История Малого театра – Императорского, главного драматического театра страны – это по большому счету история российского театра длиною почти в три века, начиная с указа императрицы Елизаветы Петровны, провозгласившей начало профессионального театра в России в 1756 году, до сегодняшнего дня, когда Малый, открывая 267 сезон, готовится к юбилею своего главного драматурга – «русского Шекспира» – Александра Николаевича Островского. 12 апреля исполняется 200 лет со дня его рождения. Это событие Малый, «Дом Островского», отметит масштабно и с тем же пиететом, с каким театр всегда обращается с историей и традициями.

Александр Николаевич написал 48 пьес, и все они были поставлены на сцене Малого. Некоторые из них он сочинял, что называется, прямо на артистов, заранее предполагая, кто из труппы может создать тот или иной образ, характер, на сцене. Зачастую Островский присутствовал на читках пьесы, разбирая с артистами роли. И, конечно, многие из его пьес впервые увидели свет именно в Малом. Вот почему самые ожидаемые события сезона связаны с именем Островского. Но обо всем по порядку.

К 200-летию Александра Николаевича Островского в новом сезоне Малый выпустит три премьеры, среди них – спектакль «На бойком месте». Его поставит Андрей Цисарук. Штатный режиссер Малого театра, он берется за Островского не в первый раз. На малой сцене театра сейчас идут «Поздняя любовь» и «Доходное место». Оба спектакля, как часто бывает у Островского, о любви и о том, может ли она победить желание обогащения и материальной выгоды.

Деньги – одна из главных тем великого драматурга. Можно ошибочно подумать, что среда, в которой живут герои его пьес – купцы, разночинцы – определяют эту тему. Но на поверку оказывается, что пьесы Островского всегда о нас, вне контекста времени и социального статуса. Декорации к постановке «На бойком месте» впервые в Малом создает художница Нана Абдрашитова. Нана оформила несколько десятков драматических и оперных спектаклей в России и за рубежом, работала с разными режиссерами – от Марка Розовского, Тимофея Кулябина до Юрия Квятковского и Василия Бархатова.

Большой театральный праздник: Фестиваль Островского

С 1993 года Малый театр проводит фестиваль «Островский в Доме Островского», где театры из разных городов России и ближнего зарубежья показывают свои спектакли по пьесам Александра Николаевича. Весной 2023 года состоится 13-й по счету фестиваль, и он обещает быть особенным не только по причине юбилейной даты писателя, но и по другой, более прозаичной, – несколько лет его проведение откладывалось из-за пандемии коронавируса. За это время театр получил огромное количество заявок и в сентябре 2022 года выберет из них самые лучшие. 10 постановок по Островскому увидят две московские сцены, еще несколько спектаклей – сцена филиала Малого в городе Когалыме. Конечно, это будут совершенно разные постановки со своим уникальным колоритом, а это значит, зрители смогут поразмыслить над тем, насколько Островский актуален сегодня, и сравнить, как его трактуют театры с учетом географических и национальных особенностей. Поистине настоящий театральный праздник для ценителей!

Юбилей был бы не юбилей, если б не привнес нечто эдакое, чего раньше никогда не было, – театральные лаборатории. Режиссерские, актерские лаборатории – не в традиции Малого. Он всегда обходился без излишних событий, уводящих внимание зрителя от самого главного – репертуара театра с его упором на русскую и зарубежную классическую литературу (проверенный временем материал!) и бережным отношением к русскому языку, сохранению его правильности и столь непривычной для нас «красивости» звучания.

Но такое отношение к театру просто так не возникает – его нужно воспитывать. К примеру, через лаборатории. С декабря по март в Малом пройдут две: одна режиссерская – «Постигая Островского», вторая – детская, «В поисках весны».

В первом случае разбираться с Островским придется пяти молодым режиссерам, для чего театр готов им предоставить сцену филиала на Большой Ордынке и свои так называемые запасники – декорации и костюмы, которые не используются в сегодняшних спектаклях. Победителя ждет большая награда – право довести дело до логического завершения, то есть поставить спектакль по Островскому на сцене Малого театра.

С детской лабораторией все проще, но тем и труднее. В Малом уже несколько лет существует Детская студия, старшие группы студийцев были и раньше задействованы в отчетных учебных постановках, а некоторые даже на сцену выходили в настоящих спектаклях. Но в этот раз задача усложняется тем материалом, с которым им предстоит работать, – пожалуй, самым неоднозначным произведением Островского, сказкой, написанной в стихах, при этом полной мифов и аллегорий, – «Снегурочкой». Придется постараться, чтоб не заплутать в царстве Берендея!

Не только Островский

Режиссер Алексей Дубровский и художник Мария Утробина – тандем, который создает на сцене Малого театра уже пятый спектакль. Это говорит о полном взаимопонимании и моменте сотворчества – и результат не заставит себя ждать. В конце прошлого сезона, в июне, они уже выпустили Островского – яркую лубочную «Женитьбу Бальзаминова», а сейчас работают над Булгаковым – в репертуаре Малого появится «Собачье сердце». Одна из главных задач для создателей – уйти от фильма 1988 года режиссера Владимира Бортко, главным образом, в визуально-эстетическом плане. Для этого на сцене будет сооружена конструкция, в которой частично мы увидим и квартиру профессора Преображенского, наполненную вещами и звуками уходящей эпохи, где сама жизнь профессора – наследие прошлого, а за окном уже несется новое время с главенствующими Шариковыми и Швондерами.

Преображенского в спектакле сыграет народный артист России Василий Иванович Бочкарев, который этой знаковой для него ролью отметит свое 80-летие. Как всякий (неуместное для него слово!) мастер исключительного дарования, Василий Иванович способен творить в каждой роли, для каждой сцены у него есть сотни вариантов воплощения образа и тысячи инструментов, чтобы проникнуть в самое сердце зрителя. На такой спектакль всегда рекомендуют ходить не единожды, потому что никогда не знаешь, как все обернется в этот раз.

Ирина Джения, ведущий редактор Государственного академического Малого театра России

https://fazanmag.com/item/3331-malyj-teatr-267-sez...

В декабре прошлого года на сцене Малого театра на Большой Ордынке состоялась премьера спектакля «Женитьба» в постановке Юрия Мефодьевича Соломина. Художник — Александр Глазунов. Александр Кириллович в Малом театре с 1969 года, и за это время создал декорации и костюмы к целому ряду постановок. Сценография к спектаклям «Три сестры», «Ревизор», «Власть тьмы», «Бесприданница», «Молодость Людовика XIV», «Не всё коту масленица»— вот неполный список его профессиональных достижений. В 2017 году Александр Глазунов отметил двойной юбилей— личный и 50-летие творческой жизни. О своём становлении, нюансах работы, любимых спектаклях Александр Кириллович рассказывает сам.

Как работать с режиссёром
Я прочёл пьесу— пора выслушать режиссёра, чтобы с самого начала понять композиционную структуру спектакля. К примеру, если в пьесе пять актов, в каком месте будет антракт— это нужно для понимания того, насколько мобильной следует делать декорацию. Затем я предлагаю режиссёру своё видение; он может сказать, что нужно добавить, или, наоборот, что лишнее. Взаимодействие происходит по-разному. Некоторые режиссёры вникают во все этапы. Борис Иванович Равенских и Леонид Викторович Варпаховский могли часами сидеть у макета с какими-то своими записями. Не знаю, что они там просматривали— видели, наверно, как это будет смотреться на сцене. В общении с режиссёром нужно быть дипломатом. Ругаться можно, но зачем?! Надо уметь убедить человека. Единого метода взаимодействия художника и режиссёра нет. Есть личный опыт, который описывают, например, в своих работах Александр Яковлевич Таиров, Константин Сергеевич Станиславский. Да, бывают пристрастия, симпатия режиссёра к определённому художнику, но такое совпадение взглядов, уникальное сотворчество, как у Давида Боровского и Юрия Любимова, пожалуй, встретишь нечасто.

Дорого не значит хорошо
Я не гонюсь за дороговизной. Всё должно выглядеть убедительно, и создать этот эффект можно очень простыми способами. Дорогая антикварная вещь часто проигрывает на сцене. У нас в Малом театре есть старые запасы— «намоленные» вещи. Например, мебель, которую мы перебиваем: зачем покупать новый стул или стол, если он может подойти именно к этой пьесе? В своё время в Доме актёра проходила выставка художественнопостановочных цехов театров «От эскиза до спектакля», где можно было увидеть и макеты, и какие-то предметы из спектаклей. Один известный режиссёр, увидев реквизит «Трёх сестёр», сказал: «У Малого театра есть деньги— могут себе позволить купить антиквариат». Когда ему ответили, что это бутафория и всё сделано в мастерских театра, он удивился.

Детали очень важны
Меня как художника часто волнуют некоторые, на первый взгляд незначительные, вещи. Порой я листики деревьев расправляю на сцене. Из зала этого, возможно, не будет видно, но с другой стороны, зритель же замечает серьги, пуговицы— значит, и такая мелочь будет видна. Что такое декорация? Это свет и тень. Если на сцене не возникнет игры света и тени, то не будет жизни. В своё время великая актриса Марлен Дитрих говорила: «Всегда надо слушать режиссёра и иметь хорошего осветителя». Иногда режиссёр просит условности, но постепенно добавляет то одних, то других деталей. Скажем, ему нужен в спектакле накрытый стол. Тут же появляется и первое, и второе, ещё и руки могут артисты испачкать, а значит, им понадобится место, где их можно вымыть— так условность превращается в воссоздание быта, и становится очень важным соблюсти баланс. В США часто прибегают к гиперреалистическим декорациям. У меня есть книга с фотографиями нескольких бродвейских постановок: там— вплоть до того, что зубные щётки стоят на раковине и течёт вода из крана. Кстати, в 1989 году к нам приезжал режиссёр из бродвейского театра «Круг в квадрате» (Circle in The Square Theatre) Теодор Манн, который поставил красивый спектакль «Ночь игуаны» по Теннесси Уильямсу. Вот у него как раз тоже должна была вода из крана идти и стоять эти самые щётки.

Что такое театральный макет
Я преподаю макет в Московском академическом художественном училище. Как нужно делать макет, нигде не написано. Есть одна-две брошюры 50-х годов. Да, нужно делать в масштабе, но правил, из чего его делать, нет. Стул можно сделать из металла, из картона, из чего угодно. Макет— это материализованный эскиз. Бумага может выдержать всё— пространственный макет показывает, какая глубина, высота декораций. Можно, конечно, ошибиться и в макете, но тот масштаб, в котором мы работаем (1:20)—самый достоверный. Из-за нехватки времени порой вместо макета принимают так называемую прирезку в масштабе— макет, выполненный в одном цвете из одного материала. Например, из картона— без особой детализации. Это значит, что остальные нюансы сценографии спектакля тебе доверяют додумать, доделать самому. Так я «Чайку» сдавал, «Дядюшкин сон», потому что было очень мало времени на изготовление.

Костюмы
Всегда присутствую на примерках и при выборе тканей, даже если художник по костюмам в этом спектакле не я. Как-то раз упустил этот момент, а потом жалел. Случалось, что у меня самого было много времени, и тогда костюмы я делал сам. Если нет, то работаю с людьми, которым доверяю, и ни разу никто меня не подводил. Сегодня главная проблема в качестве ткани— она в основном синтетическая. В своих спектаклях я чаще стараюсь использовать натуральные ткани, иначе артисты могут просто «задыхаться». У меня есть каталог советских времён, 30-х годов— вот такие бы мне сейчас ткани, и ничего больше не надо!

Реквизит
Как говорил Энар Стенберг (главный художник Малого театра в 1997–2002 гг. — И.Д.), если пьесу знаешь, её не обязательно читать— фантазия больше будет работать. Конечно, я читаю пьесу, чтобы понять, какой нужен реквизит. Но сам реквизит определяю, когда уже идут репетиции. Допустим, в пьесе прописан набор предметов, но режиссёру и артистам не все из них нужны, поэтому, только когда смотришь в контексте постановки, понимаешь, что дать кому-то в руки, а в чём нет необходимости...

О студентах
Художник по костюмам Татьяна Титова, с которой мы вместе делали несколько спектаклей, говорила: «Когда гениальности собственной не хватает, надо залезать в книжку». Тогда не было ещё Интернета… Мне не нравится, когда мои студенты используют компьютерные программы вместо своей собственной фантазии. Если я вижу в их работах какую-то компьютерную завитушку, я объясняю им, что это уже отработанный материал— кто-то придумал и вложил в программу. Если уж учиться чемуто, то только у настоящих мастеров. Потом некоторые студенты с благодарностью мне говорят: «Александр Кириллович, вы научили нас видеть!» Это и есть для меня лучшая похвала.

О «Чайке»
На «Чайку» было не так много времени. Мне повезло— я наткнулся на картину неизвестного художника: люди пили чай на открытой террасе, а луна отражалась в воде. Тогда я и предложил не делать ещё одну комнату, где пьёт чай Тригорин, а устроить это чаепитие на природе, где рядом в крикет играют. «Почему нет?— сказал Соломин.— Тригорин встал позднее всех, и для него накрыли отдельный завтрак в беседке». Нам не хотелось заранее показывать гостиную, в которой на самом деле происходило чаепитие, потому что во втором акте она превращалась в кабинет Треплева. И всё совпало: когда шёл круг, то получалось, что в одном акте мы видели гостиную, в другом—кабинет. Это придало лёгкость декорации, появились живые картины. Зритель видел, что трансформация произошла. Терраса служила для театра Кости. Мальчик ведь был домашний. Почему он должен был театр этот строить?! Он сделал его на своей террасе. Помню по детству, в большой квартире наших родственников устраивались шарады, когда показывали картину, а ты должен был угадать, что это такое. В арке вешалась простыня, которая служила занавесом— и возникал театр. «Чайка» в итоге получилась спектаклем красивым, нежным!

О «Женитьбе»
В спектакле открытая перестановка. Я не скрываю перемену декораций: они трансформируются, и мы попадаем в другое место. Ещё раз убедился, что нельзя изменять себе ни в чём. На техническом совете я не настоял на задуманной мной изначально форме трансформации декораций, а когда выпустили спектакль, Юрий Мефодьевич и попрекнул меня: «Почему декорация в финале поднимается, а не уезжает?» В итоге пришлось исправлять. Надо уметь отстаивать свою позицию. В «Женитьбе» мне хотелось соединить живописные, рукотворные предметы с печатными вещами— фантазийный театр с настоящим. Задник с изображением Петербурга в финале спектакля написан Верой Вистинецкой (начальник живописно-декораци- онного цеха Малого театра—И.Д.) совместно с молодыми художниками театра. Двери в спектакле без филёнок, гладкие, нарисованные под объём. А вот костюмы главных героев (художник— Алексей Трефилов)— Подколёсина и Агафьи Тихоновны— наоборот, вполне натуральные, без использования трафаретов. У Юрия Мефодьевича сразу появилась идея о том, что герои ходят по залу, поэтому их костюмы достоверные— без особой театральности.

О реконструкции Малого театра
Поначалу художественно-постановочную часть привлекали даже к проверке чертежей и планов. Потом мне было поручено заниматься исключительно тканями и подбором цветовой гаммы для занавеса, ламбрекенов, штор. Я горжусь тем, что удалось достигнуть единого стиля в оформлении зала. Мы же подбирали нейтральный занавес для Щепкинского фойе, который отделяет его от зрительской части — если там будет какое-то представление, оно не помешает зрителям.

Тогда
В театре я работаю с 1963 года, в Малом— с 1969. Начинал в Театре на Малой Бронной, которому отдал семь лет жизни и вспоминаю до сих пор с радостью. В театр я пришёл «через собственные руки»: как ученику бутафора мне приходилось делать самую простую работу— от обивки и обклейки до изготовления мелких деталей. В Малый театр меня пригласили делать цветы. Тут и начались мои университеты, как я говорю о своей работе с корифеями— знаменитыми театральными художниками Борисом Волковым, Михаилом Курилко, Энаром Стенбергом, Эдуардом Кочергиным, Валерием Левенталем и другими. С Левенталем я работал больше, чем с кем-либо другим. Два или три общих спектакля у нас было в Малом, но совместной работы гораздо больше— я делал для него макеты для других театров. Это был мой заработок и моё обучение.

Сейчас
От артистов я не раз слышал, что, ожидая своего выхода за кулисами, они смотрят на развешанные фотографии, предметы, погружаются в атмосферу дома, эпохи, и им становится комфортно в своей роли. Элементы декораций помогают артистам, и мне как художнику дорого слышать такие слова. Декорации ведь, и вправду, могут помочь спектаклю. Театральный художник Марина Соколова рассказывала, что в Театре Станиславского и Немировича-Данченко была такой художник-исполнитель по фамилии Каждан, которая, когда к ней приходили с эскизами, вопрошала: «Делать, как нарисовано, или облагородить?» Так вот, я всегда прошу: «Облагородить!»

Материал подготовила Ирина Джения

"Малый театр", №8-9 2018