«Листая старые подшивки»

О РЫБАКЕ И РЫБКЕ

«Чайка» на академической сцене Малого театра...

«Листая старые подшивки»

О РЫБАКЕ И РЫБКЕ

«Чайка» на академической сцене Малого театра

НЕТРУДНО было подозревать, что в какой-то момент отыщется режиссер, который ключом к фигуре Тригорина положит реплику беллетриста, брошенную несколько времени спустя после представления «декадентской» пьесы: «Должно быть, в этом озере много рыбы... Я люблю удить рыбу. Для меня нет больше наслаждения, как сидеть под вечер на берегу и смотреть на поплавок». Нина Заречная, только что подтвердившая предположение Тригорина касательно рыбы в озере, отказывается верить в подобные прозаизмы. Однако же в начале второго действия сама и сообщает Аркадиной: «Он в купальне рыбу удит». На что Аркадина восклицает: «Как ему не надоест!» Возвращаясь в имение Сорина в четвертом действии, сразу после дежурных приветствий и добрых слов Тригорин говорит: «Завтра утром, если утихнет, отправлюсь на озеро удить рыбу». Конечно, в роли есть и иные акценты, но для режиссера Владимира Драгунова, поставившего «Чайку» в академическом Малом театре, рыбалка становится главным делом (и едва ли не единственным уделом) Тригорина; Юрий Соломин все время с удочками — то сворачивает их, то разворачивает. Его одиночество — это одиночество рыбака, которому не с кем здесь поговорить об утреннем клеве.
(Соломин все равно играет хорошо.)

Необходимость «Чайки» в репертуаре Малого по-прежнему кажется сомнительной. Премьера лишь усугубляет мнительность на сей счет. Несомненно однако, что пьесу должен был ставить кто-то другой. Не Драгунов. Чем уж он так увлек художественного руководителя Малого театра — Бог ведает (может быть, Соломин давно мечтал сыграть Тригорина, а никто прежде сыграть ему этого не предлагал — не знаю, теряюсь в догадках), а то, что получившийся спектакль все время тяготится глубиной чеховского слова, заглушаемого то музычкой Юрия Прялкина, то мельканием крутящейся «беседки» (сценография и костюмы Александра Глазунова), видят все. Впрочем, о достоинствах и недостатках режиссуры Драгунова всякий (в том числе и Юрий Соломин) мог составить суждение еще в пору его работы на Малой сцене Театра на Малой Бронной: зрителям, которым довелось там посмотреть его «Палату N6», «Мысль» по Леониду Андрееву и, кажется, что-то еще современное — на сюжет о Робинзоне и необитаемом острове, едва ли захочется посмотреть теперь еще и «Чайку» того же режиссера.

Ну где еще можно увидеть поющих под гитару Дорна с Аркадиной? (Да почти всюду.) Но в Малом Аркадину играет Ирина Муравьева, Дорна — Александр Михайлов, оба любят петь и с удовольствием это делают на сцене, в кадре и за кадром — здесь этого достаточно, чтобы их пением заполнять «чеховские» паузы. При очевидных достоинствах игры Юрия Соломина и Александра Коршунова — в роли Треплева в этом спектакле, увы, немного спорного. Отмечая некоторые расхождения с пьесой, с ними не споришь — лишь равнодушно фиксируешь их надуманность и безынтересность. К чему, скажем, эстрада (она же — часть дома) во время исполнения треплевской пьесы вдруг начинает крутиться и описывает полный круг? Ужели — в подтверждение слов из этой самой пьесы, что «все жизни, совершив печальный круг, угасли...»? К чему Шамраев (Виктор Езепов), вспылив, перед тем как уйти со словами «Ищите себе другого управляющего!», скидывает и бросает сначала плащ, а следом и сапоги (уходит босяком)? Конечно, Аркадина — провинциальная прима и вполне может быть несколько вульгарной и даже распущенной и позволять себе чуть больше, чем ее коллеги с академических подмостков, но в таком случае следовало бы купировать слова о том, что она «корректна, как англичанин». Правда, можно оговориться, что это — саморекомендация героини, но ведь, по всему можно сделать вывод, справедливая; к тому же главное, быть может, то, что избыточная характерность, которую сообщает Аркадиной Ирина Муравьева, быстро утомляет. Смех, которого она добивается своей пережимистой манерой игры, мало подходит для «Чайки»: чтобы так смешить, можно было обойтись и куда более простым в постановке водевилем (тогда и песни оказались бы кстати).

Можно было бы вообразить, как спустя сто с лишним лет после написания пьесы и к столетию первой постановки и провала — на другой академической сцене, Малый театр захотел обратиться к «Чайке», чтобы защитить патриархальные ценности — не нужны, мол, новые формы, от них — один вред и суета сует, а Треплев бы вышел совершенно комической и никчемной фигурой. Но ничего этого, конечно, в спектакле Малого нет.

Впрочем, Треплев есть. И Коршунов-младший играет его так, что временами действительно смешно, но эта почти пародийность, шутовство, такое естественное в других ролях актера, здесь то и дело нарушается; в его Треплеве мальчишество, неизжитая детскость, жажда заботы и тепла, близкие слезы сошлись с болезненной чувствительностью и трагическим переживанием первых потерь, тоже свойственными все больше подросткам. Его жалко.

Конечно, такому неискушенному, порывистому Треплеву трудно тягаться в обаянии, тем более — в искусстве обольщения с бывалым рыбаком Тригориным, который при встрече с Ниной без видимого энтузиазма отдается стихии хорошо известного ему церемониала, не делая большой разницы между Ниной и добрым налимом. О, с каким напускным равнодушием и с каким внутренним, но хорошо скрываемым воодушевлением и вожделением он произносит свой монолог о творчестве, об изнурительной необходимости сочинять повесть, за ней другую, третью, четвертую! Тут и жалость к себе, к постороннему участию, и простительное позерство, и искренняя исповедь, и одновременно ирония к себе, писательствующему, творящему, и постоянное приглядывание за жертвой.

Финал первого акта превращается в захватывающий бенефис Соломина! «Позвольте, но разве вдохновение и самый процесс творчества не дают вам высоких, счастливых минут?» — вопрошает юное очарование. Крючок уже вот-вот будет проглочен, если еще не проглочен, — однако время подсекать еще не подошло. Следует взгляд искоса, прищур и чуть запинающееся: «Д-да. Когда пишу, приятно». В эту самую минуту соломинский Тригорин он просто дьявольски обаятелен — что-то продолжает говорить и, не теряя мысли, кладет уже ей руку на плечо, приобнимает, начинает делать паузы, речь его заплетается, теряет темп, перестает быть такой же гладкой, да слова уже и не имеют прежнего значения, поскольку рыбка уже в руках.

Но, судя по игре дебютирующей на сцене Малого театра Инессы Рахваловой, столь изощренные хитрости были потрачены на не слишком серьезную добычу. Впрочем, у Чехова Тригорин очень скоро Нину «разлюбил... и вернулся к своим прежним привязанностям».

Григорий Заславский
«Независимая газета», 04.12.1996

ОБСУДИТЬ В АНТРАКТЕ

ЮРИЙ СОЛОМИН: «В ТЕАТРЕ, КАК И В СЕМЬЕ, ДОЛЖНЫ БЫТЬ ТРАДИЦИИ»

Совсем недавно в Петербурге завершились гастроли знаменитого Малого театра России. Выступлениями на берегах Невы один из старейших театров страны открыл свой юбилейный, 250-й сезон...

ЮРИЙ СОЛОМИН: «В ТЕАТРЕ, КАК И В СЕМЬЕ, ДОЛЖНЫ БЫТЬ ТРАДИЦИИ»

Совсем недавно в Петербурге завершились гастроли знаменитого Малого театра России. Выступлениями на берегах Невы один из старейших театров страны открыл свой юбилейный, 250-й сезон. Вот уже семнадцать лет им руководит любимый и обожаемый народом артист - Юрий Мефодьевич Соломин. Не счесть его званий, наград, должностей и ролей. Его узнают сразу и везде. Для многих кино- и телезрителей нашей страны он так и остался «адъютантом его превосходительства». Хотя за долгую жизнь в искусстве у Юрия Соломина было немало и других ярких ролей - от русских царей Федора Иоанновича и Николая Второго до русских путешественников Арсеньева и Миклухо-Маклая.

Во время гастролей любимый артист порадовал многих своих поклонников, выйдя на сцену в спектакле «Горе от ума» в роли Фамусова, тем самым еще раз доказав ту истину, что настоящему таланту подвластна любая роль: и министра культуры, и московского барина, и венского светского льва.

У Юрия Мефодьевича на все всегда есть собственное мнение. В этом я убеждался не раз. Особенно в вопросах искусства. И не всегда это мнение совпадает с модой на эпатаж, шок, которыми нынче переполнены театральные подмостки. Об этом и о многом другом Юрий Соломин рассказал перед тем, как начались гастроли Малого театра...

- Вам, наверное, как руководителю одного из старейших театров страны, постоянно задают один и тот же вопрос...

- Мне всегда много вопросов задают. Вы какой вопрос имеете в виду?

- Когда на сцене Малого театра появится спектакль, поставленный по современной пьесе?

- Отвечал и буду отвечать так: как только появится хорошая современная пьеса, мы с радостью ее поставим. Ерунду мы не «перевариваем». В нашем театре хороший вкус. То, что нам не годится, мы не ставим. А пока приходится ограничиваться классикой. Малый театр в некотором роде ответственен за всю русскую классику в театре, потому что таковы его традиции. То же, что мы видим в качестве современных поисков в театральном искусстве, по-моему, достойно внимания скорее врачей, чем критиков. Помню, как однажды был очень удивлен, когда, оказавшись за границей по поводу премьеры советско-японского фильма «Дерсу Узала», увидел, что в соседнем зале кинотеатра идет французская эротическая лента «Эммануэль»...

- Однако на Западе так принято...

- Я и тогда говорил, и сейчас говорю, что вижу в подобных фильмах нечто болезненное. Как будто их специально делают для людей нездоровых. Я бы билеты на такие зрелища распространял по рецептам от врачей.

- Наверное, вам не нравятся и театральные эксперименты с классикой в принципе?

- В нашем театре «Чайка» называется «Чайкой», а чеховская героиня отнюдь не наркоманка. Военные в наших спектаклях ходят по сцене в сапогах, а не босиком и не в тапочках. В театре, как и в семье, должны быть традиции, которые надо хранить и передавать из поколения в поколение. Мы стараемся хранить традиции и заботимся не только о молодежи, но и о наших «стариках».

- В чем же вы видите силу традиций?

- Прежде всего в родном языке. В театре говорить надо понятно, а не так, как в телевизионной рекламе, где что-то быстро-быстро произносится. Да так, что еле-еле успеваешь записать номера телефонов. Хотя, может, в иных «продвинутых» театрах дело дойдет до того, что реклама будет звучать во время спектакля. Но могу сказать твердо: в Малом театре такого никогда не будет.

Посмотрите, как гордятся своим родным языком французы, немцы, англичане, итальянцы... А у нас? У нас верхняя губа не работает у нескольких миллионов людей. И не поймешь, что и кто говорит, - и в обыденной жизни, и с театральных подмостков, и с телеэкрана. Многие наши начальники делают неправильные ударения, а потом телевидение все это повторяет, и мы привыкаем говорить неправильно, коверкая русский язык.

- В нынешнем году у вас был юбилей...

- Мы в театре особого торжества не устраивали. Просто принимал поздравления от тех, кто приходил. Мы вместе выпивали. Вот и все. Шумиха - не по мне.

- А как вы предполагаете отмечать юбилей Малого театра?

- Мы уже начали отмечать его гастролями в Петербурге, где не были пять лет. Театр получил государственный грант. Но мне бы хотелось отметить юбилей постановкой хорошей русской классики.

- Какой?

- С удовольствием взял бы на себя ответственность за постановку гоголевского «Ревизора».

- А не возникает порою желания снова вернуться в министерское кресло, чтобы решить кое-какие проблемы отечественного театра?

- Да мне и своих забот с Малым театром хватает.

- А почему согласились пятнадцать лет назад на предложение стать министром культуры России?

- Наверное, чувство ответственности сыграло свою роль. Но я тогда при разговоре с Иваном Силаевым, председателем российского правительства, заявил, что из Малого театра не уйду. Он был вынужден согласиться.

- Не жалеете о том времени как о потраченном зря?

- Нет, не жалею. Кое-что в тех трудных экономических условиях было сделано. И до сих пор российские театры это ощущают. Делал на посту министра только то, что считал нужным. Я ведь прекрасно понимал, что должность не на века и мне когда-нибудь придется возвращаться к своим коллегам и смотреть им в глаза. Вернулся через полтора года в Малый театр полностью и окончательно. И сегодня мне не стыдно смотреть в глаза коллегам ни в Петербурге, ни в Москве, ни во Владивостоке.

- Недавно по телевизору вновь показывали «Адъютанта его превосходительства»...

- Раз в год точно какой-нибудь канал обязательно покажет эту картину. Тогда начинается новый виток популярности. Многие молодые люди начинают узнавать.

- Вы пересматриваете свои прежние фильмы?

- И был бы рад, да времени не хватает.

- Сегодня вы бы согласились играть подобную роль - фактически первого советского разведчика?

- Естественно! Ведь это же такой характер, такая драматургия!

- А как же красные и белые?

- А если вы помните картину...

- Конечно, помню.

- Так вот в ней есть сцена, когда Юра спрашивает капитана Кольцова...

- «...Павел Андреевич, вы шпион?»

- Правильно. И что же отвечает мой герой?

- Что-то вроде: «А хороший ли человек генерал Ковалевский?»

- Вот видите! Разговор, конечно, в «Адъютанте...» шел о борьбе красных и белых, но, по-моему, еще и о том, как человеку в трудных условиях сохранить свои лучшие человеческие качества. Недаром телефильм так трудно шел к экрану.

- Цензура запрещала?

- Не совсем. Его просто положили на полку. Был апрель 1970 года. Все готовились отметить 100-летие со дня рождения Ленина. Поэтому выпускались в свет только абсолютно правильные, идеологические фильмы, спектакли. А наш фильм был немного «неправильным»...

- И в чем же была «неправильность»?

- Начальников смущало то, что в нем все оказались умными: и враги, и герои, - хотя у фильма были высокопоставленные консультанты из КГБ. И в один прекрасный момент директор картины решился отвезти ее на просмотр нашему главному консультанту - первому заместителю председателя КГБ Цвигуну. Он тогда находился в кремлевской больнице. Цвигун, чтобы не смотреть в одиночку, пригласил своих друзей, больных соответственного ранга: мол, давайте посмотрим картину, что-то ее не выпускают. Они посмотрели, им понравилось. Через десять дней она была уже показана по Центральному телевидению.

- Ходят легенды, что на роль Кольцова вас утвердили чуть ли не с шестой попытки?

- Это не легенда. Это правда. Только меня не утверждали семь раз. Первоначально я был приглашен на роль капитана Осипова, а Кольцова должен был играть Михаил Ножкин. Но что-то у него с Евгением Ташковым, режиссером картины, не получалось. Видимо, не могли найти общего языка. Тогда Ташков и предложил мне попробоваться на главную роль. Это был мучительный и бесконечный процесс. Я так устал, что мне было уже все равно, утвердят меня или нет. Я никогда за роли не дрался...

- А в жизни приходилось применять силу?

- Бывали случаи, когда ситуация была «на грани фола». Но, применяя свои актерские навыки, я добивался желаемого без применения силы.

- Интересно как?

- Просто гневно и темпераментно возмущался, «накачивая» себя эмоциями. А как известно, в такой ситуации вся физическая составляющая мобилизуется, и твои противники это чувствуют. И ретируются. Слава Богу, пускать в ход кулаки не приходилось.

- Как складываются ваши отношения с людьми в военной форме?

- В военном билете у меня было записано: «Рядовой необученный». В кино же я дослужился аж до чина генерал-майора Советской армии.

- А кто командир у вас дома?

- Все зависит от обстоятельств. Иногда приходится брать командование на себя.

- Вы сыграли огромное множество благородных и сильных мужчин...

- Такова судьба артиста!

- В житейском смысле мужчина должен быть добрым или суровым?

- Он должен быть сурово-добрым или добро-суровым: без компромисса жизнь невозможна. А просто жестоким и суровым человек быть не может. Это уже какое-то извращение человеческих чувств.

- Любой мужчина мечтает чего-то достичь в жизни. Вы в юности ставили себе какие-то цели?

- Я никогда не ставил и не ставлю себе цели, но иногда могу честно сказать: ну вот, оказывается, это и получилось! Всю жизнь ты идешь, не зная заведомо куда и достигнешь ли чего-нибудь, а может быть, тебя по ступенькам обратно спустят. И вдруг - достигаешь. И говоришь себе: «Я сделал это!» Наверное, чем меньше думаешь о цели, тем легче тебе ее достичь.

Сидор Невский
«Невское время», 14.10.2005

Государственный академический Малый театр начал юбилейный, 250-й театральный сезон гастролями в северной столице...

ЮРИЙ СОЛОМИН: В МАЛОМ ТЕАТРЕ НА СЦЕНЕ НЕ РАЗДЕВАЮТСЯ.

ХУДРУК ПРОСЛАВЛЕННОГО КОЛЛЕКТИВА ПРОТИВ СКАНДАЛЬНЫХ НОВАЦИЙ

Государственный академический Малый театр начал юбилейный, 250-й театральный сезон гастролями в северной столице, представив на суд петербургской публики самые известные постановки последних лет: «Горе от ума», «На всякого мудреца довольно простоты», «Правда — хорошо, а счастье лучше», «Три сестры», «Мнимый больной». В Москве же юбилейный сезон в Малом стартовал 5 октября. В связи с этим событием обозреватель «Труда» встретился с художественным руководителем прославленного коллектива, народным артистом СССР Юрием СОЛОМИНЫМ.

- На гастролях в Петербурге вы представили сразу три спектакля Сергея Женовача. И вообще в репертуаре Малого театра становится все больше работ этого режиссера...

- Работая с ним как актер (в «Горе от ума» Соломин сыграл Фамусова. — М.С.), я понял, что это режиссер, Богом данный. Причем именно для нашего театра. Он очень бережно и с большим уважением относится к той традиционной школе, которую исповедует Малый театр. В других театрах у него были сложности, неприятности, были и годы безработья. Его многие жалели, но тем не менее не приглашали. А у нас Сергей нашел свой театральный дом, с ним с удовольствием работают и мастера старшего поколения, и молодежь. Говорить о том, что Малый театр чурается интересной режиссуры, не приходится. Но вкус у нас хороший. Первого попавшегося, пусть даже самого модного и распиаренного, не позовем.

- На основной сцене вашего театра вот уже больше десяти лет идет только классика... Получается, вы устранились от современной жизни?

- Неужели вам мало современности по телевидению! Вам мало современности на улице? Вот когда в современных пьесах прекратят выражаться нецензурно, перестанут раздеваться, когда искусство перестанет быть болезненно-извращенным, тогда мы изменим к ним свое отношение. Однажды, еще в советское время, я был на фестивале в западной стране. Так получилось, что в одном зале кинотеатра шел наш фильм, в другом — «Эммануэль». Журналисты бегали из одного зала в другой, а потом стали спрашивать меня: почему в том фильме ЭТО есть, а у нас — нет? Я им сказал: «Тот фильм для больных людей! И в тот зал билеты нужно не продавать, а раздавать по рецепту врача». А теперь и мы дожили до того, что на многие отечественные фильмы нужно пропускать по направлению врача.

Так что будет хорошая современная пьеса — возьмем. Не будет — продолжим черпать из классики. А там ведь все есть, в классике! Русский театр возник на драматургии и литературе, которую представляют Фонвизин, Пушкин, Лермонтов, Гоголь, Чехов, Тургенев, Островский, Достоевский, Толстые. Вот какая махина! Какая драматургия! Эта драматургия требует больших затрат — режиссерских и актерских. Того же Федю Протасова нельзя сыграть бомжем с трясущимися руками. Надо докопаться, что с ним произошло, почему он дошел до жизни такой. Поэтому Протасова за рубежом не могут хорошо сыграть, хотя во всем мире считают, что «Живой труп» — одна из величайших пьес. При этом очень современная. Классика бесценна, она останется современной и через 100 лет, и 250. Ведь люди будут так же любить, ненавидеть, интриговать, презирать...

- Трудное это дело — быть хранителем традиций?

- Намного сложнее, чем ломать, а потом строить. Мы в Малом театре давно решили ничего не ломать. Сохранили уважение к старшим, хотя многие советовали «спихнуть» актеров-пенсионеров. У нас Татьяна Александровна Еремеева в свои 80 по-прежнему выходит на сцену в «Горе от ума». И таких примеров немало. При этом мы не «съедаем» молодежь, доверяем ей главные роли. Даже те наши актеры, кто «работает на стороне», снимаясь в кино, играя в антрепризах, делают это достойно, не роняя марку родного театра.

В Малом артисты на сцене не раздеваются. Раневская у нас не наркоманка. Да, она пьет успокоительное, но это написал доктор Чехов, а он знал, что пишет. Поэтому я не понимаю тех деятелей, что издеваются над классикой. Чехов написал пьесу «Чайка», а теперь ее могут назвать «Почему застрелился Константин». А «Лес» Островского эти «экспериментаторы» назовут «Нужна драматическая актриса»... Я не анекдот вам рассказываю. Я видел эти спектакли.

Чтобы сохранить традиции русского национального театра, мы немало сил потратили, пережив период, когда нас мордовали, ругали, обзывали. Но мы стояли на своем. Это моя гордость. Считаю, что, когда мой час пробьет, могу спокойно покидать этот грешный мир и там, в мире лучшем, доложить, что вместе со своими коллегами я пытался сохранить то разумное, доброе, вечное, чем ценен русский национальный театр.

- Ведущие столичные театры сегодня активно приглашают звезд из того же Питера. Так попали в МХТ имени Чехова Константин Хабенский и Михаил Пореченков... Вы не планируете таким же способом укрепить труппу в юбилейном сезоне?

- Это ведь бизнес: использовать человека, пусть талантливого, а дальше будь что будет. Труднее вырастить, научить, создать свои кадры. Мы тоже приглашаем хороших актеров из провинции, многие знаменитости Малого театра так начинали. Но чтобы так вот брать готовую звезду на одну роль... А потом что? Всегда найдутся еще более модные, раскрученные!

- Известно, что при создании государственного театра императрица Елизавета Петровна положила на содержание Малого и Александринского театров немалые средства. Ведущие актеры получали зарплату действительного статского советника. Считай, генеральскую! Чем плоха традиция?

- Хорошая! К сожалению, мы никак не можем возвратить ее. Но вскоре должен заработать президентский грант. Будем надеяться, что финансовые органы нас не подведут и с января 2006 года артисты ведущих российских театров станут зарабатывать на порядок больше, чем сейчас.

- Не так давно актер и режиссер Михаил Козаков довольно резко отозвался в интервью «Труду» о сериале «Московская сага», где вы сыграли одну из главных ролей — профессора Градова... Что можете сказать в защиту этого фильма?

- То, что фильм этот нужный. То, что он снят не как телесериал, а как художественный фильм. Не могу сказать, чтобы кто-то из актеров там плохо сыграл. В последнее время я не так часто снимаюсь. Пытаюсь выбирать то, что мне ложится на ум, на сердце. Тему большой семьи, преемственности поколений, тему сталинских репрессий я хорошо знаю и не могу сказать, что в фильме — ложь. Правда, мне очень жаль, что смазан финал. Он был совершенно другим, таким, что ли, феллиниевским: цветущее поле, кресло, в нем сидит Градов. И к нему навстречу по полю бегут все убиенные родственники, его верный пес...

- Есть у вас на подходе роль такого же уровня, как профессор Градов?

- Нет. Это же сейчас очень редкий материал. Вы же видите, что происходит в телесериалах! В каждой серии семь минут из 50 уходит на рекламу. Режиссеры уже так наловчились, что еще на съемках рассчитывают, чтобы реклама потом не загубила важную сцену. Иногда я смотрю на это безобразие и думаю: а ведь так мы дойдем до того, что и во время спектаклей будем делать рекламные паузы!

- Почему вы отказались сниматься в продолжении весьма качественного сериала «Родина ждет»?

- Прочитав сценарий и довольно высоко оценив предложенную мне роль, я сначала согласился, но потом узнал, что поменяли режиссера. Это меня отпугнуло. Прежнего режиссера, Олега Погодина, я хорошо знаю, с новым же все придется начинать с нуля, а значит, опять что-то доказывать, ругаться... Зачем мне это, да еще в такой ответственный для нашего театра сезон?

- Юрий Мефодьевич, вы по-прежнему заядлый автомобилист?

- Водитель с тридцатилетним стажем. Правда, последние два года вожу мало, езжу с водителем, но по-прежнему в курсе проблем и забот братьев-автомобилистов. Вот построили в Москве третью кольцевую дорогу, но «забыли» сделать развязки и только теперь спохватились, когда пробки стали жуткими. Я считаю, лучше бы наша ГАИ работала не в кустах, а честно. Чтобы не просто ловить нарушителей, а предотвращать аварии. Ведь сейчас есть новейшая техника, электронная аппаратура, фото, видео. И третье — слишком много появилось больших машин. Джипы, минивэны... Недавно был в гостях у очень богатых людей в Италии, и они показали свою машину — что-то похожее на «Запорожец». Так что не везде по машинам принимают людей...

- А вы сами на каком автомобиле ездите?

- У нас в театре «форды», небольшие, очень удобные.

— Какие еще премьеры кроме «Мнимого больного» ждут зрителей Малого в юбилейном сезоне?

- В филиале появятся спектакли «Мария Стюарт» Шиллера и «Бедность не порок» Островского. На основной же сцене — «Ревизор», а также «Дмитрий Самозванец и Василий Шумский» Островского.

- Как актер вы будете заняты в этих премьерах?

- Нет. Но как режиссер я взял на себя ответственность поставить «Ревизора».

Садчиков Михаил.
«Труд» №187 за 07.10.2005

СОЛОМЕННЫЙ ЮБИЛЕЙ

Недавно гастроли Малого прошли в нашем городе, и упустить возможность разговора с «играющим» художественным руководителем театра Юрием Соломиным было просто нельзя...

СОЛОМЕННЫЙ ЮБИЛЕЙ

Малый театр - величина постоянная. Театры вокруг делятся, объединяются, суетятся... А этот московский патриарх искусства верен себе. Отличные актеры, вечная классика на сцене, добрые традиции... Недавно гастроли Малого прошли в нашем городе, и упустить возможность разговора с «играющим» художественным руководителем театра Юрием Соломиным было просто нельзя.

- Юрий Мефодьевич, вы - театр, который получил грант, выступали на сцене БДТ, получившего грант... А как вы относитесь к тому, что произошла эта распределиловка?

- Я нормально отношусь, потому что за эту «распределиловку» мы год бились. Если бы три года назад не произошла «распределиловка» по музыкальным коллективам, мы бы сегодня не имели ни одного полноценного симфонического оркестра. Что же касается театральных коллективов, то была инициативная группа, куда и я входил, которая взялась доказать, что такая утечка может произойти и в театрах. Причем произойдет она из больших государственных репертуарных театров в антрепризу. А там сегодня, если ты имеешь лицо - тебя будут использовать. Не имеешь лица - тебя вообще не возьмут, а если оно уже больше не понадобится там, тебя просто выкинут в никуда... Мнение было учтено, а список даже расширен - в него вошли старейшие театральные вузы страны.

- Вы сами «ходили во власть». И как там себя чувствовал Юрий Соломин?

- Я чувствовал себя актером, которого знают. Если говорить честно, я открывал двери не «министерской ногой», а актерским лицом. Это первое. Второе, чем я горжусь, это то, что есть постановления министерства, которые действуют до сих пор, и театральные люди говорят мне спасибо за это.

- А справить юбилей ради тщеславия не хотите?

- Возраст мой, конечно, разафиширован, но юбилея устраивать не буду. Понял недавно, что это никому не нужно... И мне тоже. Пусть лучше мне роль дадут какую-нибудь сыграть - это для зрителя. А так мне надоело все время доказывать, что я что-то могу, что я еще вот он...

- Неужели вы еще что-то должны доказывать?

- Все артисты это доказывают. Такая профессия. Все время нужно держать марку.

- Вы согласны с тем, что времена режиссерского театра прошли, а наступили времена театра актерского?

- Эти времена никогда не начинались и никогда не кончались. «Вот режиссерский театр!» - пищали некоторые во времена Товстоногова и Эфроса. Просто эти режиссеры так любили артистов и делали чисто актерские спектакли. А нынче как понимают режиссерский театр? Давайте возьмем вот этого классика, испохабим его, чтобы мама родная не узнала, и начинается - мордуют... И обычно при этом говорится: «Я так люблю этого автора». Но если любишь так, что меняешь всех действующих лиц, умерщвляешь профессию артистов, это уже не театр вовсе... Такая режиссура убивает профессию актера, его самостоятельность. Почему так много вдруг оказалось режиссеров-»гениев»? Прямо куда ни плюнь - гении. Он везде и все не так. А мы - «театр с колоннами», как нас обзывают, никуда не годимся, по их мнению. Да пусть поработают с наше, сделают то, что мы сделали лет тридцать назад, а потом уже пищат... Надеть короткие штанишки, дырявую шляпу, в зад перо вставить и сыграть Гамлета?.. Ах, новое решение!? Это психушка... Развращение артистов. Вот у нас в театре работает режиссер Женовач: он понимает классику...

- А что делать с остальными бедными артистами?

- Я своим студентам говорю: раз уж, пришли к нам в Щепкинское, давайте учиться по традициям, которые здесь существуют. А когда вы вырастете, закончите училище, можете идти к любому режиссеру, одеваться, раздеваться, ходить на ушах... Все равно у вас останется школа - те семь HOI, без которых нельзя сыграть ни одно музыкальное произведение, даже если играешь на трех струнах балалайки.
У Островского есть высказывание, смысл которого заключается в том, что нет нации. Душа народа должна выражаться в его культуре. А мы стали говорить каким-то лагерным языком... Сейчас работаю с ребятами, которые каждые четыре года меняются, и вижу: куда-то стремительно уходит доброта, уходит та русская душа, о которой говорит весь мир, и никто не может понять, что происходит.

- Малый театр подарил великих артистов России и миру. А кто из молодых станет артистом, о котором Россия будет говорить с гордостью?

- Великим артистом, не будучи Человеком, стать невозможно. Великими были Пашенная, Гоголева, Бабочкин... Владимир Самойлов, которому сейчас за девяносто, первый раз не приехал на гастроли. Возраст уже подошел... Я знаю, что за свою жизнь этот человек никогда не сделал подлости. Мелкие проступки есть у каждого, но подлости он не делал. Он борец, потому что в тяжелые минуты театра он всегда поднимал руку за справедливость... Хорошими артистами будут многие молодые, но Человеками, увы, нет...

- Вы в кино любите сниматься?

- Я люблю сниматься в хорошем материале. Раньше я мог выбирать, были фильмы разных жанров - и мелодрамы, и комедии, и оперетты... Особо трагических ролей не было, но, что делать, мне были отведены иные роли. Я честно делал свою работу. Есть фильмы, которые точно останутся, есть те, которые никто и не вспомнит, например первый мой фильм «Бессонная ночь» 1959 года. Грибов, Меркурьев, Полевицкая, Нина Сазонова и Маргарита Володина начинали сниматься, Любезнов, Юрий Медведев, Тутышкин... Мощная школа! Последние работы уже другое. От всех своих киноработ я не отказываюсь, включая «Московскую сагу». Там была замечательная команда молодых актеров... Есть и, как мне казалось, проходные фильмы вроде «Света в окне», но и его помнят и любят...

- Но, как ни крути, ваша самая известная лента все-таки «Адъютант»...

- Наверное, так и будет. После Бабочкина тоже все помнят одного «Чапаева», а ведь у него были блестящие театральные спектакли... А выше театральных работ Бабочкина в «Дачниках» и «Браконьерах» я в жизни ничего не видел...

Екатерина ОМЕЦИНСКАЯ
«Московский комсомолец в Питере», 05.10.2005

«Пресса о гастролях Малого театра»

ЮРИЙ СОЛОМИН: «РАЗВЕДЧИКОМ МЕНЯ СДЕЛАЛ АНДРОПОВ»

Рабочий график художественного руководителя театра народного артиста СССР Юрия Соломина очень напряженный, но в нем нашлось время для не совсем обычной встречи - с рабочими и сотрудниками ЛОМО. А вечером того же дня он стал кавалером ордена «Звезда созидания».

«Пресса о гастролях Малого театра»

ЮРИЙ СОЛОМИН: «РАЗВЕДЧИКОМ МЕНЯ СДЕЛАЛ АНДРОПОВ»

Знаменитый артист не считает свои роли в советских фильмах конъюнктурными
НА ПРОШЛОЙ неделе завершились гастроли в нашем городе московского Малого театра. Рабочий график художественного руководителя театра народного артиста СССР Юрия Соломина очень напряженный, но в нем нашлось время для не совсем обычной встречи - с рабочими и сотрудниками ЛОМО. «Забывать старых друзей большой грех», - объяснил Юрий Мефодьевич. А вечером того же дня он стал кавалером ордена «Звезда созидания».

«Пусть хоть жена знает, что я народный артист!»

- Юрий Мефодьевич, много ли значат для вас звания и награды?

- Я в связи с этим всегда вспоминаю Фаину Раневскую. Переезжая с квартиры на квартиру, она всякий раз спохватывалась: «Ой, у меня тут где-то был чемоданчик с похоронными принадлежностями!» В самом деле, не оставлять же заслуженные награды для подушечек, которые несут перед гробом! Пусть хоть жена, дети знают, что ты заслуженный, а то и народный!

- Когда по телевидению шел «Адъютант его превосходительства», вся прекрасная половина Советского Союза сходила с ума по капитану Кольцову...

- То-то я думаю, откуда у нас столько ненормальных пожилых женщин! (Смеется.) А если говорить серьезно, то многие поклонники и поклонницы преданы мне по сей день. Дожидаются после спектакля. Несмотря на все мои запреты, дарят цветы.

- Что за запреты?

- Я знаю, что люди покупают цветы на последние деньги. Я говорю: «С меня хватит и открытки! Букеты брать не буду!»

Мозги стали другими

- В фильме «Блокада» вы сыграли майора Звягинцева. После того как с архивных документов был снят гриф секретности, многие стали называть эту картину конъюнктурной...

- А разве люди в блокадном Ленинграде не умирали с голоду? Разве не была нашпигована металлом каждая пядь земли? Так ложь или правда то, что мы показали? Я сейчас не говорю о той исторической правде, которая касается руководителей Ленинграда да и всего Советского Союза того времени. Мы и теперь ее не знаем. До сих пор многие документы закрыты. А за остальное мне не стыдно. Как вы думаете, был бы конъюнктурщиком режиссер, который снял бы новую «Блокаду» с сегодняшних позиций? Давайте, переснимайте! В таком случае и «Чапаева» нужно переснять. И «Броненосец «Потемкин», и «Кубанских казаков»! Я недавно смотрел «Кубанских казаков» по телевизору, и, вы знаете, у меня не было отвращения. Было ощущение красивой сказки. Ну так и тогда они так же воспринимались.
За 30 лет многое изменилось как вокруг, так и внутри нас. Я и сам смотрю старые фильмы со своим участием и думаю: «Наверное, я бы здесь сделал по-другому и здесь...» Но не для того, чтобы что-то исправить с позиции сегодняшнего дня. А потому, что у меня за 30 лет мозги стали другими. Но я все равно никогда не плюю в колодец, который может пригодиться. И не пилю сук, на котором сижу.

Роли распределяло КГБ

- В сериале «ТАСС уполномочен заявить» вы сыграли разведчика...

- Хотите упрекнуть меня и за это? (Смеется.) От съемок в «ТАССе» я сначала отказался, потому что был занят в другой картине. А через год - снова звонок: «Юрий Мефодьевич, это опять мы, «ТАСС уполномочен...». - «Чего вы хотите? Кого-то озвучить? Или переозвучить? Я этим не занимаюсь». - «Нет-нет! Вы приезжайте на студию. Есть разговор». Я приехал. И мне сразу предложили подписать договор. Объяснили: «Картина была закрыта. Ее нужно переснимать. Поступила команда свыше...» И, как я понял, «командой свыше» была указана и моя фамилия. Отказываться было бесполезно. Я прочитал сценарий, и он мне понравился. К тому же разведчиков в нашем кино тогда было раз-два и обчелся: Кадочников, Банионис... «Команда свыше» была и на предмет разрешения показать какие-то технические детали и секреты, о чем раньше не могло быть и речи. Это тоже было интересно.

- Вы сказали: «команда свыше». Под этим подразумевается кинематографическое начальство или люди из аппарата Андропова?

- Команду дал Комитет государственной безопасности, который возглавлял в то время Юрий Владимирович Андропов.

На Зурабова надеяться нельзя

- Юрий Мефодьевич, вы в своей киножизни соглашаетесь на любые роли?

- Артисты соглашаются на любые роли или от безденежья, или от бесталанности, или от старости. Я, к счастью, отношусь к категории людей, имеющих право выбора. И не первый год отношусь. К сожалению, годы эти уже заканчиваются, потому что я человек пенсионного возраста. Что там дальше Зурабов придумает, я не знаю. Я же рассчитывать, а тем более надеяться на Зурабова не могу! Я должен рассчитывать только на себя. И при всем при этом совсем недавно я отказался от одного фильма. От довольно-таки большой суммы отказался. Почему? Плохая роль, плохой сценарий.

Тайна японского чуда

- В своих мемуарах вы рассказываете о встречах со многими знаменитостями. Какие их этих встреч самые важные?

- С Высоцким и Куросавой. Я считаю Высоцкого великим поэтом. По его песням потомки будут изучать историю Советского Союза. Высоцкий мог сто раз уехать за границу, эмигрировать, однако же он этого не сделал. У него была человеческая боль за землю, на которой родился. Что же касается наших с ним отношений... Мы не были закадычными друзьями. Но между нами существовали очень добрые отношения. Володя часто подвозил меня домой на своей заграничной машине, когда я еще был «безлошадным».

- А чем вас больше всего удивила Страна восходящего солнца, где вы работали с Акирой Куросавой?

- Почти 30 лет назад в Киото мы снимали фильм «Мелодии белой ночи». И нам для съемок понадобилось пианино. С трудом удалось его найти у каких-то частных лиц. Теперь, как известно, японцы, китайцы, корейцы на всех музыкальных конкурсах получают если не первые места, то вторые, третьи - обязательно. Почему? Да потому что музыку им преподают замечательные русские педагоги. Я знаю многих из них! Русская музыкальная культура дала качественный рост японской музыкальной культуре.

Удивительно? Еще пример. Малый театр первый раз на гастролях в Японии побывал в 1990-м. Там залы на полторы тысячи мест. Продюсеру было невыгодно нас приглашать. «Зачем вы это делаете?» - спросил я его. Он ответил: «У нас в стране сейчас принята программа воспитания образованного, культурного человека. Культура даст отдачу и на производствах». В прошлом году залы уже были набиты битком! «Видишь, что сделала культура с людьми за 10 лет!» - сказал мне продюсер.

Владимир ЖЕЛТОВ
«Смена», 04.10.2005

«Пресса о гастролях Малого театра»

ГАСТРОЛИ МАЛОГО ТЕАТРА

Юрий Мефодиевич Соломин постулирует: «В нашем репертуаре русская классика превалирует. И актеры говорят на великолепном русском языке. Многие иностранцы приходят в Малый театр, чтобы научиться правильно говорить по-русски».

Гастроли Малого театра

Юрий Мефодиевич Соломин постулирует: «В нашем репертуаре русская классика превалирует. И актеры говорят на великолепном русском языке. Многие иностранцы приходят в Малый театр, чтобы научиться правильно говорить по-русски».

Малый театр славен не только правильной русской речью, но и правильно – и вкусно – изложенными хрестоматийными сюжетами. И вслед за Тургеневым, возвестившим о прекрасном и могучем русском языке, творцы Малого театра взывают: посмотрите, как хороши и свежи наши классики (наше наследие). Для чего в Петербург на гастроли привозят Грибоедова, Островского, Чехова. Для некой остроты к отечественному наследию добавлено наследие французское в лице Мольера.

Итак, Грибоедов – «Горе от ума». Для Малого театра это особая пьеса, а как иначе, если за последние сто лет ее поставили здесь в седьмой раз. На этот раз за интерпретацию взаимоотношений Чацкого и семейства Фамусовых взялся Сергей Женовач, режиссер, отнюдь не тяготеющий к исследованию глубин подсознания и метафизических высот или выстраиванию режиссерских концепций на сцене.

К слову сказать, нынешние гастроли Малого театра в Петербурге можно было бы назвать «смотром Женовача»: из пяти спектаклей три – его рук и ума дело. И все они отнюдь не напоминают музейные раритеты, с которых только что пыль смахивать метелкой, а совсем напротив – полны радости бытия.

Мир Женовача наполнен самыми разными приметами быта – ночным фарфоровым сосудом, выносимым старичком-слугой из комнаты вальяжного барина Фамусова, теплой печкой, у которой так сладко прикорнул Чацкий, сочными яблоками, которые без устали с хрустом раскусывают герои Островского. Третью постановку Женовача в Малом театре – мольеровского «Мнимого больного» еще никто не видел (на питерских гастролях театр покажет совсем свежую премьеру, и известно лишь, кто в главных ролях: Василий Бочкарев, Людмила Титова, Евгения Глушенко). Но, верно, и она будет полна милых бытовых подробностей и жизнелюбия – собственно, как ее и написал смертельно больной комедиограф.

В обеих комедиях, что в «Горе от ума» Грибоедова, что в «Правда – хорошо, а счастье – лучше» Островского, главные герои Женовача (и Чацкого и бедного правдолюбца Платона играет невзрачный и тихий Глеб Подгородский, однажды в антрепризе сыгравший тишайшего Алешу Карамазова, и этим все сказано) не столько воюют с темным царством, сколько погружаются в чужой им семейный «кроличий» мир, где главная забота – покушать, поспать и, по возможности, продолжить свой род. И антагонисты этих правдолюбцев вовсе не злодеи, а вполне симпатичные люди – и хлопотливый живчик Фамусов Юрия Соломина, любитель потискать служанок по углам, и купцы – охранители своей домостроевской правды.

О том же – в этом течении жизни русской не сегодня все заведено, не завтра кончится, и не нам этот порядок изменить – и другой спектакль по Островскому – «На всякого мудреца довольно простоты», на этот раз в постановке Владимира Бейлиса. И здесь актерское раздолье. Как «оттягиваются» – с размахом, с вальяжностью императорских артистов – Элина Быстрицкая, Виктор Коршунов, Ирина Муравьева, играющие не главных, но «рельефных» персонажей одной из лучших комедий Островского.

В противовес шумному московскому миру – тихая история дома сестер Прозоровых, о Москве только мечтающих.

Здесь, как и у Женовача, все чинно и благородно: красивый классический павильон с исторически достоверными интерьерами, старинные сундуки и затейливые ширмочки, а на заднем плане – радующая глаз березовая роща. И постановщик спектакля Юрий Соломин не самовыражается за счет Чехова, а ставит так, как доктор прописал – ясно и внятно.

Кредо нынешнего Малого театра определил Женовач: самое важное в современном театре – «увидеть в произведении свет и сделать спектакль светло и чисто. Не о том, как тяжко и трудно прожить жизнь... это мы и сами понимаем. А театр для того, наверно, и существует, чтобы показать, что за плохим последует хорошее, чтобы за хорошим принимать спокойно плохое. Театр – как стекло, через которое смотришь на мир. Если оно будет пыльное и грязное, то и мир будет пыльным и грязным».

Елена Боброва

21 – 30.09 – АБДТ им. Г.А. Товстоногова.

«Freetime»

Завтра, 24 сентября в 16.05 слушайте программу Натальи Гариной «Свет рампы» на радиостанции «Подмосковье» (св - 846 КГц), посвященную открытию юбилейного сезона в Малом театре с участием Юрия Соломина, Эдуарда Марцевича, Людмилы Поляковой, Бориса Невзорова.

«Листая старые подшивки»

БОЛЬШОЙ ТАЛАНТ МАЛОГО ТЕАТРА

Вчера в Москве произошла маленькая сенсация. Впервые в России, подтвердили нам в Театральном музее им А.А.Бахрушина, столетний актер, бывший партнером самой Ермоловой, вышел на сцену...

«Листая старые подшивки»

БОЛЬШОЙ ТАЛАНТ МАЛОГО ТЕАТРА

Вчера в Москве произошла маленькая сенсация. Впервые в России, подтвердили нам в Театральном музее им А.А.Бахрушина, столетний актер, бывший партнером самой Ермоловой, вышел на сцену.

В Малом театре отметили вековой юбилей народного артиста СССР, Героя Социалистического Труда, трижды лауреата Государственных премий Николая Анненкова (Кокина). Указом президента РФ артист награжден орденом «За заслуги перед Отечеством» II степени. На юбилейном вечере старейшина театрального цеха показал сцену из спектакля «Царь Борис».

В Малом театре Анненков служит с 1922 года, с тех пор, как поступил в Высшие театральные мастерские при театре. Самые первые роли выдвинули актера в разряд ведущих, и вот уже 77 лет он успешно проходит переаттестацию в каждом сезоне.
Анненков сыграл Молчалина в «Горе от ума» и Григория Отрепьева в «Борисе Годунове», Басова в «Дачниках» и городничего в «Ревизоре», Маттиаса Клаузена в «Перед заходом солнца» и Глостера в «Короле Лире» всего более ста ролей. Кинозрители сороковых помнят его по фильмам «Тимур и его команда», «Клятва Тимура», «Суд чести».

Более полувека связывают мастера с Театральным училищем им. М.С.Щепкина, в котором он прошел путь от преподавателя до художественного руководителя.
О старейшем актере своей труппы рассказывает художественный руководитель Малого театра народный артист СССР Юрий СОЛОМИН:

- Николая Александровича знаю с пятидесятых. Когда я появился в Малом театре, то был его партнером в постановках «Свои люди сочтемся», «Ревизор», «Униженные и оскорбленные».

Огромным успехом пользовался спектакль «Леший», в котором мы играли, когда Анненкову было уже за восемьдесят. Сейчас у нашего патриарха две роли Фирс в «Вишневом саде», которую он перенял у Ильинского, и Луб Клешнин в «Царе Борисе».

- Что прежде всего характерно для Анненкова-актера?

Необыкновенный голос — второго такого в России нет. Таким «звуковым аппаратом» обладал наш Александр Остужев, и удивительная вещь! — все, кто знал его, утверждают, что по манере говорить, по подаче «голосового материала» Анненков очень похож на него.

Мы, его коллеги, не делаем акцента на его столетии, просто стараемся оберегать от треволнений, как можем. В Малом театре творческая состоятельность не определяется рамками возраста. Вот сейчас в труппе активно работают трое актеров, которым за восемьдесят, а достигших 75-летия куда больше. Мне самому хотелось бы оказаться в разряде театральных долгожителей.

У Анненкова поистине уникальная судьба он был партнером знаменитых Садовских и Рыжовых, самой Марии Николаевны Ермоловой! .. Он участвовал в праздновании трех юбилеев Малого театра: 100-летия в 1924 году, 125-летия в 1949-м, 150-летия в 1974-м и 26 октября этого года, уверен, примет участие в нашем 175-летии.

- У вас есть объяснение этому феномену?

Наверное, эта крепость духа, которая не дает стареть, порождена особой атмосферой Малого. Я абсолютно уверен в том, что в этом здании витает дух тех великих людей, которые играли здесь на сцене или сидели в зрительном зале. Пусть вам не покажется мистикой, но иногда, когда я смотрю в пустой зрительный зал, ловлю себя на том, что ощущаю их присутствие. Пушкин, Гоголь, Грибоедов, Достоевский, Островский, Чехов, Тургенев, Чайковский, Мусоргский, Свиридов, Рихтер — они все бывали здесь, они сопереживали увиденному. И эта энергетика добромыслия, видимо, не исчезла, она охраняет нас.

Когда мне говорят, что Малый театр не современен, я не вступаю в споры. Говорю одно: зритель приходит, и большей поддержки нам не нужно. Это означает, что он видит в нашем театре храм. За этот постулат я боготворю Станиславского.

Что еще сказать? Только в одном выпуске Анненкова в Щепкинском училище значатся такие имена, как Олег Даль, Виталий Соломин, Михаил Кононов, Виктор Павлов, Вячеслав Барышев. На сегодня, я думаю, это единственный педагог, в совершенстве владеющий приемами системы Станиславского. Наш патриарх много лет пишет книгу, обуреваем творческими планами...

И не исключено, что на сто первом году жизни будет репетировать новую роль?
От него можно ожидать всего, он непредсказуем.

Нина КАТАЕВА
«Гудок», 22.09.1999

«Пресса о гастролях Малого театра»

МАЛЫЙ – В БОЛЬШОМ

Всего на 10 дней (с 21 по 30 сентября) сцена Большого драматического театра им. Г. А. Товстоногова будет отдана Государственному академическому Малому театру, и петербургская публика, избалованная всевозможными столичными и местными театральными экспериментами, наконец-то прочувствует волшебную силу искусства настоящего русского театра...

«Пресса о гастролях Малого театра»

МАЛЫЙ – В БОЛЬШОМ

Всего на 10 дней (с 21 по 30 сентября) сцена Большого драматического театра им. Г. А. Товстоногова будет отдана Государственному академическому Малому театру, и петербургская публика, избалованная всевозможными столичными и местными театральными экспериментами, наконец-то прочувствует волшебную силу искусства настоящего русского театра.

«Привозим лучшее, а худшее оставляем себе»

Малый театр — гость не частый в Петербурге. Последние гастроли случились четыре года назад, да и то после 10-летнего перерыва. На этот раз Малый приезжает в Северную столицу с особой миссией: открыть юбилейный, 250-й сезон, ведь рождение русского театра в 1756 году в Петербурге, а через несколько месяцев в Москве — поистине знаменательная дата.
В гастрольной афише самые известные постановки последних лет: «Горе от ума», «Правда — хорошо, а счастье лучше», «На всякого мудреца довольно простоты», «Три сестры», есть и премьера, которую еще не успели увидеть москвичи, — «Мнимый больной»...

«Мы всегда привозим лучшее, а худшее оставляем себе, — пошутил с журналистами на пресс-конференциии в БДТ худрук Малого театра Юрий Соломин. — А то мало ли что вы о нас читали, а тут посмотрите и решите сами». И под смешок прессы добавил: «Ерунду мы не едим. У нас хороший вкус, а то, что нам не годится, мы не ставим».

Легко догадаться, что же не по вкусу и что не ставит Малый. К примеру, вы ни за что не найдете в репертуаре современных пьес. Вот когда там перестанут раздеваться, перестанут нецензурно выражаться, считает худрук, тогда, может быть, и поставят. Неприемлемо для театра и любое коверканье классики: все должно соответствовать авторскому замыслу. А у нас чуть ли не подвигом считается удивить зрителя необыкновенной трактовкой образа. «Раневская у нас не наркоманка, — спешит «разочаровать» охотников до сенсаций Юрий Мефодьевич, — хотя она и пьет лекарства: ей успокоительные дают. Так написал доктор Чехов. Если бы он хотел написать «наркоманка», то, как врач, он бы это и сделал. И я не понимаю тех режиссеров, которые издеваются над классикой, и не понимаю, почему это разрешается. Вот у нас это не разрешается».

Русское слово — в почете

И действительно, театр бережно хранит традиции русского классического театра, особенно чтит великое русское слово. «Мы традиции так понимаем: прежде всего говорить надо понятно, а не так, как в рекламе, где что-то быстро-быстро-быстро произносят и еле успеваешь записать телефоны. Хотя, может, дойдет и до того, что реклама будет звучать во время спектакля, но не у нас. Посмотрите, как гордятся своим языком англичане, немцы, французы, итальянцы... «Кре-ди-то, кре-ди-то, кре-ди-то» — звучит как музыка... А у нас верхняя губа не работает у нескольких миллионов. Вот об этом надо говорить, неправильные ударения, которые делают начальники, а потом это телевидение повторяет, и мы привыкаем неправильно говорить...»

Из пяти спектаклей, которые привез Малый театр в Петербург, три — «Горе от ума», «Правда — хорошо, а счастье лучше» и «Мнимый больной» — в постановке режиссера Сергея Женовача.

И потому говорить, что театр чурается интересной режиссуры, как-то несправедливо. Просто у каждого театра — свой, можно сказать, выстраданный режиссер. Сергей Женовач именно такой и есть — с «хорошей закваской и уважением к традициям».

Сам же Юрий Соломин признается, что взял бы на себя ответственность поставить «Ревизора», а пока на суд питерской публики привез «Трех сестер», вот уже полтора года с успехом колесивших по России и снискавших признание в Японии...

Плюс дисциплина

Малый, а по сути Большой русский театр считается учреждением строгих правил. «У нас в положении театра записано: «артист может сниматься в свободное от театра время», — намекнул на строгость народный артист Борис Клюев. — Пришлось от чего-то отказаться и взять маленькую паузу. Честно сказать, мне уже надоело играть генералов и начальников ФСБ».

А вот у народной артистки СССР Элины Быстрицкой, по ее собственному признанию, наоборот, много свободного времени — она очень скромно занята в театре. «Сейчас ничего не репетирую», — посетовала Элина Авраамовна. В последнее время были какие-то роли, но больно оскорбительно для народной артистки звучит слово «кастинг»... «В спектакле «Горе от ума» я играю Хлестову, — рассказала корреспонденту «ВП» Элина Быстрицкая, — которую до сих пор играли не так, как я буду играть». И правда, что такое классика? Это самая современная драматургия.

«Она потому и классика, что на сегодняшние вопросы очень глубоко и интересно отвечает. А если пьеса написана сегодня, то она не обязательно сегодняшняя. Она, может быть, позавчерашняя», — заметила Элина Быстрицкая. А на вопрос «хотелось бы что-нибудь поставить самой?» Элина Авраамовна развела руками: «Многократно хотелось, но...»

Людмила КЛУШИНА
«Вечерний Петербург», 19.09.2005

«Пресса о гастролях Малого театра»

«НАША РАНЕВСКАЯ НЕ НАРКОМАНКА!»

В спектаклях московского Академического Малого театра не мямлят, не ругаются матом и не раздеваются...

«Пресса о гастролях Малого театра»

«НАША РАНЕВСКАЯ НЕ НАРКОМАНКА!»

В спектаклях московского Академического Малого театра не мямлят, не ругаются матом и не раздеваются

ПОСЛЕ четырехлетнего перерыва в Санкт-Петербург приезжает Государственный академический Малый театр. Труппа неслучайно решила открыть новый сезон гастролями в северной столице: по словам художественного руководителя Юрия Соломина, юбилейный, 250-й сезон надо начинать необычно. А визит в Питер для артистов всегда волнителен, поскольку уровень зрительской культуры в нашем городе, убежден Соломин, выше других.

С 21 ПО 30 СЕНТЯБРЯ на сцене Большого драматического театра пройдут пять спектаклей: «Горе от ума», «На всякого мудреца довольно простоты», «Три сестры», «Правда хорошо, а счастье лучше» и премьера — комедия Мольера «Мнимый больной». Репертуар Малого театра удивил журналистов своим консерватизмом — ни одной современной постановки. Юрий Соломин прокомментировал это жестко:

- Мы будем ставить современные пьесы только тогда, когда на сцене перестанут ругаться матом и раздеваться. Сейчас считается, что публику обязательно надо удивить необыкновенной трактовкой. Поэтому чеховская «Чайка», например, превращается в пьесу «Почему застрелился Константин». Малый театр тянет лямку ответственности за русскую национальную школу театра, от которой, к сожалению, многие уходят все дальше. Наша Раневская — не наркоманка! Как только не ругают Малый театр, например, часто говорят, что «актеры все слишком громко выговаривают». Но почему на сцене нужно мямлить?! Такого отношения к языку нет ни в одной стране: вы послушайте, с каким удовольствием и пафосом произносят реплики итальянцы, немцы, французы... А у нескольких миллионов русского населения верхняя губа вообще не работает.

Ради гастролей в Санкт-Петербурге некоторым актерам пришлось отказаться от интересных ролей в кино. Среди них Элина Быстрицкая и Борис Клюев.

- Я как дисциплинированный человек снимаюсь в кино в свободное от работы в театре время, — заявил последний, — а сейчас вообще решил сделать перерыв в кинокарьере. Уж больно надоело играть генералов и начальников ФСБ!

Любовь РУМЯНЦЕВА
«Смена», 13.09.2005

На традиционном сборе труппы Малого театра главной темой стали два юбилея. В будущем году старейшему русскому театру исполняется 250 лет.

Юрий Соломин «задолжал» юбилей

На традиционном сборе труппы Малого театра главной темой стали два юбилея. В будущем году старейшему русскому театру исполняется 250 лет. В планах на юбилейный сезон — сплошь классика: Островский, Гоголь, Сухово-Кобылин, Мольер. Кстати, в труппу в этом сезоне был принят Борис Невзоров. Он в свое время учился в Щепкинском училище при Малом театре, правда, его не окончил. Это дало повод Юрию Соломину пошутить: «Бориса еще с юности тянуло на Неглинку, вот и дотянуло...» За самим же худруком остался «должок»: он еще не отметил свое 70-летие, оно пришлось на лето. О том, как пройдет праздник, в Малом хранят секрет. Но, по слухам, в юбилейный вечер Соломин сыграет в водевиле «Таинственный ящик».

«7 дней», №38 19-25 сентября

Уважаемый Юрий Мефодьевич, Виктор Иванович, дорогие друзья!

От всей души поздравляю Вас с открытием нового театрального сезона.

Приветственная телеграмма Малому театру от председателя Союза театральных деятелей России А.А.Калягина

Уважаемый Юрий Мефодьевич, Виктор Иванович, дорогие друзья!
От всей души поздравляю Вас с открытием нового театрального сезона.
С вашего театра начинается летопись Государственного театра России, его великая история, которой уже 250 лет. Именно вы - главные хранители лучших традиций русского театра, являющие миру и сейчас нашу уникальную национальную школу актерского мастерства. Дай вам Бог, будучи великим старейшим театром России, оставаться театром живым, любимым зрителями.
Желаю новых творческих открытий, ярких свершений, интересных премьер.
Радостного, счастливого, вдохновенного творчества, успеха.

Искренне Ваш,
Александр Калягин

«Пресса о гастролях Малого театра»

ЮРИЙ СОЛОМИН: «НА НАШЕЙ СЦЕНЕ НЕ РАЗДЕВАЮТСЯ»

То что мы видим в качестве «современного искусства» больше достойно внимания врачей, чем критиков» — резко парирует Соломин и вспоминает, как на каком-то западном фестивале (много лет назад) один из его фильмов показывался в соседнем зале с «Эммануэлью»...

«Пресса о гастролях Малого театра»

ЮРИЙ СОЛОМИН: «НА НАШЕЙ СЦЕНЕ НЕ РАЗДЕВАЮТСЯ»

В Петербург с большими гастролями приезжает из Москвы Малый театр. С 21 по 30 сентября на сцене БДТ выступят такие известные актеры, как Юрий Соломин, Борис Клюев, Ирина Муравьева, Владимир Носик, Элина Быстрицкая. Этот год для Малого театра особенный – он вступает в свой 250-й сезон. И начать его решено было именно в Петербурге, где Малый не был уже четыре года. На сцене БДТ покажут четыре спектакля, один их которых еще не видели даже в Москве.

По словам Юрия Соломина, уже много лет являющегося не только актером, но и художественным руководителем Малого театра, главным принципом работы этого московского театра является сохранение традиций русской школы. «Тянем лямку ответственности за русский театр» — так формулирует эту задачу Соломин.

«У нас на сцене не раздеваются, «Чайка» называется «Чайкой», а чеховская героиня не стала наркоманкой. Военные ходят в сапогах, а не босиком, и не в тапочках. Мы не стараемся привлечь зрителя необычной трактовкой, предпочитая этому хорошую драматургию. Существуют определенные традиции в семье. У нас тоже есть такие традиции и мы бережно их храним. Среди них и уважение к старшему поколению, как бы нас не призывали «смахнуть со сцены пенсионеров» — объясняет Соломин.

А как же современное искусство и современная драматургия?

«Как только появится хорошая современная пьеса, мы с радостью её поставим. А пока приходится ограничиваться классикой, в которой есть все наши сегодняшние проблемы. То же что мы видим в качестве «современного искусства» больше достойно внимания врачей, чем критиков» — резко парирует Соломин и вспоминает, как на каком-то западном фестивале (много лет назад) один из его фильмов показывался в соседнем зале с «Эммануэлью».

«Я тогда говорил, и продолжаю утверждать – это не искусство, это что-то болезненное и сделанное для больных людей. И билеты на подобное следует распространять по рецептам от врачей».

В то же время Малый театр «приютил» молодого (относительно) режиссера Сергея Женовача, который, по словам Соломина, «бережнее всего из молодых относится к русской театральной традиции». Именно его спектаклем «Горе от ума» и откроются гастроли Малого театра в Петербурге. 21 и 23 сентября можно будет увидеть на сцене БДТ в этом спектакле Соломина и Быстрицкую. Его же (Женовача) спектаклем гастроли 29 и 30 сентября и закроются. Только это будет премьера, которой не видели еще даже в Москве – «Мнимый больной» Мольера. А между этими двумя спектаклями Малый покажет еще два классических произведения — «На всякого мудреца довольно простоты» 25 и 26 сентября и «Три сестры» 27 и 28 сентября.

Приезд в Петербург в начале 250-го сезона для Малого театра не случаен, ведь именно отсюда, с указа императрицы Елизаветы Петровны, началась жизнь русского театра. Тогда актеры получали «генеральскую» зарплату действительного статского советника. Преподнесла власть подарок театру и на 250-м году жизни – вместе с тремя петербургскими и еще двумя московскими театрами в начале следующего года Малый театр должен получить специальный «президентский грант».

Конечно, до генеральского их статус пока не поднимется, но жить станет легче, – надеются в Государственном Академическом Малом Театре.

Михаил Гончаров
Фонтанка.ру

«Пресса о гастролях Малого театра»

ВОЕННЫЙ НЕ ВЫЙДЕТ В ТАПОЧКАХ на сцену Малого театра

Малый театр России открывает свой юбилейный 250-й сезон, не в Москве, как обычно, а в Санкт-Петербурге. На пресс-конференции художественного руководителя театра Юрия Соломина побывала корреспондент

«Пресса о гастролях Малого театра»

ВОЕННЫЙ НЕ ВЫЙДЕТ В ТАПОЧКАХ на сцену Малого театра

Малый театр России открывает свой юбилейный 250-й сезон, не в Москве, как обычно, а в Санкт-Петербурге. На пресс-конференции художественного руководителя театра Юрия Соломина побывала ЕЛЕНА ГЕРУСОВА.

Малый театр не приезжал четыре года. На этот раз москвичи привозят пять новых для петербургского зрителя работ, их показывают с 21 по 30 сентября на сцене БДТ имени Товстоногова. В спектаклях заняты худрук и актер Малого театра Юрий Соломин, Элина Быстрицкая, Юрий Каюров, Борис Клюев, Ирина Муравьева и другие. Открывают гастроли грибоедовским «Горем от ума» в постановке Сергея Женовача, одного из самых интересных российских режиссеров. Под занавес обещают премьеру мольеровского «Мнимого больного». Это еще один спектакль Сергея Женовача, как уверял прессу Юрий Соломин, «богом данного» Малому театру режиссера, «чтущего традицию и уважающего актера». Петербургская публика увидит «Мнимого больного» даже раньше московской. Премьера на собственной сцене состоится 5 октября. При таком обрамлении гастрольной афиши Малый театр будет уже трудно упрекнуть в пренебрежении к режиссуре. Разве только в верности классическому репертуару; кроме Грибоедова и Мольера сыграют Чехова и Островского. Тут журналисты, конечно, не забыли помучить господина Соломина вопросами, отчего в Малом не ставят современную драматургию. Оказывается, это оттого, что не дает литературный процесс пока автора, равного Чехову, Островскому и даже любому из троих Толстых. А традиция, дескать, предписывает русскому репертуарному театру иметь дело только с высокими образцами литературы. Что на самом деле, конечно, не совсем так. Традиция сохраняет лучшее, но пока формируется, то наряду с драмой, обреченной затем стать классической, на сцену обязательно все-таки попадают и вполне сиюминутные произведения, что, в общем-то, нормально. Но, так или иначе, трактовка традиции - это уже художественная позиция. Малый театр своих позиций не сдает. Следом за выбором классического репертуара бережное отношение к автору относится к числу режиссерских доблестей. А от актера помимо прочих дарований обязательно требуется культура сценической речи, и тут даже хочется сказать, что высокая. Худрук театра даже передразнивал актеров, у которых «каша во рту» или «верхняя губа не работает», а то и вовсе неправильные ударения. А где культура речи, там и культура быта, «военный человек на сцену Малого театра в тапочках не выйдет». Эту декларацию можно будет проверить хотя бы на примере гастрольных «Трех сестер», спектакль поставлен Юрием Соломиным.

После возвращения в Москву в юбилейном сезоне худрук намерен работать над гоголевским «Ревизором». Кроме того в Малом театре в 250-м сезоне будут репетировать: «Госпожу министершу» Нушича, «Расплюевские веселые дни» по «Смерти Тарелкина» Сухово-Кобылина, «Марию Стюарт» Шиллера. Премьеры намечены на осень и зиму. А завершать сезон Малый театр будет опять же в Петербурге, совместным с другим старейшим театром России - Александринским, празднованием 250-летия государственности русского театра. В Малом театре не сомневаются в своей причастности к юбилею не только оттого, что Малый в свое время входил в систему императорских театров, порожденных указом Елизаветы Петровны. Но, похоже, еще и оттого, что, как говорит господин Соломин, именно эта труппа «тянет лямку ответственности за русский национальный театр»

«КоммерсантЪ», 13.09.2005