Дорогие друзья!
Вчера, 15 февраля, после спектакля «Физики» состоялась очередная встреча-обсуждение в рамках проекта «Диалог времен».
Участниками стали народные артисты России Александр Клюквин и Владимир Дубровский, приглашенный артист Никита Панфилов, исполняющий роль Иоганна Мёбиуса, а также режиссер спектакля – заслуженный артист России Алексей Дубровский.
Среди гостей были студенты МГУТУ им. К.Г. Разумовского, РАНХиГС, МГУУ Правительства Москвы, МПГУ, Литературного института имени А. М. Горького, МГЛУ.
Режиссер Алексей Дубровский поделился примечательными подробностями о пьесе Фридриха Дюрренматта и о деталях работы с этим драматургическим материалом. Артисты ответили на вопросы студентов, рассказав о собственном понимании героев, которых они исполняли. Обсуждение затронуло такие вопросы, как жанровую особенность пьесы и также основные темы «Физиков». Зрители поделились своими впечатлениямио постановке и соображениями о замысле, выразили благодарность режиссеру и исполнителям за спектакль.
Фоторепортаж Евгения Люлюкина
[GALLERY:674]
Актеры на сцене испытывают эмоции, сравнимые с ощущениями гонщиков «Формулы-1», считает Никита Панфилов. Звезда сериала «Пёс» не жалеет, что попрощался с МХТ, раздражается, когда его сравнивают с Лениным и гордится выращенным во время пандемии урожаем. Об этом популярный актер рассказал в интервью «Известиям» в перерыве между репетициями премьеры спектакля «Физики» в Малом театре, где теперь служит.
— Юрий Соломин не раз признавался, что смотрит сериал «Пёс» из-за вас. Ему нравится ваш дуэт с собакой в кадре. То, что рано или поздно он позовет вас в Малый театр, было логично. Как это произошло?
— В Малом театре работает моя однокурсница Настя Дубровская, и Юрий Соломин сказал: «Было бы хорошо, если бы Никита у нас работал». Это ее слова, не мои. Старший брат Насти режиссер Алексей Дубровский предложил: «Давайте поставим спектакль и позовем его». Юрий Мефодьевич дал добро.— Вам лестно такое внимание корифея?
— Конечно, а как может быть иначе? На первую встречу с худруком меня Дубровский и привел. Проводил до кабинета Соломина. Юрий Мефодьевич — уникальный человек, старой гвардии, крепкой закалки. Таких, как он, совсем мало осталось. Разве что Гафт да Збруев держатся. Посидели, пообщались. «Ничего, если на ты?» — спросил меня Юрий Мефодьевич. «Конечно». — «Нет, я — на ты, а ты — на вы», — и хитро улыбнулся.
— Юрий Мефодьевич — собачник со стажем. Вы зацепили его любовью к животным?
— Скорее к овчаркам. У Юрия Соломина всю жизнь они были. Он ими восхищен. Самое забавное, что он мне даже совет дал, как взаимодействовать с четвероногим партнером на площадке. Говорит: «Ты бы как-нибудь покормил его в кадре. Решил сам поесть, а отдал собаке. Не смог устоять». После нашей встречи я позвонил режиссеру сериала и рассказал о предложении мэтра. «Если Юрий Мефодьевич сказал, что так надо, давай сделаем ему приятное», — поддержал он идею. Решили, что в одной из серий я сделаю так, как худрук придумал.
— Интересная практика.
— Я уже и бабушке своей передавал привет с экрана. Ей было приятно. А соседи восхищались: «Ой, Надежда Алексеевна, какой у тебя внимательный внук!»
— Разговор с худруком прошел удачно, и на вас поставили спектакль?— До того чтобы спектакль на меня ставили, пока не дорос.
— Вы себя недооцениваете?
— Нет, но такой бонус скорее удел народных. Меня пригласили на одну из ролей в постановку «Физики» по Дюрренматту. Когда я смотрел программку спектакля, оказалось, что мои партнеры по сцене практически все народные или заслуженные артисты. У меня пока звания нет.
— Вам не хватает такой строчки в резюме?
— Надеюсь, когда-нибудь доживу.
— Пьеса Дюрренматта для вас была трудным материалом?
— Относительно. Когда я прочел пьесу, она показалась мне адски скучной, непонятной, устаревшей и так далее. Я переживал, позвонил режиссеру, чтобы понять, будет ли он что-то изменять, адаптировать пьесу к нашему времени. У Дюрренматта есть такие пометки в тексте: «На первом плане лежит мертвая женщина. Чтобы не травмировать психику зрителя, желательно, чтобы она лежала недолго». Кого сейчас испугаешь телом, лежащим на сцене? Люди видят столько насилия с экранов... Надо отдать должное Алексею Дубровскому, теперь эта пьеса не пахнет нафталином.
Буквально накануне карантина мы показали спектакль для пап и мам в филиале на Ордынке. Потом сыграли один раз по билетам — и случилась пандемия. Это чудо, что мы успели показать «Физиков» зрителям. Потому что, наблюдая за их реакцией, Юрий Мефодьевич решил: постановка достойна основной сцены.
— Вы шесть лет не играли на сцене. Волновались?
— У меня поджилки тряслись, так было страшно. Когда я приехал в первый раз в Малый театр, вышел на сцену, просто вдохнул ее запах и поцеловал кулису. Я от театра отвыкал несколько лет, но сцена — это наркотик. Без нее ломка была. Мне снилось, что я забываю текст во время спектакля...
Видимо, из-за этого и на спектакли не ходил несколько лет. Не понимал, что я буду делать в зрительном зале. Потом отпустило, конечно. Это очень сложно: ты же проникаешь всеми фибрами души в театр, в профессию. После показа устаешь адски, ты мокрый весь, сил нет даже ходить. Но от этого просто счастлив. Эмоции ни с чем не сравнить. Наверное, гонщики «Формулы-1» испытывают то же самое.
— Премьеру в Малом театре сыграете, а что дальше?
Шахматы и маски: московские театры вернулись к зрителям
Самые интересные театральные премьеры августа
— Юрий Соломин предложил роль Чичикова в «Мертвых душах», но из-за ранее данных обязательств не могу приступить к работе. Всё отложилось. Надеюсь, и Гоголь в Малом театре случится.
— Десять лет вы были актером МХТ имени Чехова. Почему покинули театр?
— Не видел роста. Это как в спорте: нет развития — надо уходить. Я три года не мог решиться на этот шаг. А когда погибла Марина Голуб, царствие ей небесное, у меня слетело несколько спектаклей — «Изображая жертву», «Тартюф», в которых мы с ней партнерствовали. Смерть Марины стала знаком для меня. Я наконец покинул МХТ, но не хлопнув дверью, а, наоборот, душевно простившись с руководством, с Олегом Павловичем.
— Он не пытался вас удержать?
— Там была такая история. Я пришел к помощнице Табакова с заявлением. Она посоветовала: «Не пиши сейчас никаких дурацких бумажек, отработаешь сезон и уходи». Так я и сделал, по завершению сезона вновь написал заявление. Но в конце августа мне позвонили и снова пригласили на сбор труппы. Оказалось, Олег Павлович по непонятной мне причине порвал мое заявление. И я начал очередной сезон в Художественном театре. Видимо, я должен был кармически отработать ровно десять лет там.
Завершив юбилейный для себя сезон, я расцеловался с Олегом Павловичем и ушел. Признаюсь, почувствовал такое облегчение! Потому что хочу играть, а не подыгрывать, хочу творить, а не смотреть, как это делают другие.
— Странно, актер прослужил десять лет в театре, переиграл множество ролей, а о нем на сайте МХТ нет ни слова. Как так?
— Так именно поэтому я и ушел из МХТ. Было обидно. Оказалось, не важно все, что я сделал на этой сцене. Я — максималист. Сегодня могу сказать, что я абсолютно верно поступил, попрощавшись с МХТ. Как сказал Чингисхан, «боишься — не делай, делаешь — не бойся, сделал — не жалей». Золотые слова.Я благодарен Господу за то, что десять лет проработал в Художественном театре. Это была школа, несравнимая ни с чем. Не было бы МХТ, наверное, не было бы ничего дальше. Но сейчас я скучаю только по людям, с которыми работал. Мне не хватает Олега Павловича Табакова. В нем была невероятная легкость. Казалось, он никогда не расслаблялся, никогда не уставал... Учась на третьем курсе в Школе-студии МХАТ, я впервые вышел с ним на сцену в спектакле «Амадей». Он играл Сальери. Стоя на сцене, опирался на суфлерскую будку, говорил монолог. А я подходил и просто накрывал его халатом. От Табакова исходила такая энергия, которой не мог обладать обычный человек.
— В МХТ в спектакле «Осада» партнером по сцене был ваш педагог Игорь Золотовицкий. Каково играть с учителем на равных?
— Это до такой степени лестно, приятно! Икар в «Осаде» — моя первая роль в МХТ. На втором курсе Игорь Яковлевич предложил играть с ним спектакль. Для студента это колоссальная ответственность. Я выходил на сцену — у меня дрожали ноги, ведь на меня смотрит педагог.
«Осада» — особенный спектакль. Это был эксперимент. Он создавался Гришковцом, Золотовицким и занятыми в нем актерами прямо на сцене. Евгений записал весь сюр, происходящий в тот момент, и из этого придумал спектакль. Мой герой по замыслу Гришковца должен был весь спектакль пытаться взлететь. Ни одного слова у Икара не было.
До меня эту роль исполнял актер, от одного появления которого зал хохотал. Маленький, толстенький. Каждое его действие — смех. Я совершенно другой — не маленький, не толстенький. Пока. Когда я вышел на сцену, в зале воцарилась гробовая тишина. Слышно, как люди головы поворачивают. Я готов был просто застрелиться. Только через несколько лет мне рассказали, что спектакль и роль стали абсолютно другими с появлением такого героя. За тем, как мой Икар мучается, перебарывает себя, пытается взлететь и в конце погибает, зрителю было интересно следить.
— Вас никогда не путали с Максимом Сухановым— Путать не путали, но всегда говорили, что мы очень похожи. Еще с Лениным регулярно сравнивают. Сначала считал, сколько человек меня назовут Лениным, после шестидесяти успокоился.
— Есть ли роль, за которую вам стыдно?
— Есть, и не одна, а несколько. Не буду их называть. Увидев один фильм с моим участием, я вышел из кинотеатра. Мне было тяжело смотреть, что получилось в принципе. А за себя — просто стыдно. Почему не подсказал режиссер, не почувствовал сам, что получилось так плохо?
Нельзя относиться к профессии «и так сойдет». Я с этим борюсь до последнего патрона. Когда мне говорят: «Да ладно!» — я готов не разговаривать с этим человеком. Если ты что-то делаешь, должен делать на 100% или не делать вовсе. Я самокритичный актер, но не рефлексирующий, Бог миловал. Никогда ни на кого не сваливаю свою вину. Могу критиковать только себя, все остальное — не мое собачье дело.
— Опять мы вернулись к собакам. Есть такая поговорка, что переиграть кошку или собаку нереально. Вы согласны?
— Это неправда. Переиграть собаку невозможно, если ты плохой актер. Все остальное — лукавство и оправдание, что, может быть, ты чего-то не можешь. Почему говорят, что нельзя переиграть детей и собак? Потому что они живут — не играют. Так живи на сцене, в кадре, не лицедействуй, пропускай через себя!
— У вас есть домашние животные?
— Есть собака Белка, которая гуляет сама по себе. Я не могу назвать ее своей, потому что она общая — бегает, где хочет, делает, что вздумается. Но почему-то для жилья выбрала наш дом.
— Последнее время вас очень много в телевизоре. Вас самого это не напрягает?
— Это из-за рекламы сериала «Лихач» кажется, будто я не схожу с экрана. Даже моя дочь хотела бы чаще видеть меня не на ТВ, а вживую.
— Пандемия обернулась для вас новым хобби.
— Когда началась пандемия, все по домам разбежались. И для меня наступило время, когда наконец я переделал кучу накопившихся дел и занялся земледелием. Мне нравится копаться в земле. Сам удивился, но поставил парник. Купил семена, вырастил рассаду болгарского перца. В итоге перцев было столько, что не знал, куда их девать. Теперь в семье есть свои картошка, огурцы, помидоры, горох, подсолнухи. Теща закатывает в банки плоды всех наших общих трудов. А еще я научился коптить рыбу.
Справка «Известий»
Никита Панфилов в 2006 году окончил актерский факультет Школы-студии МХАТ, после чего был зачислен в труппу МХТ, где прослужил до 2016 года. В 2015-м вышел первый сезон сериала «Пёс». В 2020-м дебютировал в Малом театре. Снимался в картинах «Духless», «Мажор», «Сладкая жизнь», «Клим», «Салют-7», «Учитель в законе. Возвращение» и др. Обладатель премии Ассоциации продюсеров кино и телевидения за лучшую роль второго плана в сериале «Мажор».
Дорогие друзья!
Перед закрытием на карантин мы успели выпустить премьеру по очень интересной и острой пьесе Фридриха Дюрренматта "Физики". В ней, между прочим, одну из главных ролей сыграл Никита Панфилов! Это его дебют в Малом театре. Смотрим фрагменты спектакля и делимся впечатлениями!
Популярный актер - о радостях отцовства, экстремальных увлечениях и, конечно, коронавирусе
Совсем скоро, вероятно, в апреле, мы увидим звезду «Пса», «Мажора» и «Сладкой жизни» в новом сериале «Лихач», который выйдет на НТВ и в котором актер играет сотрудника сочинского угрозыска.
Но это вовсе не значит, что Панфилов застрял в образе обаятельных ментов. На самом деле у Никиты только что состоялась серьезная театральная премьера, а еще он втайне ото всех снимает кино.
«Нравится сидеть дома с женой — и слава богу!»
— Никита, в «Лихаче» у вас снова знакомый типаж — суровый, смелый и справедливый оперативник Сергей Сотников. Не устали от таких?
— Ну, они же все разные. Я выбираю. Сейчас у меня такой период, что есть возможность отказываться и браться за работу, которая интересна.
Во-первых, у моего героя был реальный прототип — следователь сочинской полиции в 90-е годы, это мне сразу понравилось.
Во-вторых, он из тех персонажей, которые не похожи на всех остальных. На самом деле это всего лишь второй блюститель порядка в моей карьере, просто «Пес» идет уже шестой сезон, поэтому кажется, что их много. Лихач (это прозвище главного героя. — Ред.) — неординарный человек.
Он никогда не ходил в форме, ездил всегда на мотоцикле, для всего начальства был как кость в горле. И пока он служил замначальника сочинской полиции, там действительно было спокойнее. Он даже повышение не брал, чтобы не осесть в рабочем кабинете. Крайне принципиальный человек был.
— Самому на съемках лихачить пришлось?
— Я много ездил сам, но трюки, конечно, выполняли каскадеры. Этого просто нельзя делать исходя из здравого смысла — если травма, тут же вылетишь из съемочного процесса. Сам я езжу на мотоцикле, но не лихачу.
— Адреналин и все, что с ним связано, вас привлекает? Скорость, высота, парашюты…
— Конечно. У меня же выходит передача «Предельное напряжение» (канал «Моя планета». — Ред.), там как раз все про экстрим. Я все это пробовал: сноуборд, фристайл, горные лыжи, параплан, аэростат, мотогонки. Все мне нравится, да.
— Что сами практикуете из экстремальных увлечений?
— В качестве хобби? Сноуборд. Иногда велосипед. А так… Больше ничего, пожалуй. Но из того, что сильно-сильно понравилось — параплан. Крайне редко удается на нем летать, но если получается — эйфория незабываемая! Лучшее, что есть из экстрима, на мой взгляд.
— Мужчина должен практиковать подобные вещи, чтобы оставаться мужчиной?
— Да никто никому ничего не должен. Зачем? Разве что ОБРАЗ поддерживать. Но это глупо. Нравится — занимаешься. Нравится сидеть дома с женой — да слава богу! Лишь бы счастливым был. Надо получать удовольствие от жизни — все должно быть по любви.
— А армия?
— Армия точно не по любви (смеется). Современная армия — совсем другая, служат год, все поменялось с тех пор, когда я служил. Теперь в армии не то что даже не страшно, туда нужно ходить. Примерно как спортлагерь сейчас.
Никто не убирается, не готовит, часы, мобильные — все есть. Ну что это? Хотя, может быть, так и правильно. Солдат должен уметь воевать, а не убираться в казарме и стирать портянки.
— Когда Добрыня Никитич (речь о сыне актера, которого зовут Добрыня. — Ред.) вырастет и подойдет возраст, вы будете за то, чтобы отправить его в армию?
— Я — за. Есть, конечно, некоторые воинские части и посуровее. Но в принципе это неплохо. Я был бы за то, чтобы сын туда пошел. Но это будет не скоро (сейчас мальчику шесть лет. — Ред.).
«В Малый театр попал благодаря «Псу»
— После многолетней паузы вы вернулись в театр. И совсем недавно выпустили спектакль «Физики» в Малом театре, где играете Иогана Мебиуса. Тревожно было?
— Пять лет, как я ушел из МХТ им. Чехова… Скажу так: если бы я не служил там 10 лет прежде, то, наверное, мог бы обойтись без театра. А так существует зависимость — от сцены, от театра. Это актерская необходимость.
Меня тянет на сцену. Конечно, когда пришло предложение от Малого театра, был рад. Репертуарный театр мне ближе и я понимаю, что не могу без него. Постоянный тренинг, нечто родное и близкое. Счастлив, что в моей жизни это появилось.
— Малый театр славится консерватизмом и академичными постановками. На вас, актера современных и весьма смелых сериалов, там не смотрели косо? Мол, что этот, из «Сладкой жизни», у нас забыл?
— Меня же позвал Юрий Мефодьевич Соломин, а ему очень понравился «Пес» (смеется). Говорит: «Хорошо бы, если бы этот парень у нас служил». Я и пришел. Поэтому все вопросы к нему. Этим все сказано.
— Крыша серьезная, и правда. Кстати, на съемки «Пса» вы часто привозили жену с дочкой Авророй. А на репетиции в театре их звали?
— Нет, ну на репетиции никто не зовет, конечно. Жене очень хочется увидеть, что получится, это факт. Но заранее и не стоит звать, пожалуй, так никто не делает.
На съемках, грубо говоря, выходит продукт — можно позвать. А в театр… Да я и сам еще там на птичьих правах, еще жену буду звать… Нехорошо. На премьеру позову — вот там будет волнительно.
— Сейчас весь мир охвачен паникой в связи с пандемией коронавируса. Наблюдали уже проявления истерии? И как это отразилось на съемках?
— Да, к сожалению, был свидетелем того, как люди в магазине чуть не подрались из-за продуктов. Да и театр наш закрыли до 10 апреля в связи с карантином. Плохо, но премьеру отыграть мы успели — получил колоссальное удовольствие. Съемки, увы, пока тоже отменяются.
— Профилактику проводите?
— Стараюсь избегать дополнительных рисков и инфекции, конечно. Потому что уже не знаешь, как отличить обычную простуду от пресловутого коронавируса. Надеюсь, все скоро хорошо закончится. В Китае же закончилось. Чем мы хуже?
Егор Арефьев, teleprogramma.pro
В Малом театре готовятся к премьере. Спектакль «Физики» по пьесе швейцарского драматурга Фридриха Дюрренматта ставит Алексей Дубровский.
Борис Невзоров: «Дюрренматт в малом театре? Вы что с ума сошли?! Это же не ваш автор! Не сумеете! У вас же бороды да кафтаны. Но вот мы решили стряхнуть с себя остатки пыли».
Выводить из зоны комфорта – по этой цели Дюрренматт бьет метко. У «самого мрачного комедиографа», как называл себя сам драматург, – театр абсурда, пьесы-параболы, где в бессмысленности рождается истина.
«Любопытное время не только в театре. В жизни – время, когда люди не очень хотят высказывать эмоции напрямую, избегают пафоса, обходят острые углы... Дюрренматт – альтернативный способ высказывания – способ парадокса. Даже есть такая фраза – через парадоксальное проявляется действительность», – рассказал режиссер Алексей Дубровский.
«Человек ХХ века, свой жизненный опыт приобретает в условиях катастроф, при этом он сам вынужден доискиваться до причин кризисов, депрессий и войн», – говорил Дюрренматт, объясняя популярность детективного жанра. В «Физиках», как и во многих других его текстах – шпионы, загадочные убийства, расследования... И на фоне этой криминальной эстетики разворачивается серьезный разговор.
«Когда я прочел „Физиков“, я испугался, я ничего не понял. То, что написал Дюрренматт, это караул какой-то. Я спросил у Леши – будет ли что-то изменено? Слава Богу, мы внесли много изменений в пьесу, что делает ее более злободневной», – признался актер Никита Панфилов.
Доросло ли человечество до тех откровений, которые ему может дать гений? Над этим вопросом физики рассуждают в сумасшедшем доме. Мёбиус объявил себя безумным добровольно, чтобы огородить мир от разрушительной силы своих открытий. Он считал, что долг гения оставаться непризнанным. Иначе или мы останемся в сумасшедшем доме, или сумасшедшим домом станет мир.
Алия Шарифуллина
Актер Никита Панфилов в 2006 году окончил Школу-студию МХАТ, проработал десять лет в Художественном театре, потом решил, что, по крайней мере, на ближайшее время хочет связать свою жизнь с кино. Прошло пять лет, за это время вышло пять сезонов сериала «Пес», где Никита играет главную роль и еще десяток фильмов с его участием.
В марте Никита дебютирует на сцене Малого театра в спектакле «Физики» Фридриха Дюрренматта. Газета Малого театра расспросила актера о его отношении к театру, учителях и причине возвращения на театральную сцену.
В какой момент ты понял, что хочешь быть артистом?
Всю жизнь эта профессия за мной шла. Но мне с детства говорили, что от настоящей работы устаешь, что всегда должно быть сложно. И поэтому я работу актером не воспринимал как серьезное дело и задумывался, чем я еще хочу заниматься в жизни? Но в конце концов понял, что единственное чего я хочу - это актерская профессия.
Сразу получилось поступить в театральный ВУЗ? Куда?
После армии. Документы подавал везде. Есть такое правило: надо поступать везде, чтобы «начитать» программу, а потом уже стараться поступить туда, куда хочешь. Я выбрал Школу-студию МХАТ, курс Золотовицкого и Земцова. Но меня не хотели брать, по студенческим меркам я был уже старый - 23 года. Долго решали. Когда начали объявлять поступивших, на «П» моей фамилии не было. Меня назвали в самом конце. И за то время, пока называли фамилии, я думал, что потеряю сознание.
Расскажи про своих мастеров?
Я учился в мастерской Игоря Золотовицкого и Сергея Земцова. Это был их первый курс. Изначально его набирал Александр Александрович Калягин, но он попал в больницу на первом туре. Потом Олег Павлович Табаков, который на тот момент был заведующим кафедрой актерского мастерства, хотел нас брать, но тоже не сложилось. В итоге Табаков узнал, кто ведет подготовительные курсы, и предложил Сергею Ивановичу Земцову и Игорю Яковлевичу Золотовицкому набрать свой курс. На первом курсе в нас пытались впихнуть все, что возможно. У нас было 15 педагогов на отрывках. Спать приходилось очень мало. Зато у нас получился один из самых звёздных курсов со времен Олега Басилашвили (однокурсниками Басилашвили были Татьяна Доронина, Михаил Козаков и др.). Со мной учились Максим Матвеев, Антон Шагин, Марьяна Спивак, Кирилл Петров, Петр Кислов, Ася Дубровская, Катя Вилкова и многие другие. Было сложно, многих отчисляли. Я каждый год подходил к Золотовицкому и спрашивал: «Игорь Яковлевич, вы меня отчислите?» Он ругался, конечно, но не отчислил.
Откуда такой страх?
Мне казалось, что могут выгнать за что угодно. Видел, как летят головы, и боялся, переживал.
Кого из педагогов ты можешь назвать учителями?
Вот тут точно могу сказать, что каждого. Золотовицкий с Земцовым так нас опекали! Например, на четвертом курсе просили Константина Аркадьевича Райкина нас посмотреть. Он сказал, что только что сам выпустил курс и ему в театр не нужны молодые актеры. Наши мастера ответили, что брать никого не надо – нужно просто посмотреть, чтобы мы перестали бояться показов в театры. Райкин пришел и все равно взял Марьяну Спивак в свою труппу. Нас оберегали и с нами нянчились, как с детьми. И до сих пор с мастерами сохранились отношения, как с родными людьми. Потому что мы первые и самые любимые.
Что ты играл в дипломном спектакле?
С дипломным спектаклем отдельная история. У меня его не было, потому что на четвертом курсе или даже в конце третьего меня пригласили сниматься в сериал «Адъютанты любви» (вышел в 2005 году на «Первом канале»). И это был уникальный случай, когда к Олегу Павловичу, к Игорю Яковлевичу подошли и лично попросили за меня – этот фильм мне зачли как дипломный спектакль.
В этом сериале был очень хороший актерский состав.
Да. Там было много звезд: Абдулов, Джигарханян, Золотухин, Филиппенко, Я ходил, смотрел на них и думал, с кем я в одном кадре, боже мой! Для меня это было сказкой. Я не понимал, чем я заслужил находиться с этими мэтрами в одном кадре. Я очень много от них получил и энергии, и понимания профессии.
Куда ты пошел после окончания института?
Уже на втором курсе я начал играть в спектакле «Осада» Евгения Гришковца. Началось все с того, что мы делали отрывки на фантазию. Мы решили, что герои «Чиполлино» – семья цыган, раз у них так много детей и нет дома. Я был папа Чиполлоно. Отрывок понравился педагогам. Ко мне подошел Золотовицкий и сказал, что нужен актер на роль Икара в «Осаду». Меня показали режиссеру и автору спектакля Евгению Гришковцу. Тот сказал Золотовицкому: «Ты считаешь? Тогда пускай». И это был весь разговор. Мой первый выход на сцену был самый волнительный день. Я думал, что от страха у меня сейчас отвалятся ноги, тряслись колени, хотя я уже достаточно много выходил на сцену. Но не Художественного театра. Потом уже были и другие спектакли: «Изображая жертву», «Тартюф», «Последний день лета», «Ундина». Появились большие роли.
Сколько лет ты проработал в МХТ?
Ровно 10 лет. А потом я принял для себя решение, что пора уходить.
Уходить в никуда?
Нет, в кино. Я решил, что с начала нужно заработать себе имя, а потом уже вернуться работать в театр.
Ты не сожалел потом о своем решении?
Нет, ни дня не жалел. Я давно понял, что в моей жизни все происходит так, как должно быть. Я должен был уйти, еще и такая круглая дата – 10 лет. Конечно, не сразу решился, было тяжело, но потом сделал выбор в пользу кино.
А сейчас? Откуда возникла потребность вернуться в театр?
Я люблю театр. Это моя зависимость. Когда ушел их МХТ им. Чехова, мне три года снились спектакли: что я забываю выходы, текст... Не мог ходить в театр смотреть спектакли, потому что ощущал себя в зрительном зале не с той стороны. Все время думал, как бы я сыграл, начинал ностальгировать. Абсолютная зависимость. Отвыкал года три, а всего без театра жил пять, может, шесть лет. Антреприз предлагали очень много, но я не соглашался. Мне нравится театр-дом, когда ты понимаешь, куда ты приходишь, а не разъезжать с гастролями. Я вообще домашний человек. У меня есть дом, куда и я прихожу каждый день, есть семья, жена и ребенок. Доля меня это важно. И так же с театром. Я не хотел антрепризу, потому что это непостоянство. К примеру, мне предложили поехать в Америку и играть там 24 спектакля за 30 дней. Я подумал, зачем ехать? Зачем носиться по городам и штатам и, ничего не понимая, играть спектакли? А потом, так и не увидев ничего, улететь. Это просто зарабатывание денег. Но я в профессии не только для того, чтобы зарабатывать деньги. Не все меряется деньгами. И я делаю то, что мне нравится. Потому что я хочу не только смотреть, как играют другие, а хочу сам играть – это моя профессия. Пришло время – мне нужен был театр. И по тем предложениям, которые мне сыпались одни за другими, я понимал, что сейчас что-то будет. И вдруг позвонил Леша (актер и режиссер Малого театра Алексей Дубровский) и спросил: «Не хочешь ли ты…?» Я сказал, что хочу. Как можно спрашивать! И согласился еще до того, как он мне прислал пьесу, раньше, чем мне сказали, что за роль и что за автор.
А когда сказали, какие были ощущения?
«Физиков» я читал давно, еще в институте, так как читают перед экзаменом – через строчку и по диагонали. Когда я прочел пьесу сейчас, я сначала ее даже не очень понял. Со страху позвонил Леше, спросил, есть ли у него какое-то видение, рассказал, что у меня внутри хаос и страх. Леша уверил меня, что все будет хорошо. Потом была встреча с Юрием Мефодьевичем. Он, конечно, человек такой энергии и энергетики!
Сериал «Пес», где ты играешь главную роль, способствовал вашему знакомству?
Да, он видел меня в этом сериале и запомнил. Так что я понял, что для чего-то в моей жизни сериал «Пес» нужен. Юрий Мефодьевич сразу располагает к себе. И когда он сказал: «Может быть, на ТЫ? Я ответил: «Да, конечно». – «Нет, в смысле я к тебе на ты, а ты ко мне на Вы». – Я сказал: «Да, конечно». И мы посмеялись. Это старая гвардия, человек-легенда. Что тут еще скажешь!
Постепенно с «Физиками» у тебя сложились отношения?
Да. И меня поражает, что Леша идет на контакт. Что он не властный режиссер, что он находится в диалоге с актерами. А я уверен, что только в диалоге рождается что-то хорошее, а иногда очень хорошее и талантливое, и даже гениальное. Но только в диалоге. Если актер или режиссер тянет на себя одеяло, если кто-то не слышит партнера, то ничего не получится - и это мое убеждение.
В этом спектакле у тебя замечательные партнеры.
Да. Важно, что мы все время в диалоге. Они периодически что-то подсказывают, то о чем я бы не догадался. И это здорово.
А твой герой? Какие он вызывает чувства?
Я с ним, конечно, не согласен, но любого персонажа нужно всегда оправдывать. Какая-то доля наивности в нем есть: он в сумасшедшем доме попытался пойти против мировой системы. Это так утопично и наивно, что вызывает жалость.
Сейчас репетиции идут очень активно. Как тебе удается в своем графике соединять кино и театр?
Я уже говорил, что все, что в моей жизни происходит, все к лучшему. Ровно на период выпуска спектакля у меня отпуск от съемок. Зимой их всегда меньше. У меня сейчас два или три отснятых фильма, и получился небольшой провис, в который идеально вписываются репетиции. Такие случайности не случайны. Давно уже было пора работать в театре, потому что театр – это моя жизнь, это основа, я считаю.
Ты хорошо себя чувствуешь в Малом театре?
Абсолютно. С начала у меня было странное ощущение от масштаба. Я никогда не был в закулисье Малого театра, меня оно очень впечатлило. Коридоры, залы, кабинет худрука. Я счастлив тем, что моя жизнь так повернулась, что в ней сейчас случился Малый театр.
Беседовала Дарья Антонова