приличным человеком. Но устоять в экстремальной ситуации он не способен. Уверяя всех в начале: «Придет повестка - пойду, не заплачу», он рассчитывает, что война вот-вот кончится. А когда понимает, что «конца-края ей не видно», всеми правдами и неправдами добывает себе заветную «бронь». Таков его выбор. Война снимает с него розовые очки, доказывая, что в музыке он далеко не гений. И погибший Борис остается для него неизбывной ноющей болью - Марк до конца жизни будет сравнивать себя с двоюродным братом, и сравнение будет не в его пользу.

Под стать своему подопечному ушлый концертный администратор Чернов (Владимир Носик), умеющий устроить себе сладкую жизнь, невзирая на голодное время. Отличную пару составляет ему Антонина Монастырская (Светлана Аманова), та самая ленинградская мадам, живущая так, словно война ее совершенно не касается. Актриса создает объемный образ женщины, которая не смеет признаться себе в полной никчемности и ненужности на этом свете. Пустоту жизни она маскирует чем угодно: нарядами, пошлым романом с Черновым, застольями, жалкой пародией на ее прежние роскошные довоенные банкеты. Она выбирает мишуру самообмана, поскольку правда ей не по силам. Такой же неоднозначный образ создает и Екатерина Базарова, играющая Нюрку-хлеборезку. Чувствуется, что Нюре при мехах и деликатесах, жизнь, которую она ведет, не особо и нравится, вот только вырваться из привычного круга она не может, да и не хочется лишиться привычного уровня обеспеченности.

Финал в спектакле открытый. Нить времен протянута от бороздинского стола, вокруг которого собрались и живые, и ушедшие; через военную хронику, на которой нет ни единого выстрела, только солдаты, увязая по колено в непролазной грязи, тащат на руках пушки; к кадрам, запечатлевшим шествие «Бессмертного полка» в самых разных уголках планеты, а от них - к зрительному залу, вставшему, как один человек. И над всем этим два голоса: Арсения Тарковского, читающего одно из самых пронзительных своих стихотворений - «Жизнь, жизнь», и Марка Бернеса, поющего «Журавлей»...

Они до сей поры с времен тех дальних

Летят и подают нам голоса.

Не потому ль так часто и печально

Мы замолкаем, глядя в небеса?..

Пешкова Виктория, "Страстной бульвар, 10"

Выпуск №10-260/2023

http://www.strast10.ru/node/6400

«Когда еще не был близко знаком с Борисом Георгиевичем, думал: почему он всегда производит впечатление грустного человека? Потом я понял. Трагедия, о которой он скупо в конце жизни стал рассказывать, осталась шрамом на его сердце. Я всегда говорю: нет ничего страшнее и непредсказуемее самой жизни», — о Борисе Невзорове рассказывает ведущий режиссер Малого театра народный артист России Андрей Житинкин.

— Андрей Альбертович, вы ведь много лет знали Бориса Невзорова?..

— Я его давно знал, и он мне нравился, сначала по киноработам. Потому что он такой абсолютно русский типаж, и это такая редкость и в театре, и в кино. Я даже не удивился, когда после фильма «Россия молодая» он получил Государственную премию, еще не имея никаких званий. Потому что настолько точно сыграл и сразу попал в свою нишу. Высокий, светловолосый, с голубыми глазами, плечистый, мускулистый... Ему верили на сто процентов. Я знаю, что если б он родился раньше, его наверняка бы снял Шукшин... И что интересно, при таком количестве съемок в кино он и в театре успевал работать много. Правда, не сразу нашел свой. Часто менял театры...

— Ему были свойственны сомнения...

— Ему было свойственно обдумывать, близко ли ему то, что с ним сейчас происходит. Не всякий уйдет из театрального училища только потому, что не совсем нравится себе как актер. А с ним это произошло. В 1968 году, учась в Щепкинском, он вдруг стал ощущать страх перед сценой. Другой бы скрывал это, а Борис устроил себе «разбор полетов» и решил оставить профессию. И вы знаете, он ушел просто в никуда, буквально работал дворником. Но потом понял, что это был творческий кризис. Вернулся в профессию, но окончил уже Школу-студию МХАТ. Если у человека большое дарование, он может уходить, его могут исключать, но все равно он доучится и станет артистом.

— Почему же он естественным образом после Школы-студии не попал во МХАТ?

— У них была такая студенческая идея: они всем курсом ушли и сделали Новый драматический театр. Он и сейчас существует в Москве. Чтобы все было свое. Но потом очень быстро начались, естественно, интриги. Кто-то начал сниматься, как Невзоров, кто-то нет, стали ему завидовать. Короче, звезды из этого театра ушли. У Бориса было несколько театров, он одно время был и в Театре Моссовета, потом надолго застрял в Театре Станиславского.

— В Театре Станиславского только вот застрять можно...

— Он застрял почему, потому что играл, конечно, много — классику, играл очень успешный спектакль «Мужской род, единственное число», они с Владимиром Кореневым партнерствовали очень долго, всегда на аншлагах. Но все равно — это коммерческая пьеса, и это все-таки другой уровень режиссуры. То есть приходили режиссеры, уходили... Никто не занимался его биографией и судьбой. И вот удивительно, что самый главный его период жизни оказался в Малом театре. Он пришел туда из Театра Станиславского, причем уже популярным, зрелым артистом.

— По приглашению Соломина пришел?

— Это было обоюдное решение Соломина и Коршунова, потому что Коршунов-то мхатовский, и Борис Георгиевич тоже. Коршунову было очень приятно пригласить такого яркого актера, с хорошим голосом, дикцией. Он абсолютно по всем статьям мхатовский артист. Ну вот, видимо, из-за этой студенческой идеи, когда они всем курсом ушли, Невзоров не попал во МХАТ, потому что, конечно, он был лидером на курсе и очень быстро стал сниматься. У него ведь в общей сложности больше ста картин за счет сериалов! Он очень много снимался.

— Смотрелся достойно.

— Очень достойно. Он такой органики, что я понимаю, почему его нарасхват режиссеры вытаскивали в сериалы. У них мало времени, таймер, и надо быстро, быстро, быстро. А ему не надо ничего объяснять, вот он входит — и заполняет собой кадр, это уникальное качество. Скажем, в той же «Каменской»: он там появляется с Еленой Яковлевой — и все, они вообще даже не играют, они живут. Потом Борис Георгиевич стал сниматься и в фильмах молодых режиссеров, таких проблемных и даже жестких. Он не боялся играть коррумпированных начальников и коррумпированных ментов, пожилых, которые держатся за место и самые жесткие, потому что они уничтожают людей мгновенно, лишь бы усидеть. Вот всю эту тему он понимал хорошо, играл... Но это не отражалось на его светлом образе.

И в Малом он очень много стал играть, и быстро получил народного, чего он, наверное, в Театре Станиславского не дождался бы. Получил главные роли. И поэтому, когда я начал репетировать (это был спектакль к юбилею Бориса Клюева «Маскарад»), я сразу придумал пригласить на роль Неизвестного Невзорова. Но опасался, что он не захочет, потому что роль как бы не главная.

— Как вы его уговорили?

— Я сказал: «Понимаю, что роль не главная, но вы знаете, какая странная вещь? Мейерхольд считал, что самый главный персонаж в «Маскараде» — это Неизвестный». И когда он ставил в Александринке знаменитый спектакль «Маскарад», все шутили, что случился октябрьский переворот. Было замечено: как только выпускается «Маскарад», сразу всегда какая-то революция. И после этого в 1917 году случилась революция, и Мейерхольд, кстати, очень расстроен был. Потому что потом очень быстро спектакль сошел, хотя он был невероятно красивый, декорации Головина знаменитого — фантастически красивые.

Я говорю: «Вы посмотрите, как Всеволод Эмильевич вытащил эту историю! И вообще, я вам могу сказать, что мы выстроим спектакль так, что вы будете как бы альтер эго Арбенина. Мы начинаем с вас, луч света на вас, вы в цилиндре, в белых перчатках, и вы раскручиваете рулетку. И звучит гениальный вальс Хачатуряна». Ему это так понравилось!

— Я сразу вспомнила этот момент. Смотрела спектакль всего раз, но он запомнился, и сейчас это все возникает в памяти, этот образ.

— И я еще сказал: «Борис Георгиевич, давайте знаете как сделаем, поскольку все-таки история вне времени...» (И это удивительно, что такой подросток — Лермонтов, он же в раннем возрасте начал писать «Маскарад», и по сути всю жизнь писал эту пьесу, даже перед дуэлью еще он что-то поменял...) Я говорю: «Давайте сделаем абсолютно современные черные очки. Да, все в эпохе — цилиндр, трость. А вот очки совершенно современные, то есть непонятно, из какого времени этот Неизвестный». Вот так мы сошлись.

— Учитывая статус Невзорова как премьера, как с ним было работать? Все-таки мы с вами про многих персон говорили, что вы всегда брались за сложных. В этот раз вы взялись за легкого?

— Да. Но мне поначалу казался он... немного непонятным. Я много поставил спектаклей в Малом: и «Любовный круг» с Быстрицкой, и «Пиковую даму» с Васильевой, и у меня всегда была очень хорошая атмосфера на репетициях. Я всегда знал, что от этого зависит и качество премьеры. И потом, когда актеры играют с удовольствием, это сразу видно. У меня всегда очень доброжелательная атмосфера, и, сталкиваясь в коридорах с Невзоровым, я думал, что он очень мрачный. Никогда не улыбнется. Хотя здоровается очень хорошо всегда, смотрит в глаза. Я думаю: «Что же он такой мрачный?» Он уже к тому времени стал такой большой, седой, лохматый, он мне какого-то лешего напоминал... Я не понимал, какой к нему ключик найти. И как часто бывает — вот что значит контрапункт в театре! — душа у него оказалась невероятная. То есть вот за этой мрачностью внешней, там такой богатый мир и такая нежность. Он очень порядочный, вот почему его так любили, он безотказный. Гастроли, черт-те куда лететь — пожалуйста. Несмотря на то что народный и лауреат Госпремии, он ничего для себя не требовал...

Я даже помню, мы поехали на гастроли на поезде, что-то типа Тулы. В обычном купе ехали. Ничего, сел спокойно, рядом сидят незнакомые люди, он закрылся — надел очки, поднял воротник. То есть без претензий. Но это я потом узнал, а тогда он мне показался мрачноватым.

— Какое ваше первое впечатление при общении?

— Невзоров из тех актеров, которые никогда не могут работать с холодным носом. Не скрою, когда мы выпускаемся, всегда так мало времени, что я иногда говорю: «Давайте пройдем просто по точкам, вы можете не играть, и даже без грима». Вот стоит только такое сказать Невзорову — не играть и без грима, он выкладывается на все сто процентов. Не берег себя никогда.

Я говорю: «Борис Георгиевич, у нас впереди сдача спектакля и премьера, пока можете не выкладываться настолько». Он отвечает: «Да, да, да», — а делает все наоборот. Я был удивлен и подумал: наверное, эта привычка из кино, когда надо с одного дубля... Раньше пленку очень экономили.

Первая репетиция. Когда Неизвестный говорит: «Несчастье с вами будет в эту ночь», вдруг этот огромный леший Невзоров с невероятной легкостью — я даже не ожидал, что он такой пластичный! — вскакивает на стул, который под ним крякнул. Но, слава богу, не развалился. И тростью, показывая на какие-то высшие сферы, говорит эту реплику... Клюев даже текст забыл, потому что это было так ярко — он остолбенел. Мы специально потом укрепили стул, я проверял его каждый раз, потому что все-таки вес у Бориса Георгиевича приличный. И он это играл до последнего. И по тому, как вспрыгивал на этот стул, я понимал, хорошо он себя чувствует или не очень. Потому что потом уже к нему стали подкрадываться болезни. И для этого были причины.

Я понял, почему он производил такое впечатление в театре, почему он такой мрачноватый. Потому что в его жизни было... Знаете, сначала одна трагедия была, а потом столько трагедий, и он столько всего пережил, что я вообще не понимаю, как он выжил психологически.

— Давайте вот об этом скажем.

— У него действительно была очень сложная личная жизнь. Борис Георгиевич в позднем возрасте даже говорил: «Никогда не думал, что стану многоженцем». Потому что он всегда вступал в семью с надеждой, что это навсегда. Даже самый первый раз, хотя это был такой студенческий брак. Ему было девятнадцать, ей шестнадцать. Ну, он дождался, естественно, совершеннолетия, они расписались. И поначалу все было хорошо. В этом браке родился сын Денис. За 11 лет семейной жизни они расставались и вновь воссоединялись трижды. Ну, молодые, очень часто ссорились, в итоге расстались, и жена сделала самое страшное, что могла. Запретила ему видеться с сыном, а потом вообще эмигрировала, уехала в Англию.

— С сыном?

— С сыном, естественно. И больше Невзоров его не видел никогда в жизни вообще! Поэтому он тосковал, безусловно, парень ему нравился, это наследник, и он был на него очень похож. Второй брак, самый главный, самый красивый, это была уже актриса Анастасия Иванова из театра «Сфера». Она не так много снималась, и Невзоров даже ее стал устраивать в кино. Он дебютировал в кино как режиссер и позвал ее в свой фильм специально, чтобы дать жене работу. Родилась дочка Полина. У них было очень много друзей, такой открытый дом, они часто принимали коллег. Жили душа в душу, поэтому и их очень любили. Все замечательно, и столько лет жили вместе.

Но вот это та самая трагедия... о которой он скупо потом, в конце жизни, стал рассказывать, потому что это просто шок. Я всегда говорю: нет ничего страшнее и непредсказуемее самой жизни. Однажды он приходит после работы, это с его слов, подходит к своей двери и вдруг понимает, что она открыта. Он испугался, потому что Настя должна быть дома, он ей звонил, она снимала трубку. Темно. И вот в темноте он вошел, сердце уже, конечно, выскакивало, и это ощущение осталось у него на всю жизнь, потому что он наткнулся на тело. Она была мертва. Он говорил: «Я не помню, что кричал». Естественно, приехали все службы и поняли, что она убита.

И самое ужасное, почему я говорю, что детектив отдыхает, естественно, Невзоров оказался первым из подозреваемых. Он нашел, и именно на нем лежала вина. Он долго с этим, конечно, ходил, потому что и обвинение с него не снимали, и сам весь издергался. И наконец, вы знаете, нашли виновного. Это оказался человек из Красноярска, который уже отсидел за убийство десять лет, и у него жена тоже была актриса. Он приехал в Москву, очень хотел попасть в актерские круги. И они бы, конечно, его не узнали, наверное, если бы он не был братом жены актера, который к ним ходил. Что сразу следователей смутило и почему подозрение пало на Невзорова — Анастасия сама открыла дверь, она сама впустила, потому что знала, кто это. И более того, они пили чай.

— А мотив?

— Мотив. Кто-то, как следователи говорили, но это уже восстановить очень сложно, упоминал, что преступник взял какую-то аппаратуру. А потом выяснилось, что дело-то все намного сложнее, поскольку все-таки у него была какая-то месть актрисам. У него, мне кажется, был пунктик. Но выяснить было уже невозможно, детектив-то продолжается. Вы только вдумайтесь, какая страшная история! Его нашли, но он уже к тому времени был мертв. А умер он — и Невзоров, я помню, эту фразу говорил: «Бог наказал» — умер от того, что 13-летний подросток ножом нанес ему ранения, защищая собственную мать — его сожительницу...

Все эти шрамы у Бориса Георгиевича на сердце остались. В ожидании, пока убийцу найдут, знаете, какие страсти роковые, просто по Достоевскому. И сразу могу сказать, что дочке Полине, видимо, из-за всех этих дел, когда она выросла, Невзоров категорически запретил быть актрисой. Она хотела сниматься, а он ей говорил: «У меня есть блат, я не скрываю. Но сделаю как раз все наоборот, я воспользуюсь блатом, чтобы тебя никто не снимал». И в итоге она стала врачом.

Была следующая жена, его однокурсница Алла Панова. В юности их пути разошлись, а спустя 23 года они встретились. Но и этот брак распался... И вот тут подходим к самому главному, потому что там, к сожалению, закончилось все скандалом в силу того, что она узнала: Невзоров влюбился в Малом театре в молодую девочку. Бухгалтер, обаятельная Леночка Хрипунова... Они скандально расстались с третьей женой, пилили квартиру в центре Москвы, она претендовала на все 50 процентов и получила все, что требовала.

— От порядочного человека получишь все.

— А он, уже когда влюбился (мы все наблюдали этот роман), настолько обжегся, что они жили в гражданском браке. Лена намного его моложе. И вот уже в сорок пять она родила от него девочку, которую он назвал Анастасией в память второй жены. Я даже больше могу сказать. Видимо, Невзоров так глубоко обо всем размышлял, особенно о будущем, конечно, он себе ставил вопрос: «А смогу ли я ее вырастить?» Поэтому он сделал все, всем обеспечил. Не знаю, было ли у него какое-то предчувствие... Но жена всегда говорила: «Я так боюсь спугнуть наше счастье, я так боюсь». И случилось самое невероятное, потому что он отпраздновал 18 января 72 года, а через месяц мы его уже похоронили. Недавно прошла годовщина. Все были удивлены, потому что только-только его видели...

— И он был нормальным на дне рождения.

— Абсолютно. Он только где-то в начале февраля что-то почувствовал. И дочка Полина все время по телефону говорила, что делать, и все были спокойны, потому что дочка — врач, поэтому все было нормально. Потом просто забрали в больницу. Никто не верил, что это серьезно. Он ведь такой крепкий, здоровый. Мы все знаем, какой был диагноз у Клюева. И спектакль «Маскарад», это три с лишним часа на сцене. Вы представляете, что к концу спектакля Борис Владимирович, а он тогда после процедур приезжал, уже совершенно чудовищно себя чувствовал. И я понимал, что у него надежда только на Невзорова. Что тот делал? Пару раз, когда он увидел, что Клюев теряет сознание, брал стул, сажал коллегу и продолжал свой огромный монолог. И когда мы выходили на поклоны, Борис Георгиевич держал его.

Клюев очень мужественный человек, но Невзоров понимал, что у них разница в возрасте, он сильнее. Борис Георгиевич действительно мощный физически, и вообще, его в Малом театре называли глыбой, он казался таким здоровым, большим русским человеком. Последний спектакль, который я с ним ставил, — «Идиот». Достоевский — один из самых его любимых авторов, он говорил: «Андрей, даже не обсуждается, я все сроки, все съемки подстрою под вас». И мы выпустили премьеру, и он замечательно сыграл генерала Епанчина, была потрясающая атмосфера. И он сыграл всего два раза. А вот на третий уже заболел. Когда я об этом узнал, даже не думал о замене. Был уверен, что он вернется.

Кстати, я могу сказать: Борис Георгиевич никогда ни на что не жаловался, почему его так любили режиссеры. Да, он никогда ничего не рассказывал о своем самочувствии, всегда играл. И из-за него никогда не отменяли спектакль. И когда мне позвонили из режиссерского управления и сказали, что, вы знаете, его все-таки увезли в больницу, я ответил: «Я не буду вводить другого актера, все пройдет». Зачем ему портить настроение?

— Как вы считаете, актерский и человеческий путь Невзорова можно назвать счастливым?

— Я могу сказать, что он ушел счастливым человеком, объясню почему. Потому что и народный, и все звания, и премии, и любовь настоящая, и дочка, которую именем той своей любви он назвал, и обеспечил их с женой... То есть как мужчина был спокоен, что он свое будущее уже спланировал. У него, все-таки, я думаю, на душе было хорошо из-за того, что он нашел свое воплощение. Когда они с Леной появлялись парой, от них исходил свет. А теперь этот свет остался. В каждом из нас, кто с ним ставил спектакли, кто с ним выходил на сцену, он остался. Потому что не проходит ни одного праздника, чтобы мы не вспоминали о Невзорове. Я всегда говорю: театр — это не стены, как бы мы к ним ни относились, это люди. И вот таких людей действительно не хватает сейчас.

Анжелика Пахомова, "Караван историй", 13 апреля 2023 года

https://7days.ru/caravan-collection/2023/4/boris-n...

Андрея Житинкина называют модным, эпатажным режиссёром, который умеет публику увлекать, поражать, шокировать, и очень любит своих артистов: он работал с великими и начинающими, каждый раз собирая полные залы. Недавняя работа Житинкина – спектакль «Летят журавли» в Малом театре, поставленный по пьесе Виктора Розова «Вечно живые».

Все главные тайны режиссёры уносят с собой

– Вас не раздражает то, что в жёлтой прессе, да и в околотеатральных кругах вас называют не иначе как самым скандальным и эпатажным современным российским театральным режиссёром, который не боится показывать на сцене даже суицид.

– Это всего лишь измышления критиков. Они сами пребывают в плену собственных концепций. Я проходил разные периоды в своём творчестве. Сначала я был «модный», потом «эпатажный», потом «скандальный». Да кем я только не был! Сейчас у меня классический период. Я работаю в Малом театре, и обстоятельства диктуют определённую эстетику. Там богатая ресурсная база. И я отдаю себе отчёт в том, что без Малого театра я никогда бы не смог поставить «Маскарад», «Пиковую даму», «Идиота». Поэтому все эти штампы – они на совести критиков. Могу сказать, что они отчасти правы в том, что я всегда открывал какую-то совершенно новую тему.

– Одной из ваших первых работ в качестве театрального режиссёра стала постановка спектакля «Калигула» по произведению Альбера Камю. Если абстрагироваться от Камю, для вас лично история одного из самых кровавых императоров Рима, она о чем?

– Для меня Калигула это первый сюрреалист. Он ведь все перемешал, он фактически уравнял плебеев с патрициями. У него были просто потрясающие поступки задолго до Французской революции, задолго до Робеспьера, Марата. Он был настоящий революционер. А почему я говорю сюрреалист, потому что он был потрясающий художник. Он укладывал с собой в кровать целого коня. Сегодня бы это все назвали инсталляцией или перформансом. Но надо сказать честно, он заигрался во все это и в итоге захлебнулся в той крови, которую сам и проливал. Убивал патрициев и, отдавая народу их состояния, он не знал границ дозволенного. Он превратился в кровавого тирана, об этом говорят все исторические источники.

Актеров заменяют микрофончики

– В вашем режиссёрском портфеле как минимум две работы Теннесси Уильямса. Что вы можете сказать тем многочисленным злопыхателям, которые утверждают, что любая постановка Уильямса даже начинающим режиссёром на отечественной сцене просто обречена на успех?

– Это правда. Он вне социума. Обратите внимание. Ведь, несмотря на все изменения в нашей стране, Уильямса никогда не запрещали. Во времена холодной войны запрещали других, не менее талантливых американских авторов – Артура Миллера, например, моего любимого. Уильямс никогда не занимался политикой. Он и в США не попал под раздачу во время пресловутой охоты на ведьм, которая была после Второй Мировой войны – он просто писал о чувственных вещах.

По моему личному мнению, Уильямса можно назвать «фрейдизированный Чехов». И он обожал Чехова! У него даже есть пьеса, которая названа по имени одного из героев пьесы Чехова: «Дневник Тригорина». Более того, Уильямс пошёл дальше. Если Чехов говорил, что есть природа подтекста и ей нужно верить, а не словам, то Уильямс к этому добавлял: «тело не врёт». Я все время привожу такой пример. Можно говорить: «Я люблю тебя!» и в этот момент ковырять в носу. Какая нормальная дама поверит в такое признание?

Пьесы Теннесси очень чувственные, в них много эротики. Я наблюдал такую ситуацию: в перестроечные годы, когда люди перестали ходить в театр и стали снимать «кооперативное кино», театры тут же схватились за Теннесси Уильямса. Особенно за пьесы первого эшелона. Это и «Кошка на раскалённой крыше» и «Трамвай "Желание"». Ну и конечно были гарантированные сборы.

Я же поставил пьесы из позднего Уильямса, это «Внезапно прошлым летом» и «Старый квартал» – по сути, дайджест всех его пьес, его театральные мемуары. Истории о том, как никому тогда ещё не известный автор, наблюдая за происходящим, обнаруживал интересные сюжеты, драмы. Там все его герои – и «кошки», и «трамвай», и «стеклянный зверинец».

– Пандемия коронавируса крайне негативно повлияла на театральный процесс не только в России, но и во всем мире. А сегодня, на ваш взгляд, кто или что является главным врагом современного театра?

– Пандемия повлияла ужасно с одной стороны, но прекрасно с другой. Все оказались у экранов, и они в итоге так всем осточертели – для меня, как для режиссёра это большой плюс. И я очень не люблю мультимедийные технологии на сцене: актёров заменяют экраны, микрофончики. У них уже нет своих голосов. Европейский театр уже как лет 20 назад все это прошёл.

А до России эта волна только докатилась. Зритель перестал ходить на спектакли, где как раз эти технологии преобладали. Знаете, когда сидят актёры на диванах, что-то шепчут в микрофончики, а на экраны выводятся их крупные лица. Все это зрителю стало неинтересно, потому что все просидели почти два года у таких экранов, и были онлайн-уроки и все что хочешь. Пандемия лишний раз показала, что театр уникален и он вечен по определению в отличие от кино и интернета.

Человечество никогда не перестанет играть. Театр – это игра. В глубокой древности наши предки играли вокруг костра как убить мамонта. Сначала водили хороводы, а потом брали копья и шли на охоту. И человечеству всегда будет интересно посмотреть на себя со стороны. Театр это и есть зеркало.

А мешает мне сейчас… высокий уровень среднего актёра. Нет потрясений. Все настолько одинаково играют, органично и все стабильно… Я иногда даже говорю актёрам: «А вы когда играть-то начнёте?». Все бегают с канала на канал с платформы на платформу – вот это и мешает – зелёный блеск в глазах.

– О чем ваш новый спектакль, который идёт сегодня в Малом театре?

– «Летят журавли» поставлен по уже культовой пьесе Виктора Розова «Вечно живые». И удивительно, что спустя 80 лет она как никогда актуальна. Речь идёт о мобилизации, о повестках, о страхе. Зал смотрит, затаив дыхание. Проблема выбора и сегодня стоит перед героями. Война никого не может обойти стороной. В этом году я высказал желание нашему худруку Юрию Мефодьевичу Соломину поставить спектакль о войне. Но только это должна быть не окопная война, а рассказ о том, что война меняет в душах человеческих. Помимо прочего, основной посыл Розова – никого нельзя судить. Колесо истории сейчас очередной раз повернулось, и мы снова оказались в той же ситуации что и 80 лет назад.

Марина Суранова, lightpress.ru, 15 июня 2023 года

https://lightpress.ru/articles/20230615-andrei-zit...

«Ах, война, что ж ты сделала, подлая…» Уничтожила жизни, испепелила судьбы, искалечила души миллионов людей… А ещё война - страшный индикатор, обнажающий сущность человека, кодекс чести и совести, показатель её наличия или отсутствия.

В Малом театре ко Дню Победы 12 мая и 9 июня состоялись премьерные показы спектакля «Летят журавли» по пьесе Виктора Розова «Вечно живые».

Сюжет произведения стал культовым благодаря гениальному фильму Михаила Калатозова «Летят журавли». На Исторической сцене Малого театра спектакль поставил талантливый, глубокий режиссер Андрей Житинкин.

Откликаться на самые важные исторические события всегда было свойственно Малому театру, составляло одну из его главных традиций. Спектакль Андрея Житинкина по знаменитой пьесе Виктора Розова "Вечно живые" - это попытка воскресить в нашей памяти события, поступки и чувства людей, живших в годы Великой Отечественной войны.

Режиссер-постановщик Андрей Житинкин: «Для меня это очень личный спектакль, два мои деда не вернулись с войны… Но наш спектакль не об окопах, а о том, что ломает война в душах человеческих. И еще, конечно, это посвящение нашим близким. Это метафора памяти. Только любовь помогает выжить в условиях войны и не потерять себя. Для многих молодых людей разрешение конфликта Розовым станет настоящим откровением. Сегодня очень важно подарить зрителям надежду…».

Драматург, участник Великой Отечественной войны Виктор Розов написал произведение «Вечно живые» в 1943 году в Костроме, находясь в госпитале. Это был разгар сражений - никто ещё не знал, когда и как закончится страшная война, но сомнений в том, что рано или поздно Советский союз победит фашизм, не было у тех, кто отважно сражался с врагом на поле боя или «ковал победу» в тылу. Но были и другие люди - те, которые затаились в ожидании: что будет дальше и как выйти из ситуации с минимально возможными потерями?

В 1957 году на экраны вышел гениальный фильм Михаила Калатозова «Летят журавли», который в 1958-ом стал триумфатором «Каннского кинофестиваля». Рабочее название картины - «За твою жизнь». Те, кто остался жив в адском пекле войны, понимали, что будут жить не только за себя, но и за тех, кто навсегда ушёл в вечность…

Андрей Житинкин поставил спектакль о «тех, кто молчит, но сказал своё последнее слово», и о тех, кто говорит громко, красноречиво, помпезно, но за этими словами кроются пустота, фальшь и трусость.

Война показана в спектакле не разрывами снарядов, а человеческими судьбами, израненными, искалеченными, но не сломленными и не сдавшимися.

На примере многогранных героев Виктора Розова, оживших на сцене в воплощении талантливых артистов Малого театра, режиссёру удалось воссоздать на сцене весь спектр драмы людей, в чьи жизни вероломно, жестоко вторглась страшная война.

«Нет в России семьи такой, где б ни памятен был свой герой...»

В спектакле Андрея Житинкина, как и в пьесе Виктора Розова, нет главных и второстепенных персонажей: каждый герой не просто вносит уникальную лепту в сюжетное действие, а является портретом определённых людей, ежедневно и ежеминутно делающих тот или иной выбор в своей судьбе, понимающих, что любое принятое решение может стать фатальным. Мы, конечно же, не будем пересказывать всем знакомый сюжет - остановимся подробнее на характеристике каждого персонажа, который является олицетворением целого народа.

Вероника в воплощении молодой актрисы Варвары Шаталовой - восторженная юная девушка, в чью жизнь беспощадно и безжалостно ворвалась война. В начале спектакля героиня полна задора, куража, неиссякаемой энергии юности: да, уже началась война, но все родные и близкие находятся рядом с ней, её возлюбленному должны дать бронь на заводе - Вероника ещё не чувствует опасности, война ей кажется чем-то далёким, тем, что мимолётно пройдёт и быстро завершится.

Потеряв любимого и лишившись родителей, она утрачивает смысл жизни - девушка существует по инерции, корит себя за то, что вышла замуж за нелюбимого Марка: у неё нет аргументов и объяснений, зачем она так поступила? В современном мире это назвали бы сильнейшим посттравматическим синдромом. Война калечит человека не только физически, она уничтожает и ломает его морально - эти раны вылечить не менее сложно, тем телесные увечья, а порой это невозможно. За время действия героиня превращается из порывистой импульсивной девчонки во взрослую женщину, которая не по годам мудра и сильна духом.

Борис в воплощении Андрея Чернышова (популярный актёр в этом сезоне присоединился к труппе Малого театра) - настоящий мужчина, человек слова, долга и чести: он идёт добровольцем на фронт не за подвигами и званиями, он не может поступить иначе. Мужественный порядочный герой идёт сражаться с врагом за родных и близких, за отчий дом и Родину: кто, если не он? «Долг сильнее смерти» - для Бориса и миллионов таких же людей, не побоявшихся встать на защиту Родины, эта фраза является не лозунгом, а лейтмотивом жизни.

Когда Борис уходит добровольцем на фронт, на его рабочем месте на заводе остаётся его коллега Анатолий Кузьмин: скромный, нерешительный, смятённый мужчина, которого великолепно воплощает Александр Волков, чувствует себя виноватым - неизвестно, кому бы из них, Анатолию или Борису, дали «заветную» бронь.

Уже в финале спектакля ретроспективно мы узнаём, что Кузьмин спустя два месяца после Бориса тоже уйдёт добровольцем на фронт и, преодолев свой страх, будет отчаянно биться с врагом: поступок Бориса вдохновил Анатолия на свой подвиг.

Глава семьи, отец Бориса, Фёдор Иванович Бороздин, заслуженный врач и человек, твёрдо верный своим принципам: у этого героя нет и не может быть компромиссов с совестью. «Делай что должно, и будь что будет»: жизненное кредо этого персонажа. Народный артист России, лауреат премии Правительства Москвы Александр Клюквин наделил своего героя колоритными деталями, характерными для многих медиков и наполненными теплом и добром.

Фёдор Иванович может дать «слабину» только перед своей мамой, которую потрясающе воплощает народная артистка России, лауреат Государственной премии России Людмила Полякова. Варвара Капитоновна - эталон истинной бабушки, заботливой, чуткой, сентиментальной, бесстрашной, умудрённой огромным жизненным опытом и невероятной силой духа. С каким трепетом она крестит Бориса перед отправкой на фронт, с какой нежностью отдаёт ему, как талисман на память, пуговицу от любимого платья, с какой болью, увидев за окном огромные колонны отправляющихся на фронт мобилизованных, восклицает: "Москвичи идут и идут. Милые, возвращайтесь обратно!»

Дочь Фёдора Ивановича и родная сестра Бориса Ирина (заслуженная артистка России Варвара Андреева) - яркий пример преемственности поколений. Ирина - талантливый хирург, который достойно продолжает дело своего отца. И в личной жизни у неё есть либо «чёрное, либо белое»: до определённого момента она не может понять и принять, почему Вероника выходит замуж за нелюбимого, Ирина не готова принять ухаживания коллеги, к которому не испытывает взаимности. И пусть некоторые считают её «старой девой» - для этой героини лучше быть одинокой в личной жизни, чем разделять её с нелюбимым человеком.

По иронии судьбы, соседкой Бороздиновых в эвакуации является интеллигентная женщина из Санкт-Петербурга, Анна Михайловна Ковалёва (народная артистка России Людмила Титова). Преподаватель истории, как и Фёдор Иванович с Ириной, продолжает выполнять свой долг даже на чужбине: Анна Михайловна читает лекции и пытается сохранять присутствие духа - её единственный сын Володя лежит в госпитале, она ничего не знает, вернётся ли он когда-нибудь к ней. Во многом именно благодаря её поддержке Вероника не доходит до полного безумия в своём исступлённом горе и чувстве вины.

Антиподом этих героев является двоюродный брат Бориса и племянник Фёдорова Ивановича Марк - человек совсем других жизненных приоритетов. В блистательном воплощении народного артиста России Александра Вершинина этот импозантный музыкант вызывает очень противоречивые эмоции. В начале спектакля его пацифистский монолог о великой силе искусства, которое выше и важнее всех войн и разногласий, вызывает понимание и одобрение. Но в процессе действия мы понимаем, что за высокопарными словами и речами изящно и искусно завуалирована обычная трусость, подлость, приспособленчество. У этого героя нет иных моральных норм, кроме личных желаний и амбиций.

Режиссёр намеренно «оставляет за кадром» моменты, когда Вероника, раздавленная горем от потери родителей и пропажи без вести Бориса, выходит замуж за Марка. Но страдания и чувство вины, которые терзают молодую девушку, зрители видят в самой широкой амплитуде чувств.

Кульминацией цинизма Марка является даже не покупка им брони (инстинкт самосохранения ещё можно чем-то оправдать), а та лёгкость, с которой он дарит самую дорогую для Вероники вещь (подаренную Борисом Белку) своей «даме сердца»…

«Эвакуационное увлечение» Марка - «набивающая себе цену» женщина из города не Неве, Антонина Николаевна Монастырская (народная артистка России Светлана Аманова). Эта героиня привыкла жить за чужой счёт. Сейчас её бы назвали гламурной светской львицей. Антонину Николаевну заботит сохранность своего хрусталя и другого имущества, которая она вынуждена была оставить в Ленинграде, её терзает вопрос: будет ли всё, как прежде? Как утопающий хватается за соломинку, Монастырская пытается воссоздать в эвакуации хотя бы фрагменты своей прошлой жизни - устраивает пышное застолье в честь именин, буквально умоляет влиятельного кавалера раздобыть машину, чтобы прокатиться по ночному городу.

Хозяйку квартиры, в которую её поселили в эвакуации, честную девушку Варвару (Мария Дунаевская) , Монастырская уговаривает уволиться с мыловаренного завода и делает своей домработницей, называя её Вава. Но только у этой девушки совсем другая система ценностей и координат…

Безусловно, самые отрицательные герои, которые не вызывают других эмоций, кроме презрения и отвращения, это подлый администратор филармонии Николай Николаевич Чернов (народный артист России Владимир Носик) и вульгарная хлеборезка Нюра (заслуженная артистка России Екатерина Базарова), словно новогодняя ёлка, безвкусно увешанная мехами и дорогими ювелирным украшениями, приобретёнными за краденую еду…

Эти омерзительные персонажи являются олицетворением известной пословицы: «Кому - война, а кому - мать родная». Обогащение на горе других, отсутствие каких-либо нравственных норм, запретов и табу…

Однако и этим героям Андрей Житинкин даёт шанс на исправление - у каждого из них есть мизансцена, демонстрирующая, что всё же где-то в глубине души их терзают муки совести.

«За того парня»

Как это ни странно, импульсом, который возвращает Веронике стимул к жизни, а семье Бороздиновых приносит страшную, фатальную, но всё же точную определённость, становится совсем юный фронтовик Володя (Владимир Алексеев), сын Анны Михайловны Ковалёвой.

Именно спасая этого парня, погибает Борис. Отважный, смелый мужчина отдал жизнь за спасение юного мальчика, который только начинает свой путь по дорогам судьбы, но уже так много видел и столько испытал. Несмотря на юношескую наивность у Володи очень верные жизненные принципы: он точно знает, что «лживо, а что свято» и понимает, что просто обязан достойно жить не только за себя, но и за тех, кто уже никогда не вернётся домой…

«Не потому ль так часто и печально

Мы замолкаем, глядя в небеса?»

В спектакле «Летят журавли» очень много небесной выси: «облака истории» являются не просто сценическим обрамлением, а полноценными героями действия.

Если в начале небесно голубое небо, на фоне которого Вероника беспечно, кокетливо и игриво читает детское стихотворение о «журавликах-корабликах», не предвещает ничего трагического, то потом безмятежная голубизна превращается в тяжёлые серые клубы дыма, пороха и пепла, наполненного горем и болью потерь.

Все мизансцены выстроены в разных, но очень характерных квартирах: уютная комната Вероники, гостеприимная Московская квартира Бороздиных, в интерьере которой превалирует белый цвет: здесь внимательны к деталям и верны традициям, здесь у каждого члена семьи свой стул и своя уникальная судьба…

Аскетичный быть эвакуированных выполнен в приглушённых серых тонах, но и тут очень важны детали. «Тюки» с багажом, который предусмотрительно взял с собой Марк, наряды Монастырской, которые редеют, так как хозяйка меняет их у спекулянтов на еду, и заканчивающееся кофе у Ковалёвой, которым она, несмотря на дефицит угощает нового соседа, Фёдора Ивановича.

Быт отражает характеры героев: одни готовы разделить с ближним последнее, а другие озабочены исключительно личным благосостоянием и благополучием…

Художник-постановщик Андрей Шаров в тандеме с художником по свету Андреем Изотовым и чутко подобранным видеоконтентом Дениса Бродского погружают зрителей в атмосферу действия.

Стихотворение Арсения Тарковского «Жизнь, жизнь» аллегорично и утвердительно говорит, что «на свете смерти нет».

Экран с видеохроникой опускается на сцену тогда, когда идут перестановки декораций - это метафоричная проекция времён для каждого из нас.

Публика чувствует себя не свидетелем, а участником этих страшных событий, транспонирует судьбы героев на себя и делает свой выбор. Во время некоторых мизансцен спектакля зал взрывается аплодисментами - например, на фразе «Будь она проклята, эта война!»

Многие моменты спектакля сопровождает звенящая тишина: хочется верить, что каждый зритель задаёт себе вопрос: «А моей личности-то кто ближе?» Уж, не Монастырская ли или Марк, или, что ещё хуже, - хлеборезка Нюра или администратор Чернов?

«О тех, кто молчит, но сказал своё последнее слово»

В финале спектакля на сцене вновь появляется Борис, а в его лице все те, кто безвременно ушёл в Вечность, но навсегда "расписался в списках присутствующих на Земле".

Под великих «Журавлей» Расула Гамзатова в исполнении Марка Бернеса, которые являются символом бессмертия, историческую хронику роковых 40-ых сменяют кадры с шествия «Бессмертного полка» нашего времени. Сдержать слёзы невозможно. Публика стоя продолжительными овациями благодарит артистов за честность, пронзительность и глубину: единство, с которым зрители вставали на премьерных показах и, буквально дыша в унисон, на протяжении многих минут не отпускали артистов со сцены, внушает воодушевление и вдохновение: Память живёт и будет жить Вечно!

Заключительный кадр видеохроники - момент, в котором юная девочка застывает во взгляде на портрет одного из своих предков на шествии «Бессмертного полка»: в этом и есть незыблемая связь поколений и воспитание в детях вечных ценностей! Проводить любые параллели с нашим временем невыносимо больно, но как же хочется, что вера в справедливость, добро, правду, верность и честь и сейчас также объединит людей и отделит «зёрна от плевел»…

Журавли - символ Вечной Памяти

«Журавли» являются неотъемлемой частью нашей культуры и очень важным символом. Это не просто метафоричная ассоциация, а олицетворение жизни и вечной памяти. Написанная в лихолетье роковых 40-ых пьеса Виктора Розова «Вечно живые», фильм Михаила Калатозова «Летят журавли», «Журавли» Марка Бернеса на стихи Расула Гамзатова. Трагическая судьба семьи Газдановых из Северной Осетии, потерявшей на полях сражения под Москвой, в Севастополе, Новороссийске, Киеве и Белоруссии семерых сыновей, увековечена в их родном селе в форме обелиска, изображающего скорбящую мать и семь улетающих птиц. Журавли нашли отражение и в Ржевском мемориале, открытом в июне 2020 года…

Спектакль Андрея Житинкина «Летят журавли» встал в один ряд с этими великими произведениями - очень хочется верить, что по-настоящему выдающаяся постановка будет жить долго и что её увидят как можно больше зрителей. В незыблемой связи поколений, бережном сохранении памяти и вечных ценностей и есть несгибаемая сила нашего народа - его никогда и никому не сломить!

«Летят журавли» помогают понять, что в нашей жизни всегда есть место подвигу, и не только на полях сражений, но и в отношениях с людьми, в милосердии и сострадании.

До конца сезона «Летят журавли» можно увидеть 18 июня, в начале следующего сезона - 8 и 29 сентября.

«На свете смерти нет: Бессмертны все. Бессмертно всё…»

Шедевр театрального искусства, поставленный и воплощённый в синергии театра и жизни, посетили:

Корреспондент Бурулева Юлия

Фотограф Абдуллаева Ирина

WORLD PODIUM, 16 июня 2023 года

https://worldpodium.ru/news/premera-spektaklya-and...

В Малом театре премьера спектакля Андрея Житинкина «Летят журавли». Одноименный фильм по сценарию Виктора Розова в свое время тотально изменил восприятие Великой Отечественной — в нем впервые показали войну не окопную, но тыловую, что, впрочем, не означает «негероическую». В театральной версии «Вечно живые» Житинкин оставил советские идеалистические представления о добре и зле, чести и бесчестии, жертве и жертвенности, но при этом привнес что-то новое.

Пересказывать сюжет спектакля, как и фильма, который только в СССР после выхода на экране посмотрели 28 миллионов человек, практически бессмысленно. Сличать версию от режиссера Житинкина с «первоисточниками» тоже не вполне оправданно. Несмотря на продолжительность постановки — 3 часа 15 минут, — в ней многие важные сюжетные линии превращены в фигуры умолчания. Так, мы не видим и не узнаем из текста причину, по которой Вероника-Белка (Варвара Шаталова) вдруг стала жить с Марком, момент изнасилования оставлен за скобками. Мы не знаем, что Белка спасла мальчика, которого звали так же, как ее возлюбленного — Борис, что она пыталась свести счеты с жизнью, а о гибели во время бомбежек ее родителей говорится вскользь.

Но умолчание только усиливает драматический эффект, раскаляет чувство досады от того, что в мире возможна подобная несправедливость. Марк (Александр Вершинин) прекрасно понимает, что заставил Веронику выйти за себя, и при этом упрекает за холодность, сестра Бориса Ирина (Варвара Андреева) знает, почему Белка такая, и все равно недолюбливает и корит. А отец семейства Федор Иванович Бороздин (Александр Клюквин) знает больше всех — и кто привел Белку в дом, и что с ней после этого сделал его племянник. И тоже — до времени — молчит.

Эта уверенность негодяев в собственном торжестве — ключевое смысловое зерно пьесы, где действует не одинокий негативный персонаж, который неизбежно будет повержен. В жизни все сложнее — тут на каждого героя приходится по негодяю, и нет уверенности, кто в итоге победит. Советские идеалистические представления о добре и зле чаще всего не допускали полутонов: «свой — враг», «ударник — тунеядец», «рабочий — буржуй», «доброволец — уклонист». Но если Нюра (Екатерина Базарова), ворующая хлеб у людей, но обещающая стать честной, после того как соберет 500 тысяч (летом 43-го среднемесячная зарплата в тылу у рабочего была 403 рубля), сегодня кажется дрянью, то в «серой зоне» морали оказывается Антонина Николаевна Монастырская. Если она и со злом — то не до конца.

Возможно, такое впечатление она оставила благодаря первоклассной игре народной артистки Светланы Амановой (той самой Тани из кинокомедии Гайдая «Спортлото-82»). Монастырская, как сказали бы теперь, — светская львица, устраивающая пир в воюющей стране в компании прохиндеев, продающая на рынке запасы дорогих вещей и при этом кощунственно именуемая «жертвой Ленинграда», откуда она эвакуирована, все же воспринимается как стеклянный шар, брошенный в мазут. Убери мазут — и шар останется шаром. Потому что презрение Монастырской к вороватой хлеборезке слишком велико. Героиня Амановой «живет красиво» на неуместных для ВОВ, но все же законных основаниях, она — сливки общества. Нюра же, воспользовавшись ситуацией и сколотив «капитал», хамовато требует себе места в этом обществе. И получает, поскольку у нее тот самый хлеб, вопрос — надолго ли.

Но все это моменты второстепенные. Андрей Житинкин не только явил нам галерею образов людей и нелюдей с намеком на современность, где «последователи» Нюры продают в Интернете бронежилеты для бойцов СВО за 125 тысяч рублей при заводской цене в 25. Чтобы разгадать задумку Житинкина, нужно определить, что же или кто же является смысловым центром его постановки. Можно было предположить, что это игрушечная белка, оставленная в качестве подарка Веронике уходящим на фронт Борисом. Но вокруг этого незамысловатого предмета вращается и мир пьесы, и фильма, и спектакля.

Значит, дело не в вещах, а в людях. Остается Борис (Андрей Чернышов). Обещанный отцом памятник «высотой до неба» ему, как одному из тех, кто не вернулся с войны, мы можем отыскать только в нашей реальности. Зато в спектакле есть прямое сравнение Бориса, положившего душу свою за други своя, с Иисусом Христом.

Возможно, тут все дело в геометрии сцены Малого театра. Но покрытый белой скатертью стол в центре сцены, развернутой к зрителю по законам обратной перспективы, указывает на художественное представление о том, как проходила Тайная вечеря. На православной иконе, на картине да Винчи или Сальвадора Дали последняя трапеза Христа с учениками происходит именно за столом, хотя в тексте Нового Завета Спаситель возлег с ними в Сионской горнице.

И Христос — в центре стола, как раз в том месте, где Борис незримо появляется после своей гибели, придя свободным от тела духом к своим родным, вернувшимся в старую московскую квартиру.

«За твою жизнь» — именно таким было рабочее название фильма «Летят журавли» — семантически близко к формуле «За други своя». Но в СССР Новый Завет заменили куцым «Кодексом строителя коммунизма», а кто именно для русского народа всегда был примером жертвенности, открыто говорить не могли даже шестидесятники. Отсюда сцена, где бабушка Варвара Капитоновна прощается с Борисом «по-старому» и крестит его, совсем как механик Макарыч из бессмертного фильма «В бой идут одни «старики».

Блистательная Людмила Полякова, сыгравшая бабушку, первой заставила зал плакать. В финале плакал каждый второй, аплодировали стоя — все. И дело не только в кинохронике военных лет или кадрах с «Бессмертного полка» и песне Марка Бернеса о белых журавлях, которой все завершилось.

Если перефразировать слова бойца из другого военного фильма — о защитниках «Брестской крепости», сражение бывает успешным, если все оказываются там, где положено. Клюквин, Полякова, Чернышов, Андреев, Аманова, Вершинин, Шаталова, Людмила Титова, Владимир Алексеев, Владимир Носик оказались там, где им полагалось быть.

Иван Волосюк, "Московский комсомолец", 14 июня 2023 года

https://www.mk.ru/culture/2023/06/13/na-spektakle-...