10.08.2006
Подробнее
ЗВЕЗДЫ ЕГО НЕ ЗАТМИЛИ
В этом году исполнилось бы 75 лет народному артисту России Никите Подгорному...
ЗВЕЗДЫ ЕГО НЕ ЗАТМИЛИ
В этом году исполнилось бы 75 лет народному артисту России Никите Подгорному
Обычно об артисте, его судьбе и ролях пишут театроведы, критики, журналисты, и гораздо реже слово предоставляется обычным зрителям, ради которых он и выходит на сцену. Я — такой обычный зритель.
Артист — путник. Сцена — его дорога. Никита Подгорный исходил сцену Малого театра вдоль и поперек, вступив на нее еще студентом, и на этом пути длиною в жизнь он переиграл множество ролей.
Он был принят в труппу Малого театра в 1954 году, после окончания Театрального училища имени М.С. Щепкина, и прослужил здесь до самой смерти.
Его разнообразный репертуар чудесным образом соединял в себе комедию и драму, классику и современность. Мастерство Подгорного формировалось и оттачивалось на произведениях Грибоедова и Островского, Чехова и Достоевского, А. Толстого и Горького, Теккерея и Уайльда, Ибсена и Гауптмана, Арбузова и Аксенова, Бондарева и Алешина...
Стройный, высокий, стремительный в движениях, с горделивой посадкой головы... Фрак и цилиндр не казались чем-то инородным, а сидели на нем безукоризненно, будто он носил их всю жизнь. В его облике угадывалась порода.
Никита Подгорный происходил из известной театральной семьи, творческую атмосферу которой он впитал с детства. Его отец, Владимир Афанасьевич, заслуженный артист РСФСР, в юности учился в студиях Станиславского и Мейерхольда, играл вместе с Комиссаржевской, в последние годы жизни (с 1936-го по 1944 г.) был артистом Малого театра. Мама, Анна Ивановна, работала в Малом театре, заведовала спецбиблиотекой, где хранятся все пьесы репертуара и уникальные книги по искусству. Дядя, Николай Афанасьевич Подгорный, заслуженный деятель искусств РСФСР, артист и известный театральный педагог, связал свою жизнь с Московским Художественным театром.
Партнерами Подгорного по спектаклям были Е. Гоголева, Е. Шатрова, Э. Быстрицкая, М. Царев, М. Жаров, И. Любезнов, В. Кенигсон, Е. Весник, Ю. Соломин, В. Соломин и многие другие замечательные артисты. Но даже в столь ярком окружении Никита Подгорный, обладавший великолепным чувством ансамбля, всегда притягивал взгляд. В нем была особость, которую трудно выразить словами, его надо было видеть на сцене.
Главные роли у него легко соседствовали с эпизодическими. В «Касатке» А. Толстого он представал князем Бельским, обольстительным прожигателем жизни, промотавшим состояние, но не утратившим способность к чувствам. В «Пучине» А. Островского — безымянным «неизвестным». Для каждого образа он находил свои выразительные средства, поэтому у Подгорного не было незначительных ролей.
В 1961 году журнал «Театр» опубликовал напутствия мастеров сцены тогдашним молодым актерам. О Подгорном подробно, с любовью написал Игорь Ильинский, он причислил его к тем артистам, которые «заявляют о себе, о своей артистичности в каждом своем шаге, в каждой секунде своего пребывания на сцене». Ильинский вспоминал, как совсем молодой артист сыграл крохотную роль вестового английского генерала: «Вот уж действительно служебная, незавидная ролька. Выйти, доложить и... только. А юноша Подгорный, пусть еще неопытный, начинающий, но уже художник, сумел так докладывать, так проходить по сцене, так произносить фамилию генерала, что зрители не могли не оценить артистичности актера и неизменно награждали его «выходы» аплодисментами».
Молодой Подгорный играл не только своих ровесников, например, Зеленина в «Коллегах» Аксенова, но и мог неожиданно для зрителей перевоплотиться в восьмидесятилетнего старца, блестяще исполнив роль генерала Тафто в инсценировке «Ярмарки тщеславия».
Ильинский угадал свойственную Подгорному способность к «меткой, острой, снайперской характеристике», которая проявлялась в каждой роли, и отметил его «сатирическую хватку».
В кино Никита Подгорный играл не так интенсивно, как в театре. Возможно, это был его выбор. В 1958 г. Пырьев экранизировал роман Достоевского «Идиот». Подгорный в 27 лет сыграл Ганю Иволгина, совпав с ним по возрасту. Экранный образ Гани нарисован в соответствии с литературным оригиналом, артист бережно вник в характер, вжился в него.
Широкому зрителю Никита Подгорный известен по фильму «Два билета на дневной сеанс», в котором он сыграл роль молодого ученого Лебедянского.
...Никто не мог предположить, что ему суждена такая недолгая жизнь. В сентябре 1982 года его не стало. Ему был всего 51 год.
Он принадлежал к артистам, которым невозможно подражать, ведь неподдельность таланта — как вершина, к которой стремятся все, а доходят немногие.
Марина ЖИРМУНСКАЯ
«Новая газета», 10.08.2006
В этом году исполнилось бы 75 лет народному артисту России Никите Подгорному
Обычно об артисте, его судьбе и ролях пишут театроведы, критики, журналисты, и гораздо реже слово предоставляется обычным зрителям, ради которых он и выходит на сцену. Я — такой обычный зритель.
Артист — путник. Сцена — его дорога. Никита Подгорный исходил сцену Малого театра вдоль и поперек, вступив на нее еще студентом, и на этом пути длиною в жизнь он переиграл множество ролей.
Он был принят в труппу Малого театра в 1954 году, после окончания Театрального училища имени М.С. Щепкина, и прослужил здесь до самой смерти.
Его разнообразный репертуар чудесным образом соединял в себе комедию и драму, классику и современность. Мастерство Подгорного формировалось и оттачивалось на произведениях Грибоедова и Островского, Чехова и Достоевского, А. Толстого и Горького, Теккерея и Уайльда, Ибсена и Гауптмана, Арбузова и Аксенова, Бондарева и Алешина...
Стройный, высокий, стремительный в движениях, с горделивой посадкой головы... Фрак и цилиндр не казались чем-то инородным, а сидели на нем безукоризненно, будто он носил их всю жизнь. В его облике угадывалась порода.
Никита Подгорный происходил из известной театральной семьи, творческую атмосферу которой он впитал с детства. Его отец, Владимир Афанасьевич, заслуженный артист РСФСР, в юности учился в студиях Станиславского и Мейерхольда, играл вместе с Комиссаржевской, в последние годы жизни (с 1936-го по 1944 г.) был артистом Малого театра. Мама, Анна Ивановна, работала в Малом театре, заведовала спецбиблиотекой, где хранятся все пьесы репертуара и уникальные книги по искусству. Дядя, Николай Афанасьевич Подгорный, заслуженный деятель искусств РСФСР, артист и известный театральный педагог, связал свою жизнь с Московским Художественным театром.
Партнерами Подгорного по спектаклям были Е. Гоголева, Е. Шатрова, Э. Быстрицкая, М. Царев, М. Жаров, И. Любезнов, В. Кенигсон, Е. Весник, Ю. Соломин, В. Соломин и многие другие замечательные артисты. Но даже в столь ярком окружении Никита Подгорный, обладавший великолепным чувством ансамбля, всегда притягивал взгляд. В нем была особость, которую трудно выразить словами, его надо было видеть на сцене.
Главные роли у него легко соседствовали с эпизодическими. В «Касатке» А. Толстого он представал князем Бельским, обольстительным прожигателем жизни, промотавшим состояние, но не утратившим способность к чувствам. В «Пучине» А. Островского — безымянным «неизвестным». Для каждого образа он находил свои выразительные средства, поэтому у Подгорного не было незначительных ролей.
В 1961 году журнал «Театр» опубликовал напутствия мастеров сцены тогдашним молодым актерам. О Подгорном подробно, с любовью написал Игорь Ильинский, он причислил его к тем артистам, которые «заявляют о себе, о своей артистичности в каждом своем шаге, в каждой секунде своего пребывания на сцене». Ильинский вспоминал, как совсем молодой артист сыграл крохотную роль вестового английского генерала: «Вот уж действительно служебная, незавидная ролька. Выйти, доложить и... только. А юноша Подгорный, пусть еще неопытный, начинающий, но уже художник, сумел так докладывать, так проходить по сцене, так произносить фамилию генерала, что зрители не могли не оценить артистичности актера и неизменно награждали его «выходы» аплодисментами».
Молодой Подгорный играл не только своих ровесников, например, Зеленина в «Коллегах» Аксенова, но и мог неожиданно для зрителей перевоплотиться в восьмидесятилетнего старца, блестяще исполнив роль генерала Тафто в инсценировке «Ярмарки тщеславия».
Ильинский угадал свойственную Подгорному способность к «меткой, острой, снайперской характеристике», которая проявлялась в каждой роли, и отметил его «сатирическую хватку».
В кино Никита Подгорный играл не так интенсивно, как в театре. Возможно, это был его выбор. В 1958 г. Пырьев экранизировал роман Достоевского «Идиот». Подгорный в 27 лет сыграл Ганю Иволгина, совпав с ним по возрасту. Экранный образ Гани нарисован в соответствии с литературным оригиналом, артист бережно вник в характер, вжился в него.
Широкому зрителю Никита Подгорный известен по фильму «Два билета на дневной сеанс», в котором он сыграл роль молодого ученого Лебедянского.
...Никто не мог предположить, что ему суждена такая недолгая жизнь. В сентябре 1982 года его не стало. Ему был всего 51 год.
Он принадлежал к артистам, которым невозможно подражать, ведь неподдельность таланта — как вершина, к которой стремятся все, а доходят немногие.
Марина ЖИРМУНСКАЯ
«Новая газета», 10.08.2006
10.07.2006
Подробнее
«Звуковой архив Малого театра» СЦЕНА ИЗ СПЕКТАКЛЯ «ПРИВИДЕНИЯ» Г.ИБСЕНА
«Звуковой архив Малого театра»
СЦЕНА ИЗ СПЕКТАКЛЯ «ПРИВИДЕНИЯ» Г.ИБСЕНА
Продолжаем публикацию аудиозаписей из комплекта грампластинок, выпущенных к 150-летию Малого театра…
СЦЕНА ИЗ СПЕКТАКЛЯ «ПРИВИДЕНИЯ» Г.ИБСЕНА
Продолжаем публикацию аудиозаписей из комплекта грампластинок, выпущенных к 150-летию Малого театра…
«Звуковой архив Малого театра»
СЦЕНА ИЗ СПЕКТАКЛЯ «ПРИВИДЕНИЯ» Г.ИБСЕНА
Продолжаем публикацию аудиозаписей из комплекта грампластинок, выпущенных к 150-летию Малого театра…
Сцена из 3 действия пьесы (5,8 Мб)
Фру Альвинг — Е.Н. Гоголева
Освальд – Н.В.Подгорный
Комментарий Е.Н. Гоголевой.
СЦЕНА ИЗ СПЕКТАКЛЯ «ПРИВИДЕНИЯ» Г.ИБСЕНА
Продолжаем публикацию аудиозаписей из комплекта грампластинок, выпущенных к 150-летию Малого театра…
Сцена из 3 действия пьесы (5,8 Мб)
Фру Альвинг — Е.Н. Гоголева
Освальд – Н.В.Подгорный
Комментарий Е.Н. Гоголевой.
17.02.2006
Подробнее
«Листая старые подшивки» МАСКАРАД НИКИТЫ ПОДГОРНОГО
«Листая старые подшивки»
МАСКАРАД НИКИТЫ ПОДГОРНОГО
О нем при жизни ходили легенды. Его шутки, колкости, репризы, едва появившись на свет, в мгновение ока облетали театральную Москву. Доживи Никита Подгорный до нашего времени, наверняка его «устное творчество» собрали бы и издали.
МАСКАРАД НИКИТЫ ПОДГОРНОГО
О нем при жизни ходили легенды. Его шутки, колкости, репризы, едва появившись на свет, в мгновение ока облетали театральную Москву. Доживи Никита Подгорный до нашего времени, наверняка его «устное творчество» собрали бы и издали.
«Листая старые подшивки»
МАСКАРАД НИКИТЫ ПОДГОРНОГО
О нем при жизни ходили легенды. Его шутки, колкости, репризы, едва появившись на свет, в мгновение ока облетали театральную Москву. Доживи Никита Подгорный до нашего времени, наверняка его «устное творчество» собрали бы и издали.
Банкет с участием актеров Малого театра. Все при параде, многие при регалиях. Игорь Ильинский с Михаилом Царевым — заклятые враги — затеяли очередной спор и уже перешли, что называется, на высокие ноты. На пиджаках у обоих — звезды Героев Социалистического Труда. Подгорный, наведя хищный взгляд на патриархов, мрачно роняет: «И звезда с звездою говорит...»
Гастроли театра в Болгарии. Прием на самом высоком уровне. Тодор Живков во главе стола. Никита Подгорный на чем-то сильно сконцентрирован и даже несколько подавлен. Он старается как можно меньше двигаться и говорить. Выпито хорошо. Подгорный постепенно каменеет. «Как вы, Никита Владимирович?» — спрашивает кто-то. «Полуживков», — без паузы следует ответ.
Это Подгорный сорокалетний, знаменитый народный артист. А вот Никита Владимирович в возрасте пяти лет. Во дворе московского дома на углу Огарева и Герцена ребятишки рассказывают друг другу о родителях: «У меня папа шофер». «А у меня милиционер». Кто-то сообщает: «А у меня папа играет на трубе». Никита, потрясенный, задумывается, потом спрашивает: «А дым не мешает? ...» «А у тебя папа кто?» — спрашивают Никиту. «А у меня папа играет в театре».
***
Папа Никиты, Владимир Афанасьевич Подгорный, заслуженный артист РСФСР, играл у Мейерхольда в Студии на Поварской, в Камерном театре у Таирова, в балиевской «Летучей мыши», во МХАТе 2-м у Михаила Чехова, где он «дублировал», то есть играл во втором составе, многие знаменитые роли великого артиста — и в «Двенадцатой ночи», и в «Потопе». После закрытия МХАТа 2-го последние годы своей артистической карьеры Владимир Афанасьевич провел в Малом театре. Вообще же Подгорные — эта целая русская актерская династия, начатая бабушкой Никиты, Натальей Ивановной Любушкиной, игравшей с Комиссаржевской. Дядя Никиты, тоже актер, Николай Афанасьевич Подгорный, всю жизнь проработал в Художественном театре, был заведующим труппой, близким к Станиславскому человеком.
В доме Подгорных бывали Станиславский, Михаил Чехов, Качалов, Москвин, Тынянов. Алексей Толстой, написав «Детство Никиты», подарил книгу семье, причем в иллюстрациях художник изобразил мальчика, очень похожего на Никиту Подгорного. Вера Николаевна Пашенная обожала Никиту, считала своим внуком. По соседству с Подгорными жили Гиацинтова с Берсеневым, Серафима Бирман. Нельзя сказать, что Никита «с детства решил стать актером»: у него просто не было другого пути. Спектакли Малого и МХАТа стали его первыми «университетами», а любимым актером был знаменитый мхатовский трагик Леонидов. В родительском доме отца была роскошная, одна из лучших в Москве, библиотека. Тех, кто много читает и плохо учится, часто называют «артистической личностью». Однако Подгорные получаются далеко не из каждого.
Выпускные экзамены Никита сдавал экстерном. Заветную тройку по алгебре учительница поставила ему за городом, на даче, куда он приехал с тортом и охапкой полевых цветов.
Обычно поступающие в артисты пробуют свои силы во всех театральных вузах одновременно, надеясь, что если в «Щуке» не повезло, то повезет в «Щепке», МХАТе или ГИТИСе. Подгорный поступал только в Щепкинское училище, и с самою начала было ясно, что после выпуска работать он будет в Малом. Ни лидером курса, ни его старостой, ни «комсомольской совестью» он не был. Он просто был всеобщим любимцем. Еще в институте его отличала черта будущего мастера: он был актером без амплуа. Играл героев-любовников с тем же азартом и выдумкой, что и стариков. Герои получались у него умные и резкие, старики — обворожительные и смешные. В скверном и грубом он находил обаяние и человечность, в стопроцентно положительном — тайную червоточину. Вообще-то это всего лишь точное следование системе Станиславского.
Еще в институте студентам поручают участие в спектаклях театра — в массовке и крошечных эпизодах. Пресловутое «кушать подано» Подгорный превращал в маленькие карнавалы. Играя безымянного солдата, объявлявшего о приходе генерала, он нашел такую острую характерность, что при его появлении на сцене зрители спрашивали друг у друга: «Кто это? « «Никитушка Подгорный».
Он не допускал на сцене будничности и скуки, потому что очень рано понял: сцена- это то место, где можно делиться сокровенным и тайным. Он переходил на сцену всем составом и сутью своей личности. Личности сложной и противоречивой — об этом говорили все. Но все и признавали выдающийся талант. Его любили, с ним искали дружбы, корифеи называли его то «сыном», то «внуком». Царев его обожал и курировал. Считалось, что Подгорный — его любимчик. Может быть, единственный любимчик этого неприступного, забронированного регалиями человека. Они жили по соседству, в одном доме в Спиридоньевском переулке.
Плох тот актер, который не умеет «показывать», то есть пародировать, коллег. Царева «показывали» едва ли не все в Малом театре и в училище: его характерная манера говорить схватывалась легко и быстро.
Как-то, закрывшись с приятелями в гримерной. Подгорный творчески выпивал. Учитель осторожно постучал в дверь. «Кто еще там? « — недовольно крикнул Подгорный. «Это я, Михаил Иванович Царев». Подгорный решил, что за дверью — очередной имитатор, и послал его убедительно и далеко. «Но это действительно я», — настаивал орденоносец. Дверь открылась, и Подгорный рассыпался в извинениях. «Ничего, Никитушка, я привык...»
***
Что такое Малый театр в начале семидесятых? Это странное чередование взлетов и чудовищной рутины. Мощная режиссура Равенских и могучие дарования Ильинского, Бабочкина и Жарова. Полное благополучие, опека «сверху» — ордена на пиджаках, звания аккуратно ко всем юбилеям — и множество неудовлетворенных амбиций. Был период, когда в Малом одновременно служили десять народных артистов СССР. В идеале это десять спектаклей в сезон, поставленных на каждого из корифеев.
В роли Аполлона Мурзавецкого «Волки и овцы» А.Н.Островского.
Кем надо быть, чтобы выделиться на таком фоне? Видимо, Подгорным. Он сыграл Чацкого и Мурзавецкого так, что стало ясно: в театре появился еще один «академик».
Но в том-то и дело, что по складу личности Подгорный «академиком» не был. Не укладывался Никита Владимирович в степенные академические ритмы, другого был «состава» человек. Он много играл, зритель шел специально на Подгорного — как говорили в старину, «на фигуру». Но не остепенялся, не становился солидным «мэтром». Время от времени на доске приказов вывешивались грозные выговоры и предупреждения в его адрес. Говорю не о питии. Меньше всего хотелось представить Подгорного как некоего театрального гусара-гастролера с рюмкой в руке. Это лишь незначительная часть его образа. В жизни он мог быть разным. Маска шутника и острослова была удобной, позволяла спрятать истинную, лирическую сущность, а также делать и говорить то, что не позволялось никому другому. Все всегда ждали от него необычного и парадоксального. Он часто становился заложником своего образа.
Фрондер и вольнодумец. Подгорный преспокойно прогуливал политинформации, заведенные в Малом, но на репетиции приезжал не позже, чем за пятнадцать минут до начала. Политинформации бывали раз в неделю, в десять утра, за посещением следила специальная дама. При этом Подгорный вовсе не был аполитичен. Он с удовольствием слушал дома Би-би-си, комментарии популярного в 70-е годы Гольдберга. Однажды терпение парторга лопнуло: «Никита Владимирович, почему вы опять не явились на политинформацию? « «Так у меня же есть персональный политинформатор», — без паузы отвечал Подгорный. «Кто это? « «Гольдберг», — очень серьезно ответил актер и пошел дальше, заставив партийную даму надолго задуматься.
От него ждали бесконечных розыгрышей. В спектакле «Перед заходом солнца» одна из мизансцен была устроена таким образом, что Подгорный сидел спиной к залу, а Быстрицкая и Ликсо лицом, причем действие происходило на авансцене. Подгорный не преминул воспользоваться беззащитностью партнерш. Неожиданно он снял очки и ясным взором посмотрел на них. На его глазах красовались исполинского размера ресницы. Актрисам пришлось резко нарушить мизансцену, отвернувшись от зрителей. Профессионалы знают, что такое «раскол», когда смех, овладевший актером, может довести его до икоты и судорог.
Однажды Подгорный устроил вызов на радиозапись едва ли не половине труппы Малого театра. Дисциплинированные актеры вовремя явились на улицу Качалова и никак не могли понять, отчего это в бюро пропусков администраторы только разводят руками, так и не найдя их фамилий в списке вызванных для участия в важной фондовой записи.
***
Никита Владимирович познакомился с Ольгой Александровной Чуваевой, когда та еще училась в Щепкинском.
Ольга Чуваева: Никита уже был в труппе, а я, студентка последнего курса, репетировала во «Власти тьмы» у Равенских. Встречались мы просто по-дружески. Он был женат на своей однокурснице, Нэлле Подгорной, которая и сейчас работает в Театре Армии. Потом они разошлись, и мы с Никитой поженились.
Конечно, у него были завихрения; компании, загулы. И в жизни он мог быть капризным и эгоистичным — все-таки единственный, да еще поздний ребенок в семье. Но, несмотря на все это, он привлекал к себе людей. В театре его любили, и я могу с уверенностью сказать: у него не было врагов. Его любили и Царев, и Ильинский, и Бабочкин, и Михаил Иванович Жаров. Он никогда никого не обижал, не хамил, всегда четко мотивировал свое несогласие с партнером или режиссером. Умел быть доказательным в своих претензиях. И при всей его импульсивности умел закрываться, обходить трудные темы и ситуации. Умел быть легким. И к деньгам у него было такое же отношение: пришли, ушли. Он за ними не бегал, мог отказаться от не понравившейся ему в роли в многосерийном фильме. Прекрасно носил фрак, костюмы и при этом был абсолютно равнодушен к одежде. Я ему всегда первая говорила: «Никита, это носить уже неприлично».
Помню, мы купили машину. Когда покупали, решили, что, конечно, Никита ее водить ни в коем случае не сможет, за рулем буду я — человек достаточно уравновешенный. Учились у одного инструктора. И к концу обучения инструктор сказал, что Никита Владимирович ездить вряд ли сможет. И вот экзамен на права. Я сдать не смогла с первого раза, а Никита сдал. Долгое время с ним ездил театральный шофер — Никита боялся остаться один за рулем. Но однажды этот парнишка позвонил и сказал, что сейчас Никита Владимирович приедет один: оказывается, он специально с ним поссорился и оставил одного. Я вышла на балкон: смотрю, Никита действительно подъезжает. С тех пор он стал ездить один. И водил машину прекрасно. Когда, наконец, я сдала экзамен и села за руль, он без конца делал замечания. Так что при всей его импульсивности и разбросанности у него вдруг обнаружилась великолепная концентрация. Мы ездили на машине на гастроли в Ленинград, в Ригу, в Киев, в Тбилиси. И, конечно же, в Щелыково.
***
Подгорный был из тех счастливых актеров, которых жизнь не обременила никакими «хобби», кроме сцены. Он ничего не коллекционировал. Одно время увлекся на гастролях зажигалками, их стали ему дарить, но долго это дело не протянулось. Единственной его нетеатральной страстью было Щелыково — актерский дом отдыха, усадьба Островского, потрясающая природа, место, из которого не хочется уезжать. В особом корпусе у Подгорного была комната, ее так и называли — комнатой Никиты. В грибные сезоны он уходил в леса на семь-восемь часов, в собирании белых ему не было равных. Его грибничество было чистейшей воды «искусством ради искусства». Насколько он любил грибы собирать, настолько не терпел их в качестве закуски.
Закуска и то, что она призвана сопровождать, добывались в другом месте — в знаменитом буфете у въезда в дом отдыха. Через дорогу от буфета почта. Однажды обескураженная телеграфистка долго отказывалась принять телеграмму следующего содержания: «Встревожены отсутствием пива в буфете д/о Щелыково. Брежнев, Подгорный, Гришин». Никите и его приятелям Брежневу и Гришину пришлось показывать паспорта: фамилии были подлинные. Очевидцы свидетельствуют, что пиво вскоре появилось.
В другой раз дирекция обнаружила, что сейф с НЗ — элитной выпивкой — полностью опустошен. Сомнений в том, кто добыл ключ и напоил местных пьянчужек дорогостоящим коньяком и шампанским, не было. Да виновник и не прятался: Никита Владимирович сидел возле въезда в дом отдыха, торжественно чокаясь с вновь прибывшими. Обидеться на него не было никакой возможности. Его обожали все — от директора до самого проспиртованного кочегара.
Увы, в театре у него не сложились отношения с Равенских. Равенских поставил в Малом много интересных спектаклей и по крайней мере один выдающийся — «Власть тьмы». Народные артисты не считали зазорным репетировать до двенадцати ночи — Равенских умел увлекать. Он пленял и пугал окружающих, стряхивая с плеча никому, кроме него самого, не видимые субстанции. Однажды крикнул напортачившему рабочему сцены: «Если ты еще раз так сделаешь, я тебя убью, и меня посадят самое большее на две недели! У меня такая бумажка есть! « Обид на него скопилось множество. После одного из столкновений Подгорный позвонил режиссеру и наговорил массу резкостей. Хотел уходить из Малого в Театр Вахтангова. Потом отлегло.
Малый был его домом. Ради работы в нем он отказывался от ролей в кино. Теперь жалко: спектакли сошли, а пленка сохранила не так уж и много ролей Подгорного. Ганечка в «Идиоте» и удивительно сыгранная им роль... в «Следствие ведут Знатоки». Доживи он до современных антреприз и свободного путешествия актеров по театрам, без работы не остался бы. Он мечтал о Царе Федоре — о роли, которую должен был играть Доронин, а сыграл Смоктуновский. Редко с кем говорил об этом, никогда не ходил просить.
***
В 1981 году Подгорный получил роль в спектакле по роману Бондарева «Выбор». Он должен был сыграть человека, который попал во время войны в плен, потом остался в Германии, а напоследок возвращается на родину умирать от рака. Ставил спектакль Владимир Андреев. Начался застольный период, потом театр ушел в отпуск. После отпуска труппа отправилась на гастроли в Тбилиси.
Ольга Чуваева: Поехали мы, как всегда, на своей машине. И вот там, в Тбилиси, Никита сказал мне, что у него болит спина под лопаткой. Пошли в поликлинику, проверили — ничего страшного, похоже на остеохондроз. Когда приехали в Москву, пошли в ЦИТО: диагноз подтвердился. Назначили лечение: прогревание, массаж. Ничего не помогало, боль шла по нарастающей. Выпьет анальгин, говорит: «Вроде получше...» А потом опять. Конечно, какие-то подозрения закрадывались, но я их гнала, ведь Никите много раз делали рентген. И ни один не показал ничего страшного. Так это и тянулось всю зиму.
И вот 26 марта 1982 года. Для меня этот день дважды памятный. Я в последний раз сыграла «Власть тьмы». Собиралась идти на спектакль. Никита был дома. Позвонил знакомый врач. Какой-то странный голос. Помню только, он сказал что-то вроде: «С нашим другом плохо». Спросил: «Никита Владимирович дома? « «Да, дома». — «Ну, тогда позвоните мне вечером». Оставил телефон. Я говорила на кухне, а Никита читал в спальне. Спросил меня, кто это был. Я сказала, что это новый режиссер с радио.
Не помню, как играла спектакль. Позвонила перед последней картиной. Врач сказал, что у Никиты рак. Я спросила: «Это безнадежно? « «Нет». — «Операция? « — «Тоже нет. Опухоль расположена так, что ни один хирург не сможет ее достать. Она обволакивает средний ствол легочного бронха».
В ход пошла версия: в стране существует всего два аппарата сканирования. Один из них в онкологическом центре на Каширке. Под этим предлогом Подгорного положили туда на обследование. Он попал в отделение, которым заведовала жена академика Блохина, Надежда Германовна, знавшая Подгорного с детства. Он продолжал репетировать, играть спектакли. Только перестал курить. Стало трудно дышать. Чтобы оправдать тяжелое лечение, химиотерапию, поставили «диагноз»: цирроз легкого.
Ольга Чуваева: Я понимала, что ничего сделать нельзя. Просила врачей о двух вещах — чтобы Никита не узнал настоящий диагноз и чтобы по возможности снимали боли. У него появилась сильная одышка. Однажды, помню, он решил поменять колесо на машине. Заехали в мастерскую. И вдруг вижу: Никита подходит с этим колесом, еле дыша. Он страшно истощился, похудел.
А потом вдруг появилась надежда. Незадолго до отпуска рентген показал, что опухоль рассосалась. Темное пятно, казалось, исчезло окончательно. Даже врачи, хорошо знакомые с повадками раковых заболеваний, поверили, что появился шанс.
Ольга Чуваева: Было полное ощущение, что все позади. Мы, как обычно, поехали в Щелыково. А лето было жуткое — холодное, дождливое. Жили там почти месяц. Как-то идем по лесу, и вдруг Никита говорит: «Слушай, а может, все-таки у меня рак ? « Никогда я так не играла и не сыграю: как-то очень убедительно и спокойно я стала его уверять, что никакого рака нет и быть не может. Он успокоился. А когда вернулись в Москву, Никита почувствовал себя плохо. Его отправили в дом отдыха под Москвой. А я в это время уехала на коммерческие гастроли — уже не помню, куда именно. Договорились, что когда я вернусь, то опять поедем в Щелыково. Я приехала, и он меня не встретил. Оказалось, что в доме отдыха Никита почувствовал себя плохо и вернулся в больницу. Через какое-то время я уехала в Щелыково. Мы договорились, что будем созваниваться, а потом он приедет сам. У него еще были силы самому сесть за руль. Он приехал 20 августа. Пробыли мы в Щелыкове очень недолго. Я видела, что Никита на глазах слабеет. Обратно он уже не смог ехать сам, пришлось просить шофера. Только на въезде в Москву Никита сел за руль.
31 августа он поехал на Каширку и уже не возвращался оттуда. 24 сентября попал в реанимацию. Я хотела пройти к нему. Меня отговаривали: «Это не нужно, он без сознания, температура за сорок». Я взяла его руку — очень, очень горячую. Что-то говорила, надеясь, что он услышит... Он задохнулся. Льщу себя надеждой, что Никита так и не узнал, что у него.
Эти полгода... их никогда не забыть. Вот он за мной приезжает после спектакля и говорит: «Ты знаешь, давай пока не будем менять номера на машине, на следующий год поменяем». А я знаю, что никакого нового номера у нас не будет. Лежим ночью, читаем, я поворачиваюсь и понимаю: вот это — последние месяцы, недели, может быть, дни. Ничего нет страшнее... Это даже страшнее того момента, когда Никиты не стало...
Я очень благодарна Владимиру Андрееву, который дал ему роль в «Выборе». Никита успел сыграть генеральный прогон. А премьеры не было. Когда его не стало, Андреев очень долго не вводил нового исполнителя.
***
Подгорный как-то сказал: «Если бы меня в плену пытали, я бы сразу всех выдал...» Считалось, что сила воли — не самая сильная сторона этого человека. Он мог казаться подавленным, разбитым. Но то мужество, с которым он переносил ужас своего ухода, памятно всем. Ни истерик, ни капризов, ни жалоб. Мужество и достоинство. Слезы стояли в глазах его партнеров, обо всем уже догадывавшихся. В истории театра, может быть, не было случая, чтобы актер на последней стадии рака выходил на сцену в роли человека, от рака умирающего. В своей финальной сцене Подгорный уходил по лестнице высоко, почти к колосникам, освещенный ярким лучом света. Последнее слово, сказанное им на сцене, было «прощайте».
Дмитрий ЩЕГЛОВ
«Совершенно секретно», 11.04.2002
МАСКАРАД НИКИТЫ ПОДГОРНОГО
О нем при жизни ходили легенды. Его шутки, колкости, репризы, едва появившись на свет, в мгновение ока облетали театральную Москву. Доживи Никита Подгорный до нашего времени, наверняка его «устное творчество» собрали бы и издали.
Банкет с участием актеров Малого театра. Все при параде, многие при регалиях. Игорь Ильинский с Михаилом Царевым — заклятые враги — затеяли очередной спор и уже перешли, что называется, на высокие ноты. На пиджаках у обоих — звезды Героев Социалистического Труда. Подгорный, наведя хищный взгляд на патриархов, мрачно роняет: «И звезда с звездою говорит...»
Гастроли театра в Болгарии. Прием на самом высоком уровне. Тодор Живков во главе стола. Никита Подгорный на чем-то сильно сконцентрирован и даже несколько подавлен. Он старается как можно меньше двигаться и говорить. Выпито хорошо. Подгорный постепенно каменеет. «Как вы, Никита Владимирович?» — спрашивает кто-то. «Полуживков», — без паузы следует ответ.
Это Подгорный сорокалетний, знаменитый народный артист. А вот Никита Владимирович в возрасте пяти лет. Во дворе московского дома на углу Огарева и Герцена ребятишки рассказывают друг другу о родителях: «У меня папа шофер». «А у меня милиционер». Кто-то сообщает: «А у меня папа играет на трубе». Никита, потрясенный, задумывается, потом спрашивает: «А дым не мешает? ...» «А у тебя папа кто?» — спрашивают Никиту. «А у меня папа играет в театре».
***
Папа Никиты, Владимир Афанасьевич Подгорный, заслуженный артист РСФСР, играл у Мейерхольда в Студии на Поварской, в Камерном театре у Таирова, в балиевской «Летучей мыши», во МХАТе 2-м у Михаила Чехова, где он «дублировал», то есть играл во втором составе, многие знаменитые роли великого артиста — и в «Двенадцатой ночи», и в «Потопе». После закрытия МХАТа 2-го последние годы своей артистической карьеры Владимир Афанасьевич провел в Малом театре. Вообще же Подгорные — эта целая русская актерская династия, начатая бабушкой Никиты, Натальей Ивановной Любушкиной, игравшей с Комиссаржевской. Дядя Никиты, тоже актер, Николай Афанасьевич Подгорный, всю жизнь проработал в Художественном театре, был заведующим труппой, близким к Станиславскому человеком.
В доме Подгорных бывали Станиславский, Михаил Чехов, Качалов, Москвин, Тынянов. Алексей Толстой, написав «Детство Никиты», подарил книгу семье, причем в иллюстрациях художник изобразил мальчика, очень похожего на Никиту Подгорного. Вера Николаевна Пашенная обожала Никиту, считала своим внуком. По соседству с Подгорными жили Гиацинтова с Берсеневым, Серафима Бирман. Нельзя сказать, что Никита «с детства решил стать актером»: у него просто не было другого пути. Спектакли Малого и МХАТа стали его первыми «университетами», а любимым актером был знаменитый мхатовский трагик Леонидов. В родительском доме отца была роскошная, одна из лучших в Москве, библиотека. Тех, кто много читает и плохо учится, часто называют «артистической личностью». Однако Подгорные получаются далеко не из каждого.
Выпускные экзамены Никита сдавал экстерном. Заветную тройку по алгебре учительница поставила ему за городом, на даче, куда он приехал с тортом и охапкой полевых цветов.
Обычно поступающие в артисты пробуют свои силы во всех театральных вузах одновременно, надеясь, что если в «Щуке» не повезло, то повезет в «Щепке», МХАТе или ГИТИСе. Подгорный поступал только в Щепкинское училище, и с самою начала было ясно, что после выпуска работать он будет в Малом. Ни лидером курса, ни его старостой, ни «комсомольской совестью» он не был. Он просто был всеобщим любимцем. Еще в институте его отличала черта будущего мастера: он был актером без амплуа. Играл героев-любовников с тем же азартом и выдумкой, что и стариков. Герои получались у него умные и резкие, старики — обворожительные и смешные. В скверном и грубом он находил обаяние и человечность, в стопроцентно положительном — тайную червоточину. Вообще-то это всего лишь точное следование системе Станиславского.
Еще в институте студентам поручают участие в спектаклях театра — в массовке и крошечных эпизодах. Пресловутое «кушать подано» Подгорный превращал в маленькие карнавалы. Играя безымянного солдата, объявлявшего о приходе генерала, он нашел такую острую характерность, что при его появлении на сцене зрители спрашивали друг у друга: «Кто это? « «Никитушка Подгорный».
Он не допускал на сцене будничности и скуки, потому что очень рано понял: сцена- это то место, где можно делиться сокровенным и тайным. Он переходил на сцену всем составом и сутью своей личности. Личности сложной и противоречивой — об этом говорили все. Но все и признавали выдающийся талант. Его любили, с ним искали дружбы, корифеи называли его то «сыном», то «внуком». Царев его обожал и курировал. Считалось, что Подгорный — его любимчик. Может быть, единственный любимчик этого неприступного, забронированного регалиями человека. Они жили по соседству, в одном доме в Спиридоньевском переулке.
Плох тот актер, который не умеет «показывать», то есть пародировать, коллег. Царева «показывали» едва ли не все в Малом театре и в училище: его характерная манера говорить схватывалась легко и быстро.
Как-то, закрывшись с приятелями в гримерной. Подгорный творчески выпивал. Учитель осторожно постучал в дверь. «Кто еще там? « — недовольно крикнул Подгорный. «Это я, Михаил Иванович Царев». Подгорный решил, что за дверью — очередной имитатор, и послал его убедительно и далеко. «Но это действительно я», — настаивал орденоносец. Дверь открылась, и Подгорный рассыпался в извинениях. «Ничего, Никитушка, я привык...»
***
Что такое Малый театр в начале семидесятых? Это странное чередование взлетов и чудовищной рутины. Мощная режиссура Равенских и могучие дарования Ильинского, Бабочкина и Жарова. Полное благополучие, опека «сверху» — ордена на пиджаках, звания аккуратно ко всем юбилеям — и множество неудовлетворенных амбиций. Был период, когда в Малом одновременно служили десять народных артистов СССР. В идеале это десять спектаклей в сезон, поставленных на каждого из корифеев.
В роли Аполлона Мурзавецкого «Волки и овцы» А.Н.Островского.Кем надо быть, чтобы выделиться на таком фоне? Видимо, Подгорным. Он сыграл Чацкого и Мурзавецкого так, что стало ясно: в театре появился еще один «академик».
Но в том-то и дело, что по складу личности Подгорный «академиком» не был. Не укладывался Никита Владимирович в степенные академические ритмы, другого был «состава» человек. Он много играл, зритель шел специально на Подгорного — как говорили в старину, «на фигуру». Но не остепенялся, не становился солидным «мэтром». Время от времени на доске приказов вывешивались грозные выговоры и предупреждения в его адрес. Говорю не о питии. Меньше всего хотелось представить Подгорного как некоего театрального гусара-гастролера с рюмкой в руке. Это лишь незначительная часть его образа. В жизни он мог быть разным. Маска шутника и острослова была удобной, позволяла спрятать истинную, лирическую сущность, а также делать и говорить то, что не позволялось никому другому. Все всегда ждали от него необычного и парадоксального. Он часто становился заложником своего образа.
Фрондер и вольнодумец. Подгорный преспокойно прогуливал политинформации, заведенные в Малом, но на репетиции приезжал не позже, чем за пятнадцать минут до начала. Политинформации бывали раз в неделю, в десять утра, за посещением следила специальная дама. При этом Подгорный вовсе не был аполитичен. Он с удовольствием слушал дома Би-би-си, комментарии популярного в 70-е годы Гольдберга. Однажды терпение парторга лопнуло: «Никита Владимирович, почему вы опять не явились на политинформацию? « «Так у меня же есть персональный политинформатор», — без паузы отвечал Подгорный. «Кто это? « «Гольдберг», — очень серьезно ответил актер и пошел дальше, заставив партийную даму надолго задуматься.
От него ждали бесконечных розыгрышей. В спектакле «Перед заходом солнца» одна из мизансцен была устроена таким образом, что Подгорный сидел спиной к залу, а Быстрицкая и Ликсо лицом, причем действие происходило на авансцене. Подгорный не преминул воспользоваться беззащитностью партнерш. Неожиданно он снял очки и ясным взором посмотрел на них. На его глазах красовались исполинского размера ресницы. Актрисам пришлось резко нарушить мизансцену, отвернувшись от зрителей. Профессионалы знают, что такое «раскол», когда смех, овладевший актером, может довести его до икоты и судорог.
Однажды Подгорный устроил вызов на радиозапись едва ли не половине труппы Малого театра. Дисциплинированные актеры вовремя явились на улицу Качалова и никак не могли понять, отчего это в бюро пропусков администраторы только разводят руками, так и не найдя их фамилий в списке вызванных для участия в важной фондовой записи.
***
Никита Владимирович познакомился с Ольгой Александровной Чуваевой, когда та еще училась в Щепкинском.
Ольга Чуваева: Никита уже был в труппе, а я, студентка последнего курса, репетировала во «Власти тьмы» у Равенских. Встречались мы просто по-дружески. Он был женат на своей однокурснице, Нэлле Подгорной, которая и сейчас работает в Театре Армии. Потом они разошлись, и мы с Никитой поженились.
Конечно, у него были завихрения; компании, загулы. И в жизни он мог быть капризным и эгоистичным — все-таки единственный, да еще поздний ребенок в семье. Но, несмотря на все это, он привлекал к себе людей. В театре его любили, и я могу с уверенностью сказать: у него не было врагов. Его любили и Царев, и Ильинский, и Бабочкин, и Михаил Иванович Жаров. Он никогда никого не обижал, не хамил, всегда четко мотивировал свое несогласие с партнером или режиссером. Умел быть доказательным в своих претензиях. И при всей его импульсивности умел закрываться, обходить трудные темы и ситуации. Умел быть легким. И к деньгам у него было такое же отношение: пришли, ушли. Он за ними не бегал, мог отказаться от не понравившейся ему в роли в многосерийном фильме. Прекрасно носил фрак, костюмы и при этом был абсолютно равнодушен к одежде. Я ему всегда первая говорила: «Никита, это носить уже неприлично».
Помню, мы купили машину. Когда покупали, решили, что, конечно, Никита ее водить ни в коем случае не сможет, за рулем буду я — человек достаточно уравновешенный. Учились у одного инструктора. И к концу обучения инструктор сказал, что Никита Владимирович ездить вряд ли сможет. И вот экзамен на права. Я сдать не смогла с первого раза, а Никита сдал. Долгое время с ним ездил театральный шофер — Никита боялся остаться один за рулем. Но однажды этот парнишка позвонил и сказал, что сейчас Никита Владимирович приедет один: оказывается, он специально с ним поссорился и оставил одного. Я вышла на балкон: смотрю, Никита действительно подъезжает. С тех пор он стал ездить один. И водил машину прекрасно. Когда, наконец, я сдала экзамен и села за руль, он без конца делал замечания. Так что при всей его импульсивности и разбросанности у него вдруг обнаружилась великолепная концентрация. Мы ездили на машине на гастроли в Ленинград, в Ригу, в Киев, в Тбилиси. И, конечно же, в Щелыково.
***
Подгорный был из тех счастливых актеров, которых жизнь не обременила никакими «хобби», кроме сцены. Он ничего не коллекционировал. Одно время увлекся на гастролях зажигалками, их стали ему дарить, но долго это дело не протянулось. Единственной его нетеатральной страстью было Щелыково — актерский дом отдыха, усадьба Островского, потрясающая природа, место, из которого не хочется уезжать. В особом корпусе у Подгорного была комната, ее так и называли — комнатой Никиты. В грибные сезоны он уходил в леса на семь-восемь часов, в собирании белых ему не было равных. Его грибничество было чистейшей воды «искусством ради искусства». Насколько он любил грибы собирать, настолько не терпел их в качестве закуски.
Закуска и то, что она призвана сопровождать, добывались в другом месте — в знаменитом буфете у въезда в дом отдыха. Через дорогу от буфета почта. Однажды обескураженная телеграфистка долго отказывалась принять телеграмму следующего содержания: «Встревожены отсутствием пива в буфете д/о Щелыково. Брежнев, Подгорный, Гришин». Никите и его приятелям Брежневу и Гришину пришлось показывать паспорта: фамилии были подлинные. Очевидцы свидетельствуют, что пиво вскоре появилось.
В другой раз дирекция обнаружила, что сейф с НЗ — элитной выпивкой — полностью опустошен. Сомнений в том, кто добыл ключ и напоил местных пьянчужек дорогостоящим коньяком и шампанским, не было. Да виновник и не прятался: Никита Владимирович сидел возле въезда в дом отдыха, торжественно чокаясь с вновь прибывшими. Обидеться на него не было никакой возможности. Его обожали все — от директора до самого проспиртованного кочегара.
Увы, в театре у него не сложились отношения с Равенских. Равенских поставил в Малом много интересных спектаклей и по крайней мере один выдающийся — «Власть тьмы». Народные артисты не считали зазорным репетировать до двенадцати ночи — Равенских умел увлекать. Он пленял и пугал окружающих, стряхивая с плеча никому, кроме него самого, не видимые субстанции. Однажды крикнул напортачившему рабочему сцены: «Если ты еще раз так сделаешь, я тебя убью, и меня посадят самое большее на две недели! У меня такая бумажка есть! « Обид на него скопилось множество. После одного из столкновений Подгорный позвонил режиссеру и наговорил массу резкостей. Хотел уходить из Малого в Театр Вахтангова. Потом отлегло.
Малый был его домом. Ради работы в нем он отказывался от ролей в кино. Теперь жалко: спектакли сошли, а пленка сохранила не так уж и много ролей Подгорного. Ганечка в «Идиоте» и удивительно сыгранная им роль... в «Следствие ведут Знатоки». Доживи он до современных антреприз и свободного путешествия актеров по театрам, без работы не остался бы. Он мечтал о Царе Федоре — о роли, которую должен был играть Доронин, а сыграл Смоктуновский. Редко с кем говорил об этом, никогда не ходил просить.
***
В 1981 году Подгорный получил роль в спектакле по роману Бондарева «Выбор». Он должен был сыграть человека, который попал во время войны в плен, потом остался в Германии, а напоследок возвращается на родину умирать от рака. Ставил спектакль Владимир Андреев. Начался застольный период, потом театр ушел в отпуск. После отпуска труппа отправилась на гастроли в Тбилиси.
Ольга Чуваева: Поехали мы, как всегда, на своей машине. И вот там, в Тбилиси, Никита сказал мне, что у него болит спина под лопаткой. Пошли в поликлинику, проверили — ничего страшного, похоже на остеохондроз. Когда приехали в Москву, пошли в ЦИТО: диагноз подтвердился. Назначили лечение: прогревание, массаж. Ничего не помогало, боль шла по нарастающей. Выпьет анальгин, говорит: «Вроде получше...» А потом опять. Конечно, какие-то подозрения закрадывались, но я их гнала, ведь Никите много раз делали рентген. И ни один не показал ничего страшного. Так это и тянулось всю зиму.
И вот 26 марта 1982 года. Для меня этот день дважды памятный. Я в последний раз сыграла «Власть тьмы». Собиралась идти на спектакль. Никита был дома. Позвонил знакомый врач. Какой-то странный голос. Помню только, он сказал что-то вроде: «С нашим другом плохо». Спросил: «Никита Владимирович дома? « «Да, дома». — «Ну, тогда позвоните мне вечером». Оставил телефон. Я говорила на кухне, а Никита читал в спальне. Спросил меня, кто это был. Я сказала, что это новый режиссер с радио.
Не помню, как играла спектакль. Позвонила перед последней картиной. Врач сказал, что у Никиты рак. Я спросила: «Это безнадежно? « «Нет». — «Операция? « — «Тоже нет. Опухоль расположена так, что ни один хирург не сможет ее достать. Она обволакивает средний ствол легочного бронха».
В ход пошла версия: в стране существует всего два аппарата сканирования. Один из них в онкологическом центре на Каширке. Под этим предлогом Подгорного положили туда на обследование. Он попал в отделение, которым заведовала жена академика Блохина, Надежда Германовна, знавшая Подгорного с детства. Он продолжал репетировать, играть спектакли. Только перестал курить. Стало трудно дышать. Чтобы оправдать тяжелое лечение, химиотерапию, поставили «диагноз»: цирроз легкого.
Ольга Чуваева: Я понимала, что ничего сделать нельзя. Просила врачей о двух вещах — чтобы Никита не узнал настоящий диагноз и чтобы по возможности снимали боли. У него появилась сильная одышка. Однажды, помню, он решил поменять колесо на машине. Заехали в мастерскую. И вдруг вижу: Никита подходит с этим колесом, еле дыша. Он страшно истощился, похудел.
А потом вдруг появилась надежда. Незадолго до отпуска рентген показал, что опухоль рассосалась. Темное пятно, казалось, исчезло окончательно. Даже врачи, хорошо знакомые с повадками раковых заболеваний, поверили, что появился шанс.
Ольга Чуваева: Было полное ощущение, что все позади. Мы, как обычно, поехали в Щелыково. А лето было жуткое — холодное, дождливое. Жили там почти месяц. Как-то идем по лесу, и вдруг Никита говорит: «Слушай, а может, все-таки у меня рак ? « Никогда я так не играла и не сыграю: как-то очень убедительно и спокойно я стала его уверять, что никакого рака нет и быть не может. Он успокоился. А когда вернулись в Москву, Никита почувствовал себя плохо. Его отправили в дом отдыха под Москвой. А я в это время уехала на коммерческие гастроли — уже не помню, куда именно. Договорились, что когда я вернусь, то опять поедем в Щелыково. Я приехала, и он меня не встретил. Оказалось, что в доме отдыха Никита почувствовал себя плохо и вернулся в больницу. Через какое-то время я уехала в Щелыково. Мы договорились, что будем созваниваться, а потом он приедет сам. У него еще были силы самому сесть за руль. Он приехал 20 августа. Пробыли мы в Щелыкове очень недолго. Я видела, что Никита на глазах слабеет. Обратно он уже не смог ехать сам, пришлось просить шофера. Только на въезде в Москву Никита сел за руль.
31 августа он поехал на Каширку и уже не возвращался оттуда. 24 сентября попал в реанимацию. Я хотела пройти к нему. Меня отговаривали: «Это не нужно, он без сознания, температура за сорок». Я взяла его руку — очень, очень горячую. Что-то говорила, надеясь, что он услышит... Он задохнулся. Льщу себя надеждой, что Никита так и не узнал, что у него.
Эти полгода... их никогда не забыть. Вот он за мной приезжает после спектакля и говорит: «Ты знаешь, давай пока не будем менять номера на машине, на следующий год поменяем». А я знаю, что никакого нового номера у нас не будет. Лежим ночью, читаем, я поворачиваюсь и понимаю: вот это — последние месяцы, недели, может быть, дни. Ничего нет страшнее... Это даже страшнее того момента, когда Никиты не стало...
Я очень благодарна Владимиру Андрееву, который дал ему роль в «Выборе». Никита успел сыграть генеральный прогон. А премьеры не было. Когда его не стало, Андреев очень долго не вводил нового исполнителя.
***
Подгорный как-то сказал: «Если бы меня в плену пытали, я бы сразу всех выдал...» Считалось, что сила воли — не самая сильная сторона этого человека. Он мог казаться подавленным, разбитым. Но то мужество, с которым он переносил ужас своего ухода, памятно всем. Ни истерик, ни капризов, ни жалоб. Мужество и достоинство. Слезы стояли в глазах его партнеров, обо всем уже догадывавшихся. В истории театра, может быть, не было случая, чтобы актер на последней стадии рака выходил на сцену в роли человека, от рака умирающего. В своей финальной сцене Подгорный уходил по лестнице высоко, почти к колосникам, освещенный ярким лучом света. Последнее слово, сказанное им на сцене, было «прощайте».
Дмитрий ЩЕГЛОВ
«Совершенно секретно», 11.04.2002
Подробнее
«Листая старые подшивки» ВИКТОР КОРШУНОВ О НИКИТЕ ПОДГОРНОМ — ЕГО ВЕЛИЧЕСТВО АКТЕР
«Листая старые подшивки»
ВИКТОР КОРШУНОВ О НИКИТЕ ПОДГОРНОМ — ЕГО ВЕЛИЧЕСТВО АКТЕР
Сегодня Никите Подгорному исполнилось бы 70. Его творческая жизнь и успехи (за исключением нечастых выходов на съемочную площадку) связаны с единственным в его жизни театром – Малым. Это был его дом, здесь остались его друзья, которые вспоминают о нем с теплотой и нежностью.
ВИКТОР КОРШУНОВ О НИКИТЕ ПОДГОРНОМ — ЕГО ВЕЛИЧЕСТВО АКТЕР
Сегодня Никите Подгорному исполнилось бы 70. Его творческая жизнь и успехи (за исключением нечастых выходов на съемочную площадку) связаны с единственным в его жизни театром – Малым. Это был его дом, здесь остались его друзья, которые вспоминают о нем с теплотой и нежностью.
«Листая старые подшивки»
ВИКТОР КОРШУНОВ О НИКИТЕ ПОДГОРНОМ — ЕГО ВЕЛИЧЕСТВО АКТЕР
Сегодня Никите Подгорному исполнилось бы 70. Его творческая жизнь и успехи (за исключением нечастых выходов на съемочную площадку) связаны с единственным в его жизни театром – Малым. Это был его дом, здесь остались его друзья, которые вспоминают о нем с теплотой и нежностью.
- Мы с Никитой, — рассказывает Виктор Иванович Коршунов, — люди одного поколения. Он пришел в театр через два года после меня. Молодежи в Малом было немного — в основном наши старики — титаны. И мы все время шли рядом, дружили, участвовали в одних спектаклях. Но я с ним работал и как режиссер, когда ставил свои первые постановки. Так что нам приходилось много общаться и по делу, и по жизни.
Если мы говорим о том, что Малый держится на актерах, что здесь всегда был главным Его Величество Актер, так вот Никита Подгорный — Его Величество Актер в лучшем своем воплощении. У него была яркая, необычная индивидуальность, острота восприятия жизни, характеров, оригинальность мышления, наконец, обаяние.
Первое большое впечатление на зрителей он произвел будучи еще студентом. В пьесе «Северные зори» — об интервенции в семнадцатом году на Севере — он выходил на сцену в роли адъютанта и докладывал: «Генерал Аэрон-сайт! « И его выход, и то, как он произносил эти слова, было так ярко и необычно, что зал принимал его с огромным интересом. Вы спросите: что же он делал? Я не смогу объяснить. Но он сразу «выдавал» какой-то интереснейший характер. Произносил: «Генерал Аэрон-сайт», и зритель невольно подавался вперед. А когда спектакль показывали артистам труппы, то на его выходе все зашушукались: «Кто это? Кто это?»
Я, конечно, не могу не вспомнить о «Коллегах» в моей собственной постановке, где он играл главную роль Зеленина, а я — Максимова. В 60-е годы мы с театром выехали в Париж на театральный фестиваль. Там было проявлено огромное внимание зрителей и прессы к нашему спектаклю. Здесь, конечно, сыграл большую роль сам факт приезда театра из СССР — национального академического театра. Говоря о спектакле, французы удивлялись, что проблемы молодежи у нас те же, что и у них, и те же характеры, и так же, как у нас выпускники вузов не хотят ехать из Парижа в провинцию... Никита сумел создать в этом спектакле необычайно трогательный характер.
В роли генерала Тафто «Ярмарка тщеславия» У.Теккерея.
А вообще он был интересен во всем, что играл. Мне запомнились и его Рюмин в постановке Бориса Бабочкина «Дачники», и эпизодическая роль генерала в постановке Игоря Ильинского «Ярмарка тщеславия». Он блистательно играл Телятева в «Бешеных деньгах» и Освальда в «Привидениях» Ибсена. То есть ему были подвластны разные роли. Мало снимался, но всем запомнились и работы Подгорного в кинематографе. Тот же Ганя в «Идиоте» по Достоевскому.
Он был прекрасным партнером. Хотя иногда мог и созоровать, не выходя при этом из образа и характера спектакля. Своим озорством Никита не хотел выбить партнера из игры, а, наоборот, подвигнуть его к каким-то неожиданным ходам.
Мы с ним играли в «Иване Рыбакове». Я играл Рыбакова, он — одного из моих товарищей. Анатолий Торопов исполнял роль милиционера. И Никита совершенно незаметно, отдельными междометиями смешил его до слез. Наконец Торопов взмолился: «Не делай этого, не смеши меня!» И тот ответил: «Не буду я ничего говорить!» Сцена уже заканчивалась, и Торопов-милиционер уводил моего героя в милицию. Артист успокоился, что все сошло благополучно, и перед уходом посмотрел на Никиту, а тот улыбнулся. И Толя, образно говоря, опять чуть ли не на карачках уполз со сцены, корчась от смеха. Потому что Никита помазал все зубы черным гримом и один оставил белым. Получилось, что у него во рту только один зуб торчит. Причем столь сложный карнавал Никита Подгорный устроил только для Торопова — публика ничего этого не видела. А обещание свое сдержал — не сказал ни слова.
«Парламентская газета» 16.02.2001
ВИКТОР КОРШУНОВ О НИКИТЕ ПОДГОРНОМ — ЕГО ВЕЛИЧЕСТВО АКТЕР
Сегодня Никите Подгорному исполнилось бы 70. Его творческая жизнь и успехи (за исключением нечастых выходов на съемочную площадку) связаны с единственным в его жизни театром – Малым. Это был его дом, здесь остались его друзья, которые вспоминают о нем с теплотой и нежностью.
- Мы с Никитой, — рассказывает Виктор Иванович Коршунов, — люди одного поколения. Он пришел в театр через два года после меня. Молодежи в Малом было немного — в основном наши старики — титаны. И мы все время шли рядом, дружили, участвовали в одних спектаклях. Но я с ним работал и как режиссер, когда ставил свои первые постановки. Так что нам приходилось много общаться и по делу, и по жизни.
Если мы говорим о том, что Малый держится на актерах, что здесь всегда был главным Его Величество Актер, так вот Никита Подгорный — Его Величество Актер в лучшем своем воплощении. У него была яркая, необычная индивидуальность, острота восприятия жизни, характеров, оригинальность мышления, наконец, обаяние.
Первое большое впечатление на зрителей он произвел будучи еще студентом. В пьесе «Северные зори» — об интервенции в семнадцатом году на Севере — он выходил на сцену в роли адъютанта и докладывал: «Генерал Аэрон-сайт! « И его выход, и то, как он произносил эти слова, было так ярко и необычно, что зал принимал его с огромным интересом. Вы спросите: что же он делал? Я не смогу объяснить. Но он сразу «выдавал» какой-то интереснейший характер. Произносил: «Генерал Аэрон-сайт», и зритель невольно подавался вперед. А когда спектакль показывали артистам труппы, то на его выходе все зашушукались: «Кто это? Кто это?»
Я, конечно, не могу не вспомнить о «Коллегах» в моей собственной постановке, где он играл главную роль Зеленина, а я — Максимова. В 60-е годы мы с театром выехали в Париж на театральный фестиваль. Там было проявлено огромное внимание зрителей и прессы к нашему спектаклю. Здесь, конечно, сыграл большую роль сам факт приезда театра из СССР — национального академического театра. Говоря о спектакле, французы удивлялись, что проблемы молодежи у нас те же, что и у них, и те же характеры, и так же, как у нас выпускники вузов не хотят ехать из Парижа в провинцию... Никита сумел создать в этом спектакле необычайно трогательный характер.
В роли генерала Тафто «Ярмарка тщеславия» У.Теккерея.А вообще он был интересен во всем, что играл. Мне запомнились и его Рюмин в постановке Бориса Бабочкина «Дачники», и эпизодическая роль генерала в постановке Игоря Ильинского «Ярмарка тщеславия». Он блистательно играл Телятева в «Бешеных деньгах» и Освальда в «Привидениях» Ибсена. То есть ему были подвластны разные роли. Мало снимался, но всем запомнились и работы Подгорного в кинематографе. Тот же Ганя в «Идиоте» по Достоевскому.
Он был прекрасным партнером. Хотя иногда мог и созоровать, не выходя при этом из образа и характера спектакля. Своим озорством Никита не хотел выбить партнера из игры, а, наоборот, подвигнуть его к каким-то неожиданным ходам.
Мы с ним играли в «Иване Рыбакове». Я играл Рыбакова, он — одного из моих товарищей. Анатолий Торопов исполнял роль милиционера. И Никита совершенно незаметно, отдельными междометиями смешил его до слез. Наконец Торопов взмолился: «Не делай этого, не смеши меня!» И тот ответил: «Не буду я ничего говорить!» Сцена уже заканчивалась, и Торопов-милиционер уводил моего героя в милицию. Артист успокоился, что все сошло благополучно, и перед уходом посмотрел на Никиту, а тот улыбнулся. И Толя, образно говоря, опять чуть ли не на карачках уполз со сцены, корчась от смеха. Потому что Никита помазал все зубы черным гримом и один оставил белым. Получилось, что у него во рту только один зуб торчит. Причем столь сложный карнавал Никита Подгорный устроил только для Торопова — публика ничего этого не видела. А обещание свое сдержал — не сказал ни слова.
«Парламентская газета» 16.02.2001
16.02.2006
Подробнее
«Листая старые подшивки» АКТЕР ИЗ ДРУГОЙ ЭПОХИ
«Листая старые подшивки»
АКТЕР ИЗ ДРУГОЙ ЭПОХИ
Время не прощает и не щадит. Оно способно отомстить всякому, кто с ним не считается. Оттого так непоправимо печальны судьбы большинства поэтов, композиторов, артистов Оттого приходит к ним часто забвение.
АКТЕР ИЗ ДРУГОЙ ЭПОХИ
Время не прощает и не щадит. Оно способно отомстить всякому, кто с ним не считается. Оттого так непоправимо печальны судьбы большинства поэтов, композиторов, артистов Оттого приходит к ним часто забвение.
«Листая старые подшивки»
АКТЕР ИЗ ДРУГОЙ ЭПОХИ
Время не прощает и не щадит. Оно способно отомстить всякому, кто с ним не считается. Оттого так непоправимо печальны судьбы большинства поэтов, композиторов, артистов Оттого приходит к ним часто забвение.
16 февраля исполнилось 65 лет со дня рождения выдающегося актера Малого театра, народного артиста Никиты Подгорного. За двадцать лет сценической жизни он сыграл десятки ролей в театре и кино, им создано нечто большее, чем просто разные образы, создана жизнь...
Его жизнь была словно от Чехова, от хрестоматийных слов о том, что в человеке все должно быть прекрасно: и лицо, и мысли, и одежда. Никита Подгорный, безусловно, один из самых блестящих русских актеров. К этому располагали происхождение, располагала величина его таланта, духовная культура. школа Малого театра. Особенную роль в его судьбе сыграл именно Малый театр, с ним были связаны и его отец, народный артист Владимир Подгорный, и мама, Анна Ивановна, заведующая архивом театра. А его дядя, Николай Подгорный, был знаменитым актером Художественного театра. В доме своих родителей Никита Владимирович видел Михаила Чехова, Пашенную, Качалова, Москвина, Немировича-Данченко. Они словно передали ему свое отношение к сцене, ту часть духовной культуры, которая была немыслима без них.
В 1954 году Никита Подгорный окончил театральное училище им. Щепкина. Его первая роль на сцене Малого театра первый юноша в пьесе В.Гусева «Иван Рыбаков». Потом Островский, Грибоедов, Достоевский, Тургенев, Ибсен. Казалось, все крупные отрицательные роли были созданы для него. Как будто своей личностью актер возвышал то, что изначально обрекалось на низменность. Какой герой мог сравниться с его Ганей Иволгиным, Репетиловым, Телятевым, Шприхом, Мурзавецким, Кречинским?
Безусловно, всегда, даже в своих первых, почти эпизодических ролях Подгорный оставался актером-творцом. Ему как бы недоставало данных о своем персонаже. Он разбивал все рамки, все преграды, все негласные ограничения. Можно сказать, ему претила ограниченность — во всех смыслах. И внешне в нем все находилось в высшей точке.
Казалось, актер абсолютно благополучен. Звания, театр, кино, популярность, внешность, семья — у кого появилось бы в этом сомнение? Но говорить о его внутреннем благополучии сейчас, когда он так трагически ушел из жизни, когда совершенно очевидно — все, что мы знали о нем, — это фасад, преддверие личности, когда ясно, что он унес с собой что-то неисчерпаемое и неповторимое, говорить об этом нельзя.
Последней его ролью был Рамзин в «Выборе» Ю.Бондарева. По пьесе он умирал от неизлечимой болезни. И по трагическому совпадению точно так же умирал и Никита Подгорный, даже не доживший до премьеры. Так время и профессия платили ему за попытку выйти из себя, из условий и законов среды, усредненной, едва ли не унижающей жизни. Трагедия Никиты Подгорного заключалась в том, что он всегда заметно переигрывал партнера — как на сцене, так и в реальности.
Он по духу не принадлежал своему времени, оказался своему времени не по росту, раз за разом переигрывая его и так жестоко расплатившись за все свои победы.
Наталья ВИШНЯКОВА
«Московская правда», 19.03.1996
АКТЕР ИЗ ДРУГОЙ ЭПОХИ
Время не прощает и не щадит. Оно способно отомстить всякому, кто с ним не считается. Оттого так непоправимо печальны судьбы большинства поэтов, композиторов, артистов Оттого приходит к ним часто забвение.
16 февраля исполнилось 65 лет со дня рождения выдающегося актера Малого театра, народного артиста Никиты Подгорного. За двадцать лет сценической жизни он сыграл десятки ролей в театре и кино, им создано нечто большее, чем просто разные образы, создана жизнь...
Его жизнь была словно от Чехова, от хрестоматийных слов о том, что в человеке все должно быть прекрасно: и лицо, и мысли, и одежда. Никита Подгорный, безусловно, один из самых блестящих русских актеров. К этому располагали происхождение, располагала величина его таланта, духовная культура. школа Малого театра. Особенную роль в его судьбе сыграл именно Малый театр, с ним были связаны и его отец, народный артист Владимир Подгорный, и мама, Анна Ивановна, заведующая архивом театра. А его дядя, Николай Подгорный, был знаменитым актером Художественного театра. В доме своих родителей Никита Владимирович видел Михаила Чехова, Пашенную, Качалова, Москвина, Немировича-Данченко. Они словно передали ему свое отношение к сцене, ту часть духовной культуры, которая была немыслима без них.
В 1954 году Никита Подгорный окончил театральное училище им. Щепкина. Его первая роль на сцене Малого театра первый юноша в пьесе В.Гусева «Иван Рыбаков». Потом Островский, Грибоедов, Достоевский, Тургенев, Ибсен. Казалось, все крупные отрицательные роли были созданы для него. Как будто своей личностью актер возвышал то, что изначально обрекалось на низменность. Какой герой мог сравниться с его Ганей Иволгиным, Репетиловым, Телятевым, Шприхом, Мурзавецким, Кречинским?
Безусловно, всегда, даже в своих первых, почти эпизодических ролях Подгорный оставался актером-творцом. Ему как бы недоставало данных о своем персонаже. Он разбивал все рамки, все преграды, все негласные ограничения. Можно сказать, ему претила ограниченность — во всех смыслах. И внешне в нем все находилось в высшей точке.
Казалось, актер абсолютно благополучен. Звания, театр, кино, популярность, внешность, семья — у кого появилось бы в этом сомнение? Но говорить о его внутреннем благополучии сейчас, когда он так трагически ушел из жизни, когда совершенно очевидно — все, что мы знали о нем, — это фасад, преддверие личности, когда ясно, что он унес с собой что-то неисчерпаемое и неповторимое, говорить об этом нельзя.
Последней его ролью был Рамзин в «Выборе» Ю.Бондарева. По пьесе он умирал от неизлечимой болезни. И по трагическому совпадению точно так же умирал и Никита Подгорный, даже не доживший до премьеры. Так время и профессия платили ему за попытку выйти из себя, из условий и законов среды, усредненной, едва ли не унижающей жизни. Трагедия Никиты Подгорного заключалась в том, что он всегда заметно переигрывал партнера — как на сцене, так и в реальности.
Он по духу не принадлежал своему времени, оказался своему времени не по росту, раз за разом переигрывая его и так жестоко расплатившись за все свои победы.
Наталья ВИШНЯКОВА
«Московская правда», 19.03.1996
Подробнее
«Листая старые подшивки» ЛЕГКО ПРИМИ ТО, ЧТО НЕИЗБЕЖНО
«Листая старые подшивки»
ЛЕГКО ПРИМИ ТО, ЧТО НЕИЗБЕЖНО
Евгений Весник об интеллигентном артисте Никите Подгорном
ЛЕГКО ПРИМИ ТО, ЧТО НЕИЗБЕЖНО
Евгений Весник об интеллигентном артисте Никите Подгорном
«Листая старые подшивки»
ЛЕГКО ПРИМИ ТО, ЧТО НЕИЗБЕЖНО
Евгений Весник об интеллигентном артисте Никите Подгорном
Народный артист России (а точнее, РСФСР) Никита Владимирович Подгорный, всегда подтянутый, в хорошо сшитом костюме, производил впечатление уверенного в себе, несколько избалованного интеллигента, что не соответствовало истинному содержанию его сложной натуры. В общении он был чрезвычайно простым, доступным, демократичным, всегда «звучал мажорно», много острил, не чуждался богемистых компаний, никогда ханжески не отказывался от застолий. Но допускал в душу и сердце очень и очень немногих. И я горд тем, что оказался среди них.
Он был великолепным партнером. В моей артистической практике одним из лучших, наряду с Еленой Николаевной Гоголевой, Михаилом Царевым, Михаилом Жаровым, Евгением Самойловым, Юрием Соломиным, Анатолием Папановым, Ольгой Аросевой. Нас объединяло многое: неприятие идеологии советских коммунистов, практически исковеркавших очень интересные теоретические рассуждения и мечты Маркса и Энгельса; ощущение пагубности повсеместной лжи и несправедливости, рожденных в процессе советских «опытов»; бойкот чуть ли не насильно навязывавшимся политзанятиям, всегда тенденциозным, исключавшим процесс рассуждений, сомнений. Объединяла нас и независимость в поведении, размышлениях, в выборе кумиров, оценках класса режиссуры, актерского мастерства, а также и то, что мы не гнушались посвящать некоторое время застольям, не теряя, однако, способности решительно отказаться от лишних соблазнов и приглашений.
Подгорный мог быть предельно категоричным, порой даже суровым, резким, саркастичным и даже грубым в своих суждениях о людях да и в общении с ними, правда, в тех редких случаях, когда они «заслуживали» его гнева. В то же время он мог искренне прослезиться, услышав от собеседника, например, рассказ о его бедах...
И вот пришла беда к нему самому. Сначала был один диагноз, затем еще два-три, и только за несколько недель до трагедии определился верный, который от него скрывали. Никита, ничего страшного не предполагавший, но заметно ослабевший, продолжал вести себя в привычной, почти легкомысленной манере и потребовал поездки в одно из любимейших своих мест — Щелыково, бывшее поместье А.Н.Островского, а потом Дом творчества, обжитой многими артистами Малого театра. Создавалось впечатление, что болеет его жена — Ольга Чуваева — артистка нашего театра, а не Никита. Она знала правду о его «здоровье», и ей сохранять видимое спокойствие было непросто.
...Задыхавшийся и похудевший Никита вел себя в Щелыкове (я тоже был там), как всегда, — собирал вокруг себя множество людей, ценивших его юмор, не скрывал того, что и сам себя чувствовал одним из «хозяев» бывшего поместья, его красот и просторов, которых там великое множество даже сейчас, после «универсальной» 75-летней обработки.
...Тем не менее Никита понимал, что необходимо возвращаться в Москву, что нужно быть поближе к врачам. Он сам сел за руль своего автомобиля, улыбался всем провожавшим его, махал рукой и на прощание громко-громко сказал: «До следующего лета! Непременно...», лихо развернув машину, укатил в Москву.
Сразу же за пределами Дома творчества он с трудом перебрался на заднее сиденье, уступив руль сидевшему в автомобиле местному жителю — водителю грузовика, согласившемуся сопроводить его до столицы.
Все было Никитой продумано, срежиссировано и с блеском сыграно! По пути в Москву пришлось останавливаться почти в каждом населенном пункте, не говоря уже о городах Судиславле, Костроме, Ярославле, Ростове-Великом, Переславле-Залесском, чтобы сделать обезболивающие уколы почти терявшему сознание больному...
Я навестил его в палате онкологического центра. Он острил по поводу поставленной ему капельницы, кокетничал с сестрами, с аппетитом ел принесенную мною дыню, передавал приветы общим знакомым, делился со мной планами на будущее.
Случайно узнал от врачей, что накануне Никита лежал в реанимации. От врачей, не от него! Я особого значения не придал этой новости, ибо внешний его облик отличался от того, который был в Щелыкове, настолько разительно, что я, вернувшись домой, тут же позвонил матери Никиты Анне Ивановне и сообщил: «Никита явно выздоравливает, хорошо выглядит, бодр...». Она ответила: «Я разговариваю с ним несколько раз на дню по телефону и по голосу тоже чувствую — ему лучше!».
...Через четыре дня он умер. Я был потрясен. Только тогда выяснилось, что он-то, оказывается, был осведомлен о неизбежности и скорой своей смерти еще до последнего посещения Щелыкова. И, превозмогая черные мысли, боль, удушье, старался — теперь это стало очевидным — казаться бодрым, веселым, чтобы не доставлять лишних страданий своим близким! Нашему общему знакомому в Доме творчества за несколько дней до отъезда в Москву он признался: «Я приехал сюда обреченным. Приехал прощаться! Прощаться с колдовской природой, с щелыковскими друзьями детства, с духом местных красот. Поеду в Москву умирать, там наши могилы! Подгорных! Никому ни слова! Прощай!». Сказав это, дал знакомому денег и добавил: «Когда узнаешь о моей смерти, купи водки и устрой поминки, но обязательно в лесу! Прощай».
Легкоранимый баловень-интеллигент совсем не атлетической внешности, лишенный мощных бицепсов, оказался человеком огромной силы воли, порядочности и наделенным высочайшим божественным качеством — чувством сострадания и любви к ближним! Он оказался истинным христианином, принявшим смерть спокойно, как неизбежное, не будучи, кстати, верующим ни по внешним проявлениям, ни по каким другим признакам.
В роли Рамзина в спектакле «Выбор» Юрия Бондарева.
Спектакль «Выбор» Юрия Бондарева. Подгорный в роли Рамзина, богатого русского, живущего в Германии, женившегося на немке... Болен. Рак. Приехал в Россию. Прощаться с матерью. Кончает жизнь самоубийством.
Никита приезжал на репетиции — вплоть до двух генеральных — на автомобиле «скорой помощи» из онкологического центра... Финальная мизансцена спектакля: Рамзин поднимается на последнюю ступеньку лестницы, идущей вверх, к небу. Останавливается, освященный лучом яркого света, поднимает руку и произносит последнее слово в своей роли и, как оказалось, в жизни: «Прощайте!».
...На поминках я обратил внимание на книжную полку, на которой гордо возлежал вечно готовый к «бою умов» великий Сократ, и подумал о том, что Никита наверняка знал описанную Платоном кончину мудреца, случившуюся за 39 лет до новой эры. Завистники — афиняне — выдвинули против старого босоногого Сократа ложные обвинения. Он был приговорен к смерти. Палач, симпатизировавший Сократу, дал ему смертельный яд и прошептал на ухо: «Старайся легко принять то, что неизбежно!».
Я убежден, что именно эти слова были компасом предсмертных дней моего дорогого, любимого и незабвенного друга Никиты Подгорного.
Евгений ВЕСНИК, народный артист СССР
«Вечерняя Москва», 24.09.1996
ЛЕГКО ПРИМИ ТО, ЧТО НЕИЗБЕЖНО
Евгений Весник об интеллигентном артисте Никите Подгорном
Народный артист России (а точнее, РСФСР) Никита Владимирович Подгорный, всегда подтянутый, в хорошо сшитом костюме, производил впечатление уверенного в себе, несколько избалованного интеллигента, что не соответствовало истинному содержанию его сложной натуры. В общении он был чрезвычайно простым, доступным, демократичным, всегда «звучал мажорно», много острил, не чуждался богемистых компаний, никогда ханжески не отказывался от застолий. Но допускал в душу и сердце очень и очень немногих. И я горд тем, что оказался среди них.
Он был великолепным партнером. В моей артистической практике одним из лучших, наряду с Еленой Николаевной Гоголевой, Михаилом Царевым, Михаилом Жаровым, Евгением Самойловым, Юрием Соломиным, Анатолием Папановым, Ольгой Аросевой. Нас объединяло многое: неприятие идеологии советских коммунистов, практически исковеркавших очень интересные теоретические рассуждения и мечты Маркса и Энгельса; ощущение пагубности повсеместной лжи и несправедливости, рожденных в процессе советских «опытов»; бойкот чуть ли не насильно навязывавшимся политзанятиям, всегда тенденциозным, исключавшим процесс рассуждений, сомнений. Объединяла нас и независимость в поведении, размышлениях, в выборе кумиров, оценках класса режиссуры, актерского мастерства, а также и то, что мы не гнушались посвящать некоторое время застольям, не теряя, однако, способности решительно отказаться от лишних соблазнов и приглашений.
Подгорный мог быть предельно категоричным, порой даже суровым, резким, саркастичным и даже грубым в своих суждениях о людях да и в общении с ними, правда, в тех редких случаях, когда они «заслуживали» его гнева. В то же время он мог искренне прослезиться, услышав от собеседника, например, рассказ о его бедах...
И вот пришла беда к нему самому. Сначала был один диагноз, затем еще два-три, и только за несколько недель до трагедии определился верный, который от него скрывали. Никита, ничего страшного не предполагавший, но заметно ослабевший, продолжал вести себя в привычной, почти легкомысленной манере и потребовал поездки в одно из любимейших своих мест — Щелыково, бывшее поместье А.Н.Островского, а потом Дом творчества, обжитой многими артистами Малого театра. Создавалось впечатление, что болеет его жена — Ольга Чуваева — артистка нашего театра, а не Никита. Она знала правду о его «здоровье», и ей сохранять видимое спокойствие было непросто.
...Задыхавшийся и похудевший Никита вел себя в Щелыкове (я тоже был там), как всегда, — собирал вокруг себя множество людей, ценивших его юмор, не скрывал того, что и сам себя чувствовал одним из «хозяев» бывшего поместья, его красот и просторов, которых там великое множество даже сейчас, после «универсальной» 75-летней обработки.
...Тем не менее Никита понимал, что необходимо возвращаться в Москву, что нужно быть поближе к врачам. Он сам сел за руль своего автомобиля, улыбался всем провожавшим его, махал рукой и на прощание громко-громко сказал: «До следующего лета! Непременно...», лихо развернув машину, укатил в Москву.
Сразу же за пределами Дома творчества он с трудом перебрался на заднее сиденье, уступив руль сидевшему в автомобиле местному жителю — водителю грузовика, согласившемуся сопроводить его до столицы.
Все было Никитой продумано, срежиссировано и с блеском сыграно! По пути в Москву пришлось останавливаться почти в каждом населенном пункте, не говоря уже о городах Судиславле, Костроме, Ярославле, Ростове-Великом, Переславле-Залесском, чтобы сделать обезболивающие уколы почти терявшему сознание больному...
Я навестил его в палате онкологического центра. Он острил по поводу поставленной ему капельницы, кокетничал с сестрами, с аппетитом ел принесенную мною дыню, передавал приветы общим знакомым, делился со мной планами на будущее.
Случайно узнал от врачей, что накануне Никита лежал в реанимации. От врачей, не от него! Я особого значения не придал этой новости, ибо внешний его облик отличался от того, который был в Щелыкове, настолько разительно, что я, вернувшись домой, тут же позвонил матери Никиты Анне Ивановне и сообщил: «Никита явно выздоравливает, хорошо выглядит, бодр...». Она ответила: «Я разговариваю с ним несколько раз на дню по телефону и по голосу тоже чувствую — ему лучше!».
...Через четыре дня он умер. Я был потрясен. Только тогда выяснилось, что он-то, оказывается, был осведомлен о неизбежности и скорой своей смерти еще до последнего посещения Щелыкова. И, превозмогая черные мысли, боль, удушье, старался — теперь это стало очевидным — казаться бодрым, веселым, чтобы не доставлять лишних страданий своим близким! Нашему общему знакомому в Доме творчества за несколько дней до отъезда в Москву он признался: «Я приехал сюда обреченным. Приехал прощаться! Прощаться с колдовской природой, с щелыковскими друзьями детства, с духом местных красот. Поеду в Москву умирать, там наши могилы! Подгорных! Никому ни слова! Прощай!». Сказав это, дал знакомому денег и добавил: «Когда узнаешь о моей смерти, купи водки и устрой поминки, но обязательно в лесу! Прощай».Легкоранимый баловень-интеллигент совсем не атлетической внешности, лишенный мощных бицепсов, оказался человеком огромной силы воли, порядочности и наделенным высочайшим божественным качеством — чувством сострадания и любви к ближним! Он оказался истинным христианином, принявшим смерть спокойно, как неизбежное, не будучи, кстати, верующим ни по внешним проявлениям, ни по каким другим признакам.
В роли Рамзина в спектакле «Выбор» Юрия Бондарева.
Спектакль «Выбор» Юрия Бондарева. Подгорный в роли Рамзина, богатого русского, живущего в Германии, женившегося на немке... Болен. Рак. Приехал в Россию. Прощаться с матерью. Кончает жизнь самоубийством.
Никита приезжал на репетиции — вплоть до двух генеральных — на автомобиле «скорой помощи» из онкологического центра... Финальная мизансцена спектакля: Рамзин поднимается на последнюю ступеньку лестницы, идущей вверх, к небу. Останавливается, освященный лучом яркого света, поднимает руку и произносит последнее слово в своей роли и, как оказалось, в жизни: «Прощайте!».
...На поминках я обратил внимание на книжную полку, на которой гордо возлежал вечно готовый к «бою умов» великий Сократ, и подумал о том, что Никита наверняка знал описанную Платоном кончину мудреца, случившуюся за 39 лет до новой эры. Завистники — афиняне — выдвинули против старого босоногого Сократа ложные обвинения. Он был приговорен к смерти. Палач, симпатизировавший Сократу, дал ему смертельный яд и прошептал на ухо: «Старайся легко принять то, что неизбежно!».
Я убежден, что именно эти слова были компасом предсмертных дней моего дорогого, любимого и незабвенного друга Никиты Подгорного.
Евгений ВЕСНИК, народный артист СССР
«Вечерняя Москва», 24.09.1996
13.02.2006
Подробнее
НИКИТА ПОДГОРНЫЙ – АКТЕР БЕЗ АМПЛУА
16 февраля 2006 года исполняется 75 лет со дня рождения актёра Малого театра Никиты Владимировича Подгорного. В память об актёре в день его рождения, 16 февраля в 11:00, телеканал «Культура» показывает телеспектакль «Незнакомец» по одноимённому произведению Леонида Зорина.
НИКИТА ПОДГОРНЫЙ – АКТЕР БЕЗ АМПЛУА
16 февраля 2006 года исполняется 75 лет со дня рождения актёра Малого театра Никиты Владимировича Подгорного. В память об актёре в день его рождения, 16 февраля в 11:00, телеканал «Культура» показывает телеспектакль «Незнакомец» по одноимённому произведению Леонида Зорина.
Никита Подгорный родился 16 февраля 1931 года в Москве. Учился в театральном училище имени Щепкина, после окончания училища в 1954 году был принят в труппу Малого театра, где служил всю жизнь.
Первой ролью в театре стал Николай в спектакле «Карточный домик». За годы работы в Малом театре Подгорный был занят во множестве спектаклей, играл Чацкого в «Горе от ума», Мурзавецкого в «Волках и овцах», Рюмина в «Дачниках», Шприха в «Маскараде», генерала Тафто в «Ярмарке тщеславия»…
В кино Подгорный дебютировал в 1954 году, сыграв Ганю Иволгина в «Идиоте».
В 1971 году Никите Владимировичу Подгорному было присвоено звание народного артиста РСФСР.
Друзья и коллеги вспоминают о Никите Подгорном:
Леонид Хейфец, театральный режиссер и педагог: «Нам не суждено узнать многих-многих замечательных артистов. Мы не узнаем, и, надо сказать, не очень можем себе представить, каким Никита Владимирович Подгорный был бы в 70 или 75 лет (Подгорный прожил всего 51 год. — Прим. ред.). Я думаю, что именно его представить дряхлым стариком или просто стариком совершенно невозможно».
Юрий Соломин, художественный руководитель Малого театра: «Он играл в «Ярмарке тщеславия» престарелого генерала, блестяще играл. Он умел показывать, копировать. У нас был заведующий труппой Калужский. Никита изобразил его в «Ярмарке тщеславия» в образе этого генерала, потому что Калужский был какой-то необыкновенный. Все артисты, мы бегали смотреть этот эпизод».
Элина Быстрицкая, актриса: «Он был таким отвратительным, когда играл пьяницу или дурака, просто ужасным. И вдруг в том же спектакле он играл дипломата. Это был лощёный, породистый барин. Он умел носить костюм, как никто. В спектакле «Маскарад» играл Шприха. Это было чёрт знает что: какой-то лопоухий, за ушами он какие-то наклейки делал, брови то ли клеил, то ли рисовал, ходил, как страус. Такая походка странная! Но это было очаровательно. Он всё мог, он умел всё абсолютно».
Ольга Чуваева, жена Никиты Подгорного, актриса: «Мне всё нравилось, что он играет, но, конечно, что-то было лучше, что-то хуже. Где-то я услышала, что талантливый человек даже проваливается талантливо. <…> Чем отличался Никита? Много актеров крепких, сильных, достаточно способных, которые хорошо играют, но Никита играл порой парадоксально, необычно».
Леонид Хейфец: «Он казался на первый взгляд, — мне важно это подчеркнуть, потому что я думаю, что многие, наверняка, воспринимали его именно так, — баловнем судьбы. В нём была роскошь мужчины, который родился в обеспеченной семье, жил в центре Москвы, работал в прекрасном театре. Отец его был знаменитый артист Художественного театра Владимир Подгорный, который был дружен со Станиславским, с Немировичем-Данченко, с Михаилом Чеховым. Мать Анна Ивановна Подгорная, она работала и занимала небольшую должность. Невозможно говорить о Никите Владимировиче, не вспомнив его маму Анну Ивановну Подгорную».
Ольга Чуваева: «У него удивительная семья. Он из актёрской семьи. Его бабушка Любушкина Наталья Ивановна, мама его мамы, была актрисой Театра Комиссаржевской в Петербурге, потом переехала сюда (в Москву, – прим. ред.). Здесь она, по-моему, не работала. В театре она преподавала. Со стороны отца у него, во-первых, отец был актёр, и дядя был актёр, Николай Афанасьевич. <…> Что сформировало Никиту как творческого человека? Конечно, дом, семья, воздух, который был в этом доме. Круг людей, с которыми общались родители, с которыми в какой-то мере общался и он, но он был маленьким. Но после даже того, как эти люди уходили из жизни, были разговоры о них. Например, одним из близких друзей его отца был Качалов Василий Иванович. Писатель Алексей Николаевич Толстой, он даже написал «Детство Никиты» и подписал «Никите», причем не помню, кто художник, но художник сделал иллюстрации Никиты. Тынянов тоже был другом дома. Я застала ещё, когда была Гиацинтова, когда была Бирман».
Александр Збруев, актёр: «Он был во всём очень-очень современным человеком, несмотря на то, что был человеком из того времени, какого-то дворянского времени».
Юрий Соломин: «Он был из породы настоящих русских актеров, которым было подвластно всё. Это актёры без амплуа, они могли играть и героев, они могли играть характерные роли, отрицательные, положительные. Это уже не имеет никакого значения. Он обладал качеством необыкновенным – перевоплощением».
Виктор Коршунов, актер: «Какая-то удивительная хрупкость, которая была свойственна его характерам, хрупкость и нежность человеческая. Удивительная тонкость, свойственная ему как актеру, как человеку, которая переходила в зрительный зал».
Александр Збруев: «Я видел его в спектаклях, вообще, он был известным актером, он уже снимался в фильмах. Был известным и очень привлекательным актером. Я даже не знаю, как вдруг он согласился сниматься в фильме «Два билета на дневной сеанс». Сегодня мы улыбаемся по этому поводу, иронизируем. А когда снимали фильм, то очень многие скептически к этому относились – детектив, легкий жанр. Этот фильм выжил, и он выжил, кстати, благодаря тому, что в неё снимался Никита Подгорный».
Леонид Хейфец: «Его ирония и его реплики, его насмешки очень точные, иногда предельно жёсткие и ехидные, говорили о том, что он жизнь понимает неоднозначно. Я помню, как коллектив Малого театра был совершенно ошеломлён, надо понимать, что это было в определённые годы. Мы едем на гастроли в Болгарию, и ордена нам вручает за наши театральные успехи и дружбу с Болгарией непосредственно сам Тодор Живков, глава Болгарии, генеральный секретарь Болгарской коммунистической партии. И сильно выпивший Подгорный на вопрос о том, как он себя чувствует, мрачно смотрит на человека, спросившего его об этом, и отвечает: «Полужив»«.
Ольга Чуваева: «Были большие театральные гастроли, не помню, в Риге, и приём, на котором была вся труппа. Мы ждали кого-то там выхода. В стороне стояли Царёв и Ильинский, разговаривали о чём-то. Они оба были Героями Социалистического Труда. Оба были в парадной одежде и с этими звездами. Никита так посмотрел и говорит: «Смотри, и звезда со звездою говорит». Это пошло потом по всей Москве, все смеялись».
Элина Быстрицкая: «Он был как солнышко. Он всё понимал, ему никогда ничего не надо было объяснять. Очень остроумный был, страшно любил розыгрыши. Мы играли в спектакле «Перед заходом солнца». У всех у нас были второстепенные роли, основные роли были у Михаила Ивановича Царева и у Наташи Вилькиной. Разыгрывали друг друга до такой степени, хохотали безумно, развлекались. Вот так мы существовали за кулисами, но на сцене все были очень серьезные и очень честно выполняли свои роли. У меня никогда больше не было ни одного спектакля, чтобы за кулисами я как бы отключалась. Никита заводил всех».
Юрий Соломин: «Однажды они что-то такое набедокурили, несколько актеров, и сидели в актерской уборной, закрыли дверь. Цареву нажаловались. Вдруг стук в дверь. Никита говорит: «Кто там?». — «Это я, Михаил Иванович». А поскольку каждый второй артист изображал Михаила Ивановича, то Никита послал. А потом, когда открыл дверь, говорит: «Ой, Михаил Иванович!». Он: «Ничего, ничего». Он не обижался. Никита был его любимчиком, я так скажу, справедливо».
Ольга Чуваева: «Его последняя работа – «Выбор». Это последняя роль, которую он сыграл. Репетировал он её очень сложно, репетировал, уже находясь в больнице. В спектакле он играл человека, который оказывается за границей, уезжает из России. Потом спустя длительное время он возвращается в Россию, зная, что смертельно болен. Приезжает он сюда умирать. И вот там идут сцены. Последняя сцена была сделана так: пустая сцена, с правой стороны от зрителя идёт вверх высокая-высокая лестница. Он поднимается по этой лестнице, на него направляется луч. Вся сцена тёмная, только один луч направлен на него. Он поднимает руку и говорит какой-то монолог, гаснет луч, и он исчезает. Это был последний выход на сцену Малого театра».
Элина Быстрицкая: «Он состоялся как актёр, он не всё сыграл. Пришёл возраст, когда он мог бы ещё очень много выразить, но всё равно он состоялся. Мы можем говорить, что в Малом театре был такой выдающийся артист».
Александр Збруев: «51 год – это трагически мало. Вообще для человека это мало, это просто ничто. 51 год для актера, у него было столько энергии, силы, он так много мог ещё сделать».
Ольга Чуваева: «Он человек был сложный. Я думаю, что все талантливые люди интересны тем, что они сложны».
По материалам передачи «Короткая долгая жизнь. Никита Подгорный» (автор Наталья Старосельская).
16 февраля 2006 года исполняется 75 лет со дня рождения актёра Малого театра Никиты Владимировича Подгорного. В память об актёре в день его рождения, 16 февраля в 11:00, телеканал «Культура» показывает телеспектакль «Незнакомец» по одноимённому произведению Леонида Зорина.
Никита Подгорный родился 16 февраля 1931 года в Москве. Учился в театральном училище имени Щепкина, после окончания училища в 1954 году был принят в труппу Малого театра, где служил всю жизнь.
Первой ролью в театре стал Николай в спектакле «Карточный домик». За годы работы в Малом театре Подгорный был занят во множестве спектаклей, играл Чацкого в «Горе от ума», Мурзавецкого в «Волках и овцах», Рюмина в «Дачниках», Шприха в «Маскараде», генерала Тафто в «Ярмарке тщеславия»…
В кино Подгорный дебютировал в 1954 году, сыграв Ганю Иволгина в «Идиоте».
В 1971 году Никите Владимировичу Подгорному было присвоено звание народного артиста РСФСР.
Друзья и коллеги вспоминают о Никите Подгорном:
Леонид Хейфец, театральный режиссер и педагог: «Нам не суждено узнать многих-многих замечательных артистов. Мы не узнаем, и, надо сказать, не очень можем себе представить, каким Никита Владимирович Подгорный был бы в 70 или 75 лет (Подгорный прожил всего 51 год. — Прим. ред.). Я думаю, что именно его представить дряхлым стариком или просто стариком совершенно невозможно».
Юрий Соломин, художественный руководитель Малого театра: «Он играл в «Ярмарке тщеславия» престарелого генерала, блестяще играл. Он умел показывать, копировать. У нас был заведующий труппой Калужский. Никита изобразил его в «Ярмарке тщеславия» в образе этого генерала, потому что Калужский был какой-то необыкновенный. Все артисты, мы бегали смотреть этот эпизод».
Элина Быстрицкая, актриса: «Он был таким отвратительным, когда играл пьяницу или дурака, просто ужасным. И вдруг в том же спектакле он играл дипломата. Это был лощёный, породистый барин. Он умел носить костюм, как никто. В спектакле «Маскарад» играл Шприха. Это было чёрт знает что: какой-то лопоухий, за ушами он какие-то наклейки делал, брови то ли клеил, то ли рисовал, ходил, как страус. Такая походка странная! Но это было очаровательно. Он всё мог, он умел всё абсолютно».
Ольга Чуваева, жена Никиты Подгорного, актриса: «Мне всё нравилось, что он играет, но, конечно, что-то было лучше, что-то хуже. Где-то я услышала, что талантливый человек даже проваливается талантливо. <…> Чем отличался Никита? Много актеров крепких, сильных, достаточно способных, которые хорошо играют, но Никита играл порой парадоксально, необычно».
Леонид Хейфец: «Он казался на первый взгляд, — мне важно это подчеркнуть, потому что я думаю, что многие, наверняка, воспринимали его именно так, — баловнем судьбы. В нём была роскошь мужчины, который родился в обеспеченной семье, жил в центре Москвы, работал в прекрасном театре. Отец его был знаменитый артист Художественного театра Владимир Подгорный, который был дружен со Станиславским, с Немировичем-Данченко, с Михаилом Чеховым. Мать Анна Ивановна Подгорная, она работала и занимала небольшую должность. Невозможно говорить о Никите Владимировиче, не вспомнив его маму Анну Ивановну Подгорную».
Ольга Чуваева: «У него удивительная семья. Он из актёрской семьи. Его бабушка Любушкина Наталья Ивановна, мама его мамы, была актрисой Театра Комиссаржевской в Петербурге, потом переехала сюда (в Москву, – прим. ред.). Здесь она, по-моему, не работала. В театре она преподавала. Со стороны отца у него, во-первых, отец был актёр, и дядя был актёр, Николай Афанасьевич. <…> Что сформировало Никиту как творческого человека? Конечно, дом, семья, воздух, который был в этом доме. Круг людей, с которыми общались родители, с которыми в какой-то мере общался и он, но он был маленьким. Но после даже того, как эти люди уходили из жизни, были разговоры о них. Например, одним из близких друзей его отца был Качалов Василий Иванович. Писатель Алексей Николаевич Толстой, он даже написал «Детство Никиты» и подписал «Никите», причем не помню, кто художник, но художник сделал иллюстрации Никиты. Тынянов тоже был другом дома. Я застала ещё, когда была Гиацинтова, когда была Бирман».
Александр Збруев, актёр: «Он был во всём очень-очень современным человеком, несмотря на то, что был человеком из того времени, какого-то дворянского времени».
Юрий Соломин: «Он был из породы настоящих русских актеров, которым было подвластно всё. Это актёры без амплуа, они могли играть и героев, они могли играть характерные роли, отрицательные, положительные. Это уже не имеет никакого значения. Он обладал качеством необыкновенным – перевоплощением».
Виктор Коршунов, актер: «Какая-то удивительная хрупкость, которая была свойственна его характерам, хрупкость и нежность человеческая. Удивительная тонкость, свойственная ему как актеру, как человеку, которая переходила в зрительный зал».
Александр Збруев: «Я видел его в спектаклях, вообще, он был известным актером, он уже снимался в фильмах. Был известным и очень привлекательным актером. Я даже не знаю, как вдруг он согласился сниматься в фильме «Два билета на дневной сеанс». Сегодня мы улыбаемся по этому поводу, иронизируем. А когда снимали фильм, то очень многие скептически к этому относились – детектив, легкий жанр. Этот фильм выжил, и он выжил, кстати, благодаря тому, что в неё снимался Никита Подгорный».
Леонид Хейфец: «Его ирония и его реплики, его насмешки очень точные, иногда предельно жёсткие и ехидные, говорили о том, что он жизнь понимает неоднозначно. Я помню, как коллектив Малого театра был совершенно ошеломлён, надо понимать, что это было в определённые годы. Мы едем на гастроли в Болгарию, и ордена нам вручает за наши театральные успехи и дружбу с Болгарией непосредственно сам Тодор Живков, глава Болгарии, генеральный секретарь Болгарской коммунистической партии. И сильно выпивший Подгорный на вопрос о том, как он себя чувствует, мрачно смотрит на человека, спросившего его об этом, и отвечает: «Полужив»«.
Ольга Чуваева: «Были большие театральные гастроли, не помню, в Риге, и приём, на котором была вся труппа. Мы ждали кого-то там выхода. В стороне стояли Царёв и Ильинский, разговаривали о чём-то. Они оба были Героями Социалистического Труда. Оба были в парадной одежде и с этими звездами. Никита так посмотрел и говорит: «Смотри, и звезда со звездою говорит». Это пошло потом по всей Москве, все смеялись».
Элина Быстрицкая: «Он был как солнышко. Он всё понимал, ему никогда ничего не надо было объяснять. Очень остроумный был, страшно любил розыгрыши. Мы играли в спектакле «Перед заходом солнца». У всех у нас были второстепенные роли, основные роли были у Михаила Ивановича Царева и у Наташи Вилькиной. Разыгрывали друг друга до такой степени, хохотали безумно, развлекались. Вот так мы существовали за кулисами, но на сцене все были очень серьезные и очень честно выполняли свои роли. У меня никогда больше не было ни одного спектакля, чтобы за кулисами я как бы отключалась. Никита заводил всех».
Юрий Соломин: «Однажды они что-то такое набедокурили, несколько актеров, и сидели в актерской уборной, закрыли дверь. Цареву нажаловались. Вдруг стук в дверь. Никита говорит: «Кто там?». — «Это я, Михаил Иванович». А поскольку каждый второй артист изображал Михаила Ивановича, то Никита послал. А потом, когда открыл дверь, говорит: «Ой, Михаил Иванович!». Он: «Ничего, ничего». Он не обижался. Никита был его любимчиком, я так скажу, справедливо».
Ольга Чуваева: «Его последняя работа – «Выбор». Это последняя роль, которую он сыграл. Репетировал он её очень сложно, репетировал, уже находясь в больнице. В спектакле он играл человека, который оказывается за границей, уезжает из России. Потом спустя длительное время он возвращается в Россию, зная, что смертельно болен. Приезжает он сюда умирать. И вот там идут сцены. Последняя сцена была сделана так: пустая сцена, с правой стороны от зрителя идёт вверх высокая-высокая лестница. Он поднимается по этой лестнице, на него направляется луч. Вся сцена тёмная, только один луч направлен на него. Он поднимает руку и говорит какой-то монолог, гаснет луч, и он исчезает. Это был последний выход на сцену Малого театра».
Элина Быстрицкая: «Он состоялся как актёр, он не всё сыграл. Пришёл возраст, когда он мог бы ещё очень много выразить, но всё равно он состоялся. Мы можем говорить, что в Малом театре был такой выдающийся артист».
Александр Збруев: «51 год – это трагически мало. Вообще для человека это мало, это просто ничто. 51 год для актера, у него было столько энергии, силы, он так много мог ещё сделать».
Ольга Чуваева: «Он человек был сложный. Я думаю, что все талантливые люди интересны тем, что они сложны».
По материалам передачи «Короткая долгая жизнь. Никита Подгорный» (автор Наталья Старосельская).
10.08.2006
ЗВЕЗДЫ ЕГО НЕ ЗАТМИЛИ
В этом году исполнилось бы 75 лет народному артисту России Никите Подгорному...
10.07.2006
«Звуковой архив Малого театра» СЦЕНА ИЗ СПЕКТАКЛЯ «ПРИВИДЕНИЯ» Г.ИБСЕНА
«Звуковой архив Малого театра»
СЦЕНА ИЗ СПЕКТАКЛЯ «ПРИВИДЕНИЯ» Г.ИБСЕНА
Продолжаем публикацию аудиозаписей из комплекта грампластинок, выпущенных к 150-летию Малого театра…
СЦЕНА ИЗ СПЕКТАКЛЯ «ПРИВИДЕНИЯ» Г.ИБСЕНА
Продолжаем публикацию аудиозаписей из комплекта грампластинок, выпущенных к 150-летию Малого театра…
17.02.2006
«Листая старые подшивки» МАСКАРАД НИКИТЫ ПОДГОРНОГО
«Листая старые подшивки»
МАСКАРАД НИКИТЫ ПОДГОРНОГО
О нем при жизни ходили легенды. Его шутки, колкости, репризы, едва появившись на свет, в мгновение ока облетали театральную Москву. Доживи Никита Подгорный до нашего времени, наверняка его «устное творчество» собрали бы и издали.
МАСКАРАД НИКИТЫ ПОДГОРНОГО
О нем при жизни ходили легенды. Его шутки, колкости, репризы, едва появившись на свет, в мгновение ока облетали театральную Москву. Доживи Никита Подгорный до нашего времени, наверняка его «устное творчество» собрали бы и издали.
17.02.2006
«Листая старые подшивки» ВИКТОР КОРШУНОВ О НИКИТЕ ПОДГОРНОМ — ЕГО ВЕЛИЧЕСТВО АКТЕР
«Листая старые подшивки»
ВИКТОР КОРШУНОВ О НИКИТЕ ПОДГОРНОМ — ЕГО ВЕЛИЧЕСТВО АКТЕР
Сегодня Никите Подгорному исполнилось бы 70. Его творческая жизнь и успехи (за исключением нечастых выходов на съемочную площадку) связаны с единственным в его жизни театром – Малым. Это был его дом, здесь остались его друзья, которые вспоминают о нем с теплотой и нежностью.
ВИКТОР КОРШУНОВ О НИКИТЕ ПОДГОРНОМ — ЕГО ВЕЛИЧЕСТВО АКТЕР
Сегодня Никите Подгорному исполнилось бы 70. Его творческая жизнь и успехи (за исключением нечастых выходов на съемочную площадку) связаны с единственным в его жизни театром – Малым. Это был его дом, здесь остались его друзья, которые вспоминают о нем с теплотой и нежностью.
16.02.2006
«Листая старые подшивки» АКТЕР ИЗ ДРУГОЙ ЭПОХИ
«Листая старые подшивки»
АКТЕР ИЗ ДРУГОЙ ЭПОХИ
Время не прощает и не щадит. Оно способно отомстить всякому, кто с ним не считается. Оттого так непоправимо печальны судьбы большинства поэтов, композиторов, артистов Оттого приходит к ним часто забвение.
АКТЕР ИЗ ДРУГОЙ ЭПОХИ
Время не прощает и не щадит. Оно способно отомстить всякому, кто с ним не считается. Оттого так непоправимо печальны судьбы большинства поэтов, композиторов, артистов Оттого приходит к ним часто забвение.
16.02.2006
«Листая старые подшивки» ЛЕГКО ПРИМИ ТО, ЧТО НЕИЗБЕЖНО
«Листая старые подшивки»
ЛЕГКО ПРИМИ ТО, ЧТО НЕИЗБЕЖНО
Евгений Весник об интеллигентном артисте Никите Подгорном
ЛЕГКО ПРИМИ ТО, ЧТО НЕИЗБЕЖНО
Евгений Весник об интеллигентном артисте Никите Подгорном
13.02.2006
НИКИТА ПОДГОРНЫЙ – АКТЕР БЕЗ АМПЛУА
16 февраля 2006 года исполняется 75 лет со дня рождения актёра Малого театра Никиты Владимировича Подгорного. В память об актёре в день его рождения, 16 февраля в 11:00, телеканал «Культура» показывает телеспектакль «Незнакомец» по одноимённому произведению Леонида Зорина.
Художественный руководитель Малого театра —
народный артист СССР Юрий Мефодьевич Соломин
Главная
Новости
Изменения в афише
Премьеры
Гастроли
Репертуар
Отзывы
Фестиваль "Островский в доме Островского"
Малый ТВ
Газета "Малый театр"
Открытая информация
Виртуальная экскурсия
Партнёры
О театре
Попечительский совет
Руководство театра
Актёры
Режиссеры
Художники
Оркестр
Репертуарный отдел
Режиссёрский отдел
Пресс-служба
Музейно-информационный центр
Художественно-постановочная часть
Мемориальная квартира А.И. Сумбатова-Южина
Филиал в Когалыме
Щепкинское училище
История
Здание Малого театра
Репертуар с 1824 г.
Театральное училище
Спектакли
Труппа театра с 1824 года
Труппа театра с 1917 года
Актеры
Режиссеры
Художники
Звуковой архив
1941-1945
Щелыково
Библиотека Малого театра
Правила вежливости и этикета
Публикации
Памятник А.Н. Островскому
Партнеры
Информационная поддержка
Как добраться?© 2024 Пресс-служба:
press@maly.ru
Заказ билетов (web-касса) (495) 624-40-46
Оценка качества услуг учреждений культуры
Адрес театра:
Москва, Театральный проезд д. 1
телефон: (495)624-42-01
Мы в соцсетях:
Партнёры:
Информационная поддержка
