Алла Шевелева о спектакле «Молодость Людовика XIV» А.Дюма-отца, который в феврале пойдет на Основной сцене Малого театра. Статья опубликована в последнем номере газеты «Малый театр».

Этот спектакль Малого театра придётся по душе зрителям, которые соскучились по роскошным костюмным постановкам и захватывающим историческим сюжетам, по остроумным диалогам и виртуозной актёрской игре. Специально для них Юрий Соломин поставил пьесу Александра Дюма-отца «Молодость Людовика XIV», придав сегодняшнее звучание истории «великого века».
Начинающий талантливый писатель рассуждает о бремени власти, которое рано или поздно придётся взвалить на себя пришедшему новому поколению. Юный король, до сей поры не утруждавший себя решением важных государственных дел, настойчиво вступает в свои права. Его мать Анна Австрийская (Светлана Аманова) и крёстный – кардинал Мазарини (Александр Ермаков) без энтузиазма воспринимают внезапный порыв повзрослевшего Луи, но противостоять напору молодого монарха им не под силу. Впервые произнеся перед парламентом знаменитую фразу «Нам так угодно», Людовик оставляет в прошлом эпоху правления своих наставников.
Из повесы, любителя празднеств, охоты и юных прелестниц на наших глазах рождается Государь, о котором спустя годы Дюма напишет в историческом романе «Жизнь Людовика XIV»: «Ни об одной коронованной особе не было столько и таких разнообразных суждений, как о нём, и никто из них не слышал более громких похвал и несправедливых обвинений».
Но то видение зрелого автора, а раннему Дюма, Дюма-драматургу, интересен идеализированный правитель, впервые вставший перед выбором: оставаться ли ему беззаботным гулякой или добровольно потерять покой от «многих печалей» своей страны?
Михаил Мартьянов лишает Людовика инфантильности. С первых же минут на сцене действует полный достоинства молодой человек, в котором прочитывается будущий монарх, провозгласивший: «Государство – это я». Тем не менее, выбрав путь познания, он с изумлением знакомится с такими привычными для мира политики понятиями, как «финансовые махинации», «манипуляции» и «борьба за власть».
Другое дело, что все эти нелицеприятные составляющие придворной жизни облачены в изящную форму. Зло привлекательно и заманчиво, оно прячется за вычурным этикетом, куртуазными диалогами и умопомрачительной красоты одеждой (художником по костюмам в спектакле выступил маэстро Вячеслав Зайцев).
Напротив, истина, которой так жаждет смущённый внезапными открытиями Людовик, подкарауливает его в самом неожиданном месте – на театральных подмостках. Вступая на престол, король опирается на преданных и честных друзей – мечтающую стать актрисой Жоржетту (очаровательную плутовку, сыгранную Дарьей Мингазетдиновой) и мудрого сына обойщика Поклена, взявшего себе театральное прозвище Мольер (акварельная работа Дмитрия Марина). Кстати, именно будущий реформатор французского театра подсказывает Людовику, как про- вести противников, а потом вместе с ним с удовольствием наблюдает за «спектаклем» с участием напыщенных придворных.
Особое место в стане молодых занимает младший брат короля – герцог Анжуйский в острохарактерном и талантливом исполнении Алексея Коновалова. Большой ребёнок, одержимый модой, балами и карточной игрой, будто напоминает о том, какой путь мог бы избрать государь. В то же самое время, именно он беспечно «глаголет истину», ставя в тупик окружающих.
Любопытно, что поначалу главным антагонистом Людовика выступает матёрый лис Мазарини, который вынужденно уступает монарху законную власть. Лукавый, обаятельный и мудрый, в финале он искренне благословляет крестника на славное правление. И король, мечтающий о воцарении всеобщей справедливости, неожиданно сталкивается со своим главным врагом – самим собой.

Открытие исторической сцены дополнили новым «Слугой двух господ».

Нынешняя неделя для Малого театра – знаковая. На Театральной площади состоялось открытие исторической сцены после реконструкции. Руководство решило осторожно возвращать репертуар в родной дом, отчего пока здесь сыграли только один спектакль – «Горе от ума». И до Нового года покажут на Основной сцене спектакли еще лишь пару раз. Поэтому вторым событием недели для театра стала премьера на сцене на Большой Ордынке. «Слугу двух господ» поставил итальянец Стефано де Лука, режиссер из «Пикколо театро ди Милано».

В филиале Малого театра, очень скромном по московским меркам в том, как принимаются зрители (как все скапливаются в фойе, как не пускают в зал до начала спектакля), хочется тоже обустроить пространство по-новому, с толком. Но вот наконец гаснет свет, и треволнения уходят на второй план. Все внимание – на сцену, где сквозь дымчатую завесу проглядывают огоньки свечей. На авансцену выбегает Труффальдино и принимается балагурить по-итальянски, однако, заметив, что публика ни гугу, бросает затею. Именно он заведет представление, словно откроет старинную шкатулку с ожившей итальянской акварелью.

Неустаревающая комедия Гольдони в Малом в первый день премьеры началась с чрезвычайной повестки дня. По сюжету старик Панталоне рассказывает своему будущему зятю Сильвио, что не видеть бы ему женитьбы на прекрасной Клариче как своих ушей, «когда б сеньор Распони в Турине не скончался». Это фонетическое созвучие на следующий день после убийства российского посла в Турции повисает особым напряжением в зрительном зале и будет с нажимом повторено актерами еще раз. Но уже через такт-другой все страшное забыто и начинается затейливая кутерьма. В итальянском спектакле Малого совсем нет того, что часто встречается на русской сцене в комедии дель-арте. Жирных гэгов, предельного заострения характера, стремления во что бы то ни стало расшевелить зрителя. Отчего правда прямые реплики в зал тут наименее выигрышны. Зато соблюдена многоуровневая комбинация из игровой комедии, лирики и даже пародии на душещипательную мелодраму и итальянскую оперу. И прозаический перевод Алексея Дживелегова середины прошлого века в этом смысле открывает простор – комедия стряхивает всю архаику.

Режиссер вслед за драматургом деликатно раскладывает всех на типажи – ненавязчиво, без давления. Поэтому хрестоматийные черточки характеров здесь тоньше и не только комичны, но в первую очередь обаятельны. Скуповатый подагрик Панталоне (Дмитрий Зеничев) очарователен в своей миниатюрности и душевной аккуратности на фоне дородного доктора (Сергей Еремеев), его фраза на рефрене «Учите латынь!» становится забавным афоризмом. Их дуэт блистателен, после каждой репризы зал провожает актеров аплодисментами. Смазливый трусишка Сильвио (Константин Юдаев) дает фору статному «рыцарю без страха и упрека» Флориндо (Максим Хрусталёв), приехавшему за своей возлюбленной Беатриче. Ольга Абрамова с этой сложной ролью-перевоплощением справляется запросто и свежо, хоть и бравирует мужскими ухватками «под маской» сеньора, приправленными режиссером изрядной долей эротизма, но добавляет в них женского изящества и создает образ сильной, независимой женщины с мужской волей. Особенной душкой выступает Бригелла, хозяин гостиницы, с улыбкой неизменного удовольствия от жизни на лице. Алексей Коновалов играет его прямо-таки аппетитно, купаясь в роли. А вот Труффальдино, который является двигателем интриги, как-то теряется на фоне партнеров и весь первый акт не может дожать свою линию, иногда, кажется, просто из-за собственной психофизики. Сергей Потапов больше похож в этой роли на эдакого русского увальня Ивана-дурачка или Емелю с печки, чем на ловкого вруна Труффальдино из Бергамо. Тут мог подкачать и режиссерский кастинг, но во втором акте актер даже расходится и заканчивает уже в мажоре. Возможно, момент равновесия и долгой раскачки еще найдется в рабочем процессе. Этот же премьерный эффект пока мешает ожить и постановочным трюкам – площадные шутки, самая соль комедии дель-арте, пока слишком наигранны, и в целом – импровизации мало.

На сцене – венецианский квартал с «вырезанными» павильонами комнат и анфиладами балкончиков на фоне в пастельных тонах – солнечного итальянского утра, а после антракта - светло-голубого вечера (художник-постановщик Лейла Фтейта). Монохромные световые заливки (художник по свету Клаудио Депаче) вместе с аутентичными сюртуками и платьями на актерах сдержанных, приятных глазу цветов создают ностальгическую атмосферу века париков, шпаг, гондол, плавно покачивающихся на волнах залива. Наполненность и грацию, настроение, то печально-меланхоличное, то игривое, привносит скрипичная музыка итальянца Антонио Вивальди, который в аранжировке современного композитора Эдуарда Глейзера для камерного состава звучит так тонко, что хочется слушать и слушать. Музыкантов уютно разместили на втором этаже, откуда те с любопытством наблюдают за хитросплетениями судеб персонажей. И когда они взмахивают смычками, поворотный круг движется, увлекая за собой венецианский особняк, а огоньки свеч подрагивают, – тогда-то мысленно и переносишься на узкие мощеные улочки, почти чувствуешь в сценическом воздухе соленый ветер с моря. Поэтическое созвучие итальянцев, режиссера и художниц в этом трио создателей делает спектакль эфирным и романтичным. Слова о весах радости и горя в жизни, которые роняют герои, Стефано де Лука делает главным барометром спектакля. И благополучный финал, где каждый обретает друга сердца, венчает историю, в которой нет таких трудностей, которые были бы неразрешимы на пути к человеческому счастью.

Елизавета Авдошина, «Независимая газета», 22 декабря 2016 года

Алексей Коновалов рассказывает о своем персонаже в спектакле «Васса Железнова – первый вариант» М.Горького. Интервью опубликовано в газете «Малый театр».

- Когда я искала ключ к пониманию Вашего героя, то вспомнила фразу, которую произносит вернувшаяся домой Анна. Она смотрит на брата и говорит: «Как ты потолстел!» Когда Анна уезжала, Семён был холост, полным его сделала женитьба. Сам по себе Семён ничего не представляет, он как чеховская Душечка: ему нужно быть при ком-то. Понятно его пристрастие к букве «Ю»: «Ю» – это ноль с палочкой. А каким Вы видите своего Семёна?

- Когда мы готовились к роли, я вычитал, что Павел, герой Стаса Сошникова, олицетворяет физическое уродство, а Семён – нравственное. Я где-то на подсознательном уровне имел это в виду, но главное было играть так, чтобы не отвращало зрителя: «Фу, как мерзко, какой он злой, какой он противный!» Нужно в каждом персонаже искать хоть капельку добра. Для меня эта роль была сложной, потому что кроме шуток, постоянных подколок там есть очень драматичная сцена, когда Васса говорит, что «ребёнок родился мёртвенький». Палитра у моего героя – она объёмная: есть, где посмеяться, где пострадать. Горький его хорошо выписал. Все персонажи прекрасные, просто блестящие, выпуклые, есть, что играть. Любая пьеса Горького – это высший класс. И как Вы сказали – Душечка? Семён прекрасно понимает, что он при жене – но ему это нравится. Он чуть-чуть прагматик и своё всегда возьмёт.
Понимаете, героя нужно оправдать для себя – вот я его и оправдал: такая жизнь у него, никаких навыков, представлений о добре и зле никто не привил. Поэтому мне его и жалко: он так хочет кем-то стать, и чтобы деньги у него водились, но он же с женой – она как скажет, так и будет.

- Я думаю, что Семён преспокойно с ней согласится: они мыслят абсолютно в унисон.

- Да, согласен. Он ещё по сути человек настроения: придумает что-то и может мечтать всю ночь. Этот магазин ему мерещится: тут будут вензеля, тут – вывеска... Вдруг раз – и его перемкнёт: он не хочет сегодня думать о магазине. А потом снова вспомнит: у меня же мечта есть! И опять живёт этой мечтой.
Великое дело, когда спектакль начинает получаться уже на репетициях. Это такой кайф, Вы не представляете! На мой взгляд, в нашем спектакле каждый на своём месте. Всё-таки Малый театр – театр амплуа. Мне кажется, что я попал в этот образ. И когда ты понимаешь – с помощью, конечно, режиссёров – каждую запятую, каждую точку, и что под текстом, и ты присваиваешь это себе, а ещё он классно ложится, и тебе нравится материал, с которым ты работаешь – это праздник для артиста. Вот тогда хочется сказать: «Нам за это удовольствие ещё и деньги платят!»
Для меня был просто восторг начинать спектакль с нуля, как с Юрием Мефодьевичем «Молодость Людовика XIV». Очень понравилось работать с Владимиром Михайловичем Бейлисом и Вячеславом Ивановичем Езеповым – я люблю, когда режиссёр доверяет артистам. Тогда легко засмеяться, заплакать… Это всё техника, но она идёт только от внутренней свободы.

- Ну и материал-то какой хороший.

- Он чисто актёрский. Горький – потрясающий драматург. Ещё бы что-нибудь в нём сыграть! Все герои настолько хорошо выписаны. И все сцены – как на острие ножа.

Беседовала Ольга Петренко

Горьковская «Васса Железнова» в Малом театре

Яростные попытки сбросить М. Горького «с корабля современности», вскипевшие на волне антисоветизма в конце 80-х годов прошлого века, потерпели крах. Ну сняли было его профиль с первой страницы «Литературной газеты», оставив там Пушкина в одиночестве. Ну переименовали Художественный театр, идеологически противопоставив классика Чехова классику Горькому. И, конечно, существенно попридержали горьковские издания и постановки его пьес.

Однако что сегодня? Вернулся на своё место в «Литературке» законно находившийся здесь образ, и МХАТ имени М. Горького, спасённый подвигом Татьяны Дорониной, продолжил свою незаменимую жизнь в искусстве. А если говорить об изданиях великого писателя и постановках созданных им пьес, они тоже продолжаются, одолевая все препоны. По причине понятной: это ведь действительно один из величайших писателей русской, советской и всей мировой литературы.

КЛАССИКА потому и называется классикой, что она не только для времени, когда рождена, но и для всех будущих времён. Доказывать сие не стану, ибо имеющим глаза и уши (без предвзятости!) истина эта бесспорна. Другой вопрос — как относятся к литературной, драматургической классике некоторые или даже многие театры сегодня. О, вот это беда! Когда всё уродуют до неузнаваемости, получается уже не классика, а нечто совсем иное, не имеющее никакого отношения к первоисточнику и автору его.

Словом, увидев в афише имя того же М. Горького, не спешите радоваться. Тут главное, какой театр афиша представляет. В Москве добросовестный подход к текстам классических авторов являют ныне, как правило, два сценических коллектива — Малый театр и упомянутый уже МХАТ имени М. Горького. Можно сказать, сохраняют традицию, ибо такого отношения к великой литературе придерживались здесь изначально и почти всегда.

Характерный момент. Поводом для этой статьи стала новая постановка горьковской «Вассы Железновой» в Малом театре. А до этого две Вассы, которых я считаю классическими, созданы были двумя народными артистками СССР именно в этих театрах — Верой Пашенной в Малом и Татьяной Дорониной во МХАТ. Спектакль, поставленный больше двенадцати лет назад на мхатовской сцене, с колоссальным успехом идёт до сих пор, так что, если не видели, обязательно посмотрите.

Непременно надо смотреть и новый спектакль Малого театра в постановке народного артиста России Владимира Бейлиса. Уже потому, что это, как для кого-то ни удивительно, другая пьеса М. Горького. Под тем же названием, с одноимённой героиней, но другая, написанная четверть века спустя после первой.

Вот даты. Первая была написана и напечатана в 1910 году, то есть вскоре после революции 1905 года, отзвуки которой в пьесе слышны. А в 1935 году, уже после революции 1917-го, редактируя свои произведения для предстоявшего тридцатитомного собрания сочинений, Горький начал править эту пьесу, как и некоторые другие, а потом вдруг взялся писать новую.

После её завершения она и стала той «Вассой Железновой», которая известна теперь большинству зрителей. Потому что этот вариант ставился в основном с тех пор и он же был дважды экранизирован. Однако и прежний, сохранивший свою самостоятельность и включавшийся в собрания сочинений писателя, время от времени привлекал внимание театров и даже стал основой некоторых знаменитых спектаклей (например, режиссёра Анатолия Васильева в Московском театре имени Станиславского).

* * *

И всё-таки «Васса Железнова» в первом варианте остаётся малоизвестной. Хотя это — Горький, и тема со временем по актуальности не снижалась, а, наоборот, возрастала. Так что меня обрадовало известие о премьере в Малом. Тем более ещё и потому, что Горький, закономерно признанный когда-то в первую очередь автором мхатовским, на сцене Малого тоже имел блистательные воплощения. Это и «Варвары» с отменным актёрским составом, и «Дачники», поставленные Борисом Бабочкиным, и «Чудаки» в постановке Александра Коршунова. А сравнительно недавно появились здесь и «Дети солнца» — спектакль, который «Правда» оценила как достижение театра.

Но продолжу о теме новой постановки. Она в этой пьесе — одна из главных для Горького, начиная с творческой его молодости и до конца жизни. Впрочем, и во всей классической русской литературе очень сильно она звучит — тема собственничества, уродующего человека.

Горькому выпало вплотную видеть утверждение русского капитализма, когда власть денег была поставлена во главу всего и вся. И как же сказалось это на человеческих чувствах и отношениях?

Тогда именно о родном городе писателя появилась пословица: «В Нижнем дома — каменные, люди — железные». Горький отмечал, что под «железными» людьми разумелись хозяева Нижнего Новгорода, купцы и промышленники, шедшие буквально на всё и не гнушавшиеся ничем, создавая свои состояния. Никакое злодейство, никакое преступление не должно было их остановить.

А если в такой жизненной роли оказывается женщина? Она ведь по природе своей существо более мягкое, чем мужчина, а по изначальному призванию — мать, обязанная всю свою любовь передать детям. Высвечивая это, пьесе 1910 года Горький и подзаголовок даёт — «Мать».

Но всё же название обоих вариантов с говорящей фамилией — «Васса Железнова», и это не случайно. Писателю важно рассмотреть, как в женщине, которая по положению своему должна быть «железной», бесчеловечный долг сталкивается с человечностью, а «дело», которое, согласно тому же положению, для неё превыше всего, вытесняет и даже убивает любовь. И тогда неизбежно рушится семья, которой без любви быть не может.

Собственно, так воспринимается впечатляющий спектакль Владимира Бейлиса в Малом театре — прежде всего как внимательное прочтение Горького, причём перекликающееся во многом с днём сегодняшним.

Один из лучших театральных художников Эдуард Кочергин создал сценический образ дома Железновых. Сперва мне показалось, что он неточен, поскольку не вполне соответствует горьковским указаниям в его ремарках. Там акцент на тесноте кабинета Вассы, на том, что бумаги, относящиеся к «делу», властвуют в помещении, попирая людей. А у Кочергина иное решение: дом — без крыши. Потом я понял: из такого обиталища «на юру» недаром все, кроме хозяйки, стремятся поскорее уйти или даже убежать. Слишком неуютно…

Много значит и музыкально-звуковой приём, найденный режиссёром вместе с талантливым композитором театра Григорием Гоберником. Этот ритм тревожного ожидания, который пробивается и нарастает в самой атмосфере железновского дома, предвещает всё новые драмы и трагедии. Напряжение прямо-таки захватывает меня в зрительном зале. И каково тем, кто на сцене вовлечён в этот круговорот страстей.

Конечно, в центре всего — она, Васса Петровна, образ которой стал весьма значительной работой народной артистки России Людмилы Титовой. По-теперешнему говоря, перед нами бизнес-вумен, то есть предпринимательница, капиталистка, вырастившая вместе с мужем своё «дело». А муж, нелюбимый развратник, умирает за стеной её кабинета. И кому же отойдёт нажитое? Кто после неё продолжит «дело», если дети вряд ли для этого годны?

Всевластное «дело», которому она рабски подчинена, и любовь к детям, остатки которой нет-нет да тронут её душу, сталкиваются подчас так, что искры летят. Вот нежность и жалость к обиженному природой сыну Павлу (в пронзительном исполнении Станислава Сошникова) и редкий ответный порыв сыновнего чувства соединяют их на какие-то минуты взаимным притяжением. Но сколь кратки эти минуты! Едва Павел, оторвавшись от неё, выходит, опять Вассу охватывает главнейшая её забота, и неистово рвёт она в нахлынувшем отчаянии бумаги с деловой своей конторки: «Для кого всё это? Для чего?»

Только в том-то и суть, что власть денег давно уже стала иррациональной, бессознательной силой не извне, а внутри неё самой. И преодолеть эту силу никакими вспышками разумных вопросов она не может. И цепь преступлений — якобы ради детей, а фактически во имя давящего «дела» с его прибылями — продолжается.

* * *

Но счастливы ли при этом дети? Отнюдь! Они чужие и друг другу, и матери, которая для них старалась. Ненавидящая Павла жена Людмила (артистка Ольга Абрамова) в глаза называет его уродом. Другой сын, похотливый и дурковатый Семён, колоритно сыгранный Алексеем Коноваловым, с женой Натальей вроде бы в наилучших отношениях. Однако мы видим, что по существу это союз двух затаившихся хищников, и Ольга Жевакина в роли Натальи глубоко, тонко и достоверно вскрывает лицемерно-ханжескую личину «голубицы со змеиным умом».

Благополучной и внимательной к матери может показаться сперва дочь Анна, прибывающая из другого города перед смертью отца. Такой изображает её, жену офицера, артистка Полина Долинская. Но далее флёр внешнего благополучия постепенно снимается — всё больше начинает проглядывать тот же «змеиный ум». И как только эта дочь достигает единственно желанного — бумаги о наследстве, немедленно исчезает, оставляя мать в полном одиночестве.

Трагическую финальную сцену, где Васса разговаривает вроде бы с Анной и Людмилой, а в действительности сама с собой, Л. Титова проводит на очень сильном эмоциональном накале. А вот главное, что вырывается у её героини из-под спуда тяжелейших грехов: «Вы меня — любите… немножко! Много и не прошу — немножко хоть! Человек ведь я…»

Человеку для жизни нужна любовь. Не разгул, как у брата хозяина дома — Прохора Железнова, который в убедительной трактовке заслуженного артиста России Александра Вершинина рвётся из этого дома, как и многие другие. Для чего хочет во что бы то ни стало вернуть свои деньги, вложенные когда-то в железновское «дело». Тщетно: тут его подстерегает смерть.

Капиталистическое «дело» лишает обитателей дома любви и счастья. Права Людмила: «Здесь — несчастные всё … и потому несчастные, что не могут ничего любить… И никто не знает, что — хорошо…»

Отблеском того, что хорошо, видится любовь Вассы к весеннему саду и уходу за ним, о чём восторженно проговаривается та же Людмила. Но это — маленький кусочек в оставшейся жизни. Как и трогательная пантомима общих воспоминаний о детстве, которую в ореоле света даёт постановщик спектакля после приезда Анны в дом родителей и братьев. Понятно, для контраста всем безрадостным реалиям этого дома. И возникает чудесная идиллия, но словно мгновенное прекрасное видение: возникло — и тут же исчезло.

А вот жизнь по бесчеловечным требованиям капитала в наше время неожиданно продолжилась. Пьеса М. Горького, которая ещё три десятка лет назад была для нас историей, теперь самая что ни на есть современность. Напишут ли о ней нынешние драматурги с такой силой, как Горький? Пока не написали…

Виктор КОЖЕМЯКО, "Правда-КПРФ" , №59 (30410) 3—6 июня 2016 года

В Малом театре поставили «Вассу Железнову» в первой редакции

Наталья Витвицкая, Театрал-Online

Премьерная «Васса» в Малом театре поставлена в академических традициях, на первый план выдвинута не режиссерская фантазия, а актерские работы. Режиссер Владимир Бейлис выбрал первую редакцию пьесы Горького – ту, в которой нет ни слова о классовом конфликте и Вассе, как символе краха русского капитализма. Перед зрителем душераздирающая семейная драма, в которой нет ни правых, ни виноватых.

Главное достоинство новой «Вассы» - артисты. Такого уровня ансамблевой игры театралы не наблюдали до обидного давно. Все герои на сцене равны, и в трагичном финале виноваты тоже все. Несгибаемая Васса – условная главная героиня. Людмила Титова играет ее страдалицей.

Несмотря на пугающую, уродующую всякую душу изнанку семейного «бизнеса», она, прежде всего, несчастливая женщина. Красавица с прямой спиной (ох уж эта фирменная стать актрис Малого театра), с высокой прической, в кружевном платье цвета лаванды , залегшими черными тенями под глазами. Она – мать, уверенная, что все самые страшные грехи во имя детей ей простятся: «Богородица поймет». Одна из самых ярких сцен: Васса смотрит на собравшуюся за столом семью со стороны (повод – приезд старшей дочери Анны), а вместо произносимых ими слов слышит детское щебетание.

Оба ее сына – Павел и Семен, по ее собственному признанию, «не удались». Один – озлобленный уродец, второй – глупый как пробка сладострастник. Артисты Станислав Сошников и Алексей Коновалов безукоризненно играют оба характера. Сколько душевных подробностей, актерского куража.
Фантастически хороша и Ольга Жевакина, играющая лицемерную жену Семена Наташу. Каждое ее появление на сцене – маленький бенефис. Традиционно ярок Александр Вершинин (разудалый Прохор Железнов). Артистам Малого удалось оправдать горьковских персонажей, заставить зрителя им сопереживать. Семья Вассы – это клубок змей, которые кусают сами себя. Они пугающе узнаваемы, как и ситуация кровавой дележки наследства. Невежественные, нелюбимые, не умеющие любить сами, герои и героини - совсем не исчадия ада. Их трагедия в том, что они не знают, как по-другому. За них не страшно, их жаль.

Сценография Эдуарда Кочергина – полноправный участник действия. Деревянный дом с несуществующей крышей (над головами большого и несчастливого семейства – пробоина). Несколько голубей на балках, затопленный камин, кабинет Вассы, стол с самоваром и скатертью. Стены сужаются где-то в глубине сцены, там же – целый иконостас, зажженные свечи. Во время действия к нему никто не приближается, в финале героиня возле него умирает. Осознав, что никогда и нигде не будет ей оправдания Васса, вскинув руки, бежит к иконам, оступаясь, падает замертво. Решив финал в морализаторском ключе, Бейлис, тем не менее, счастливым образом избежал пафоса. Его спектакль – не о том, что зло наказуемо. Он о том, как страшно прожить жизнь, так об этом и не узнав.

12 марта в спектакле «Золушка» Евгения Шварца роль Короля первый раз сыграл актёр Алексей Коновалов. Поздравляем Алексея и желаем ему новых творческих успехов!

12 марта в спектакле «Золушка» Евгения Шварца роль Короля впервые исполнит актёр Алексей Коновалов.

Спектакль Малого театра «Молодость Людовика XIV» адресован тем, кто в детстве зачитывался авантюрными романами Александра Дюма, а став постарше, влюбился в бесхитростную, но свежую, здоровую, ясную игру актеров Малого, умеющих и любящих играть «костюмную» комедию. Дворцовые интриги, любовные забавы придворных, тайны королевских особ и многочисленные quid pro quo увлекали зрителей в легендарном «Стакане воды», сравнительно недавнем «Плаще кардинала», в идущих до сих пор «Тайнах мадридского двора». Обратившись к комедийной безделушке Дюма-отца, постановщик спектакля Юрий Соломин пополнил традиционную для Малого репертуарную линию.

Сценический облик комедии вызывающе консервативен и намеренно архаичен. В нем много нарядной красоты, но нет привкуса «гламурной» красивости. И никакого переноса действия в недавнее советское прошлое или в наши дни. В основе костюмов Вячеслава Зайцева и декораций Александра Глазунова – исторически точные «версальские» мотивы эпохи. Расшитые золотом и серебром наряды, разноцветные парики и шляпы с перьями, отлично написанные задники («пейзажный» в первом действии и «гобеленовый» во втором), оливковые падуги и кулисы, густо увитые зеленью беседки – вся эта стародавняя театральная мишура радует глаз.

Простенький сюжет о том, как молодой король в один прекрасный день решил «не только царствовать, но и править», разыгран артистами, как по нотам. Однако играется он отнюдь не бездумно и не бессмысленно, с внимательным и уважительным отношением к жанру. В наслаждении игровой стихией, нарочито преувеличенном рисунке ролей, насмешливом поддразнивании партнеров сквозит особое театральное лукавство. «Старый добрый» и вполне условный реализм артистов старшего поколения соседствует с темпераментной и задорной игрой их младших коллег. Каждый получает свое актерское «соло», краткое или пространное, в зависимости от развертывания сценического сюжета.

Опытный Александр Ермаков корректно и сдержанно играет хитроумного кардинала Мазарини, в начале спектакля мечтающего породниться с королем, а в финале склоняющего голову перед королевской волей. Красавица Светлана Аманова в роли вдовствующей королевы Анны Австрийской обнаруживает новые и энергичные краски характерности. Симпатичен Сергей Еремеев – придворный обойщик Жан Поклен (и, между прочим, отец гениального Мольера), готовый засадить сына в Бастилию, лишь бы излечить его от увлечения театром, позорного для третьего сословия.

Из молодого состава особенно хорош Алексей Коновалов, играющий шутовскую роль Филиппа (герцога Анжуйского и брата короля) увлеченно, броско и забавно. Не исключено, что со временем он сможет занять амплуа комика-буфф, ныне пустующее. Стоит отметить и перспективную Валерию Князеву – честолюбивую Марию Манчини, племянницу кардинала. С какой простодушной горячностью она признается в том, что любила бы Людовика, будь он даже «простым графом или бароном»!

В центре густонаселенного спектакля, разумеется, сам Людовик – молодой, полный сил, честолюбивый, обуреваемый желанием править на благо Франции и в свое удовольствие. Будущего «короля-солнце» Михаил Мартьянов играет изящно, стильно и с изрядной долей иронии. Его не увлекают любовные страсти героя, внимание отдано постижению тайных пружин дипломатии. Он занят тем, что расплетает сети придворных интриг и развязывает завязанные хитроумными политиканами узлы, по ходу дела открывая для себя невеселую истину: «Какое печальное и мрачное дело – политика».

В политические дебри Людовика вводят знатоки дворцового закулисья – королевский камердинер Мольер, жаждущий за свои услуги получить «театральную привилегию», и служанка Жоржетта, готовая отдать все мыслимые привилегии на свете за возможность играть на сцене. Юного Мольера несколько суховато, но с большой точностью играет Дмитрий Марин (неглуп, востер, в меру угодлив и очень себе на уме). Роль проказницы Жоржетты с обаятельной живостью, временами «зашкаливающей» от переизбытка стараний, исполняет Дарья Мингазетдинова (настоящая субретка, любопытная, бойкая и сметливая).

Ключевые моменты спектакля связаны с «уроками управления», которые Комедиант дает Королю. С уверенностью прирожденного руководителя театра юный Мольер учит молодого Людовика быть подлинным режиссером политической жизни страны: не только правильно «распределять роли» между сподвижниками, но и твердо держать в своих руках нити их закулисной жизни. Финальная сцена спектакля – ужин Комедианта и Короля – играется как явная отсылка к булгаковской «Кабале святош», где сквозят те же идеи и темы, но, естественно, в другой аранжировке. Таким образом, ценность умной режиссуры (и в театральном деле, и в политических делах) не только декларируется в спектакле, но и смыкает «под занавес» обе сферы жизни – театр и политику.

Выступая в роли режиссера-постановщика, Юрий Соломин остается режиссером-педагогом и ставит перед актерами далеко не простые сценические задачи. Он ведет своих учеников не к погружению в атмосферу любовных страстей, а к совсем другим мыслям и темам. В сценически легком, но отнюдь не легковесном спектакле последовательно и настойчиво проводится мысль, что политика – это во многом игра «понарошку», а театр – это всерьез и навсегда. Сарказм высказывания смягчается скрытой иронией и немного грустным юмором. Юрий Соломин уверен, что театр лучше любой политики: актерами можно восхищаться, а политиков стоит пожалеть за то, что они тратят свою жизнь совсем не на то, на что ее стоит истратить. Его режиссерская идея прозрачна и проста: история в основе своей – это политический театр, которому есть смысл поучиться «законам жанра» у театра настоящего.

Не в этом ли кроется подлинная современность старинной комедии Александра Дюма? И не сквозит ли в подобном прочтении пьесы тайная мечта самого постановщика об обретении такого режиссера, который сможет, подобно заглавному герою его постановки, правильно распоряжаться жизнедеятельностью столь многосложного театрального организма, каким является Малый театр?

Нина Шалимова, «Вопросы театра», №3-4 2015