19 сентября исполнилось 135 лет со дня рождения великой русской актрисы Веры Николаевны Пашенной (1887 - 1962). Предлагаем вашему вниманию очерк Елены Микельсон, посвященный непростому творческому и жизненному пути актрисы, а также несколько аудиозаписей, которые были сделаны Пашенной в разное время.

Имя великой Пашенной рождает множество эпитетов: мощная, грозная, неистовая, мудрая, лукавая, наивная, озорная... Но роли, созданные актрисой, остались в истории театра. Пашенная продолжает жить в учениках, книгах, легендах. Ее заветы, творческие напутствия переходят из поколения в поколение актеров Малого театра, и главное из них: самое лучшее в актерской игре — это художественная простота. Сама Пашенная добивалась предельной выразительности, не прибегая ни к каким, даже самым скромным, эффектам. Вскользь брошенный взгляд, взлет бровей — и зрителю все ясно. Завораживал и ее низкий, богатый обертонами голос. Беспокойный XX век обошелся с ней без милосердия и сентиментальности. Революция резко прошлась по семье Пашенной, расколов ее на две непримиримые стороны. Вера Николаевна — дворянка по происхождению, долго не размышляла, к какому берегу пристать. Выбрала советский. Ее сестра Рощина-Инсарова, ненавидящая новый режим, вынуждена была эмигрировать за рубеж. Опасность существовала и в лице собственного зятя, оказавшегося в годы Великой Отечественной войны в армии генерала Власова. Не попав под массивный каток репрессий, Пашенная жила в страхе, опасаясь за судьбу близких ей людей.

Вера Пашенная родилась в Москве, в театральной семье. Ее отец — Николай Петрович Пашенный —дворянин, корнет, бросивший военную службу и отдавший себя служению театру — взял для сцены звучный псевдоним Рощин-Инсаров. Обладая прекрасными манерами, умением носить фрак, он занимал на сцене положение теперь уже несуществующего амплуа героя-любовника. Долгое время актер считался в Москве и по всей провинции лучшим исполнителем роли Чацкого. О матери актрисы, Евгении Николаевне, сохранилось мало сведений. Она пробовала свои силы на любительской сцене и не без успеха. И если бы не бремя семьи, наверное, стала бы неплохой профессиональной актрисой. На одном из спектаклей она и познакомилась с Рощиным-Инсаровым. Они поженились, но после рождения старшей дочери Екатерины Евгения Николаевна оставила сцену.

Вера родилась 7 (19) сентября1887 года, через четыре года после сестры. Николай Петрович кочевал из города в город, посылая семье буквально гроши на содержание дочерей. «Просадивший» все свое состояние, он редко имел в кармане двадцать пять рублей, и часто жил в ожидании зимнего сезона в Киево-Печерской лавре на местных «хлебах». Блестящий «сумский гусар» был не создан для семейной жизни. Родители Веры расстались. Старшая сестра Веры Николаевны Екатерина в пятнадцатилетнем возрасте оставляет мать и уезжает к отцу. И надо отдать ей должное, брошенная в водоворот жестоких будней провинции, она отнеслась к своему труду с недетской серьезностью. Проявила поразительное упорство и страстную, непобедимую любовь к театру. Екатерина Николаевна получила известность под театральным именем отца — Рощиной–Инсаровой. Она будет блистать на сцене Малого театра, в санкт-петербургских Суворинском, Незлобина и Александринском театрах.

Первый выход на театральные подмостки юной Пашенной (ей тогда одиннадцать лет) связан с Кусковым, где в любительском спектакле играла Евгения Николаевна. Обнаружилось, что не хватает актрисы на роль ребенка, выбор пал на Веру. Еще в гимназии заметили умение девочки изображать подруг, да и старших, поразительно точно. О ней говорили, что она упряма, храбра, категорична. Наделенная обостренным чувством справедливости, Вера считалась бунтаркой. Классная дама, отдавая Пашенной свою фотографию, написала: «В память семилетней войны». В те далекие годы она не думает о театре всерьез, а мечтает поступить на медицинские курсы, стать врачом. Но на курсы принимают не моложе восемнадцати лет, Вере только шестнадцать. Судьба распорядилась по-своему. Как вспоминала Пашенная, на Неглинной улице ей бросилась в глаза надпись «Императорское театральное училище». Решение пришло мгновенно. В 1904 году, успешно сдав вступительные экзамены в училище, Вера по желанию Александра Павловича Ленского — знаменитого актера, режиссера, театрального деятеля и педагога — зачислена в его класс.

Среди 24 учеников курса по классу Ленского, на котором были юный Александр Остужев, первой ученицей являлась Вера Пашенная. Всю свою жизнь Вера Николаевна помнила и следовала заветам любимого учителя, важнейшему из них: искусство должно отражать жизнь. Ученики часто слышали от Ленского: «Зритель должен в театре все видеть, все слышать, все понимать». Сегодня сквозь годы ощущаешь удивительную связь учителя и ученицы. Вера Николаевна, цитируя Ленского, любила повторять своим ученикам: «Зритель купил за рубль двадцать билет, он приходит на спектакль: должно быть все видно, слышно и понятно».

В 1905 году Вера Николаевна вышла замуж за своего однокурсника Витольда Альфонсовича Полонского. Он пришел в училище из университета и считался, что называется, «шикарным» молодым человеком. А именно, был занят только своими многочисленными любовными победами. Но Пашенной казалось, что впереди их ожидает долгая семейная жизнь. Училище Малого театра блистательно окончено. На выпускном экзамене побывал Константин Сергеевич Станиславский, предложивший юной актрисе поступить к ним в театр. Но с одним условием: не играть ничего пять лет, с тем чтобы за это время присмотреться, привыкнуть к Московскому Художественному театру, воспринять его школу, манеру.«Надо сделать хорошую, прочную оправу для вашего таланта», — сказал Станиславский Пашенной, признав тем самым ее необыкновенную, яркую одаренность. Вера Николаевна горячо поблагодарила и... отказалась. Надо играть, играть и играть, но только на родной сцене Малого театра! — решает Пашенная.

Ленский видит в своей ученице будущую трагическую актрису, мечтает, что она продолжит традицию великой Ермоловой. Осенью 1907 года актриса принята в Малый театр. Екатерина Рощина-Инсарова запретила младшей сестре брать фамилию, под которой сама играла на сцене. Прошло много лет, прежде чем Вера Николаевна призналась, что такое отношение сестры было ей очень горько, заметив: «Ну, что же. Если я буду из себя что-то представлять, то и моя фамилия будет что-нибудь значить, а нет — ничего не поделаешь!»

Витольд Полонский, как и Вера Пашенная, также принят в труппу Малого театра. Любви и уважения в их семейной жизни уже нет. В своем выборе между семьей и сумасбродствами вольной жизни он выбрал последнее. Даже рождение дочери не укрепит семью. Ирине исполнилось три года, когда родители расстались. Витольд Полонский еще несколько лет будет служить в Малом театре, играя роли второго плана, а позже станет знаменитым актером немого кино, партнером Веры Холодной.

Дебют Пашенной на сцене Малого театра состоялся в пьесе И. Колышко «Дельцы». Критики, несомненно, заметили присутствие большого драматического таланта у самой молодой актрисы Малого театра. Свои первые роли Вера Николаевна играет еще при Ленском. Впереди — серия экзаменов в ролях героинь, ранее исполнявшихся Марией Николаевной Ермоловой. Это требует мастерства от начинающей актрисы, которым она, увы, пока не владеет. Однако Пашенная отважно берется за роль Кэтт вкомедии Сумбатова-Южина «Джентльмен». В роли ее отца, учителя физики Гореева — Ленский. Спектакль подарит ей творческое общение с прекрасными мастерами: Падариным, Правдиным, Яблочкиной, гениальной Садовской, ставшей для Пашенной ее самой любимой актрисой. В какой-то момент Ленский, которого в 1907 году начальство и артисты уговорили стать главным режиссером, оказался явно между молотом и наковальней. На него ополчились все. Чиновники и его бывшие ученики объединились, устроили травлю. 13 октября 1908 года Ленского не стало. Позже одну из глав своей книги «Искусство актрисы» Пашенная так и назовет — «Без Ленского». Тогда ей показалось, что рухнул мир.

Удивляла разносторонность и широта актерской индивидуальности Пашенной. Она могла играть все, от комедии до трагедии: от Лизы («Горе от ума» А.Грибоедова), Розалинды («Как вам будет угодно» В.Шекспира), герцогини Мальборо («Стакан воды» Э.Скриба), Сюзанны(«Женитьбе Фигаро» П.Бомарше) до леди Анны(«Ричард III» В. Шекспира), Электры («Электра» Г. Гофмансталя)... Лишь только пьесы лирического порядка не очень любимы Верой Николаевной. Своих молодых героинь, а в начале своей театральной жизни актриса переиграла их немало, она лишала «голубизны» и сентиментальности. Даже ее Марья Андреевна в «Бедной невесте» Островского не была жертвой, покорно принимающей свое положение бесприданницы — в ней были ум и воля. Пашенная ввелась после Ермоловой и Федотовой в «Марию Стюарт» Ф. Шиллера и «Грозу» А. Островского. Это была большая честь, но и отважный шаг — ни одна актриса не осмеливалась показаться в роли Марии Стюарт после знаменитого дуэта двух королев — Ермоловой и Федотовой. Вера Николаевна возвратится к роли Марии Стюарт в начале 20-х годов XX века, к роли, с которой начнется уже ее легенда.

В 1913 году Малый театр возобновил постановку пьесы Немировича-Данченко «Цена жизни». Роль Анны Демуриной Пашенная играла в очередь с сестрой Екатериной, приглашенной незадолго перед этим в труппу Малого театра. Уже в те годы Рощину-Инсарову называли великой, ее имя ставили четвертым, вслед за Ермоловой, Савиной, Комиссаржевской. На первом представлении играла как раз Екатерина Николаевна, и все восторги театральной прессы и публики достались ей. Веру журналисты даже не заметили. Рощина-Инсарова сыграла в Малом театре еще две роли из репертуара Пашенной — Катерину в «Грозе», герцогиню Падуанскую в пьесе О. Уайльда, сравнение бывало не всегда в пользу Пашенной. Соперницей Екатерина Николаевна была сильной, и это не могло не увеличить трещину в отношениях сестер. Вскоре Екатерина была приглашена на петербургскую сцену в Александринский театр. Незадолго до революции Рощина-Инсарова стала женой графа Сергея Алексеевича Игнатьева. В 1918 году сестры расстались навсегда. Пашенная, приветствуя ветер перемен, участвует в строительстве нового советского Малого театра, Рощина-Инсарова, следуя за мужем, белым офицером, уезжает из Петрограда на Украину, а затем в эмиграцию. Местом ее постоянного жительства станет Париж. «...Я не знаю, чем бы кончились наши отношения с сестрой... если бы не грянула Великая Октябрьская революция... Ее большой талант «сгнил на корню», а ее жизнь и артистки, и человека погибла по ее собственной прихоти...», — напишет Пашенная в своей автобиографической книге «Искусство актрисы». Воспоминания писались в сталинские вре-мена, вышли через год после смерти «вождя всех народов». Иметь родственников-эмигрантов было опасно. Рощина-Инсарова оставалась заметной фигурой русского зарубежья. «Грех» сестры Вера Николаевна всегда помнила и боялась, что понесет за него расплату. В пресловутой анкете отдела кадров Малого театра за 1955 год Вера Николаевна напишет в сведениях о Рощиной-Инсаровой: «не знаю, что делает и где (адреса не знаю)». Однако о сестре Пашенная никогда не забывала, сохранились ее письма к Екатерине Николаевне с просьбой вернуться на Родину.

Хочется вспомнить ее великолепную Евгению Мироновну из пьесы Островского «На бойком месте». Героиня Пашенной — умная и хищная, плутоватая и эгоистичная, по-женски необычайно притягательная. Между центральными персонажами пьесы, Евгенией - Пашенной и Миловидовым – Провом Садовским на сцене шла азартная, увлекательнейшая игра. И зрительный зал с удовольствием погружался в это актерское пиршество интонаций и красок. Каким обольстительным лукавством светились глаза Евгении, сколько «приемов» в ее обхождении с Миловидовым – проверенный способ привлечь проезжающих на постоялый двор. Роль Миловидова в дальнейшем играли такие замечательные актеры, как Виктор Ольховский и Николай Соловьев (оба были в разные годы мужьями Пашенной). Но так «концертно», как сыграл Пров Садовский роль Миловидова, она не прозвучала ни в чьем исполнении. С 1918 года Вера Николаевна начала свою педагогическую деятельность на «Драматических курсах при Государственном академическом Малом театре» (позже училище, получившее имя М. С. Щепкина) и вела ее почти до последних лет жизни. Инициатива возрождения театральной школы после революции в большой мере исходила от Веры Николаевны. Она любила повторять: «Я как Антей, когда силы покидают меня, я смотрю на молодежь и снова обретаю силу». Пашенная-педагог подарила сцене несколько поколений талантливых учеников. Многие из них занимали и занимают ведущее положение в театрах Москвы и других городов России, удостоены почетных званий и наград: Констанция Роек, Виктор Борцов, Алексей Эйбоженко, Федор Чеханков...

Юрий Мефодьевич Соломин — народный артист СССР, художественный руководитель Малого театра, как и его учительница, рано начал преподавать. «Актер на сцене, — считает Соломин, — всегда должен находиться в состоянии атаки, отдавая всего себя целиком. Это утверждала Пашенная. Когда актер чем-то увлечен, одержим, только тогда он может увлечь и зрителя». Всю свою жизнь Пашенная будет предана Малому театру, но по воле судьбы ее личная и творческая жизнь пересечется с Художественным. После развода с Полонским она обвенчалась с Владимиром Федоровичем Грибуниным — артистом Художественного театра, одним из любимых актеров Немировича-Данченко и Станиславского. Для Пашенной после Ленского Грибунин стал своего рода наставником. Во многом благодаря его замечаниям и советам актриса приучилась постепенно вникать в сложный процесс духовной, психологической работы над образом. В первые годы после революции Пашенная работала очень много, со свойственными ей жаром и темпераментом. У Веры Николаевны врачи находили истощение нервной системы. И тут как подарок судьбы явилось приглашение Станиславского участвовать в заграничном турне по Европе и Америке с Художественным театром. В 1922 году Вера Николаевна берет годовой отпуск в Малом театре, а дочь Ирина — в Театральном училище.

Вместе со «стариками» МХАТа она играет в «Царе Федоре Иоанновиче» Ирину — в очередь с О. Л. Книппер-Чеховой, Ольгу в «Трех сестрах», Варю в «Вишневом саде» и Василису в «На дне». И, как думал Грибунин, в дальнейшем перейдет из Малого в Художественный театр. Школа Станиславского, бесспорно, дала актрисе многое. Науку Ленского дополнила наука Станиславского. Сама-то Пашенная понимала, что «слияния» с МХАТом не произошло ни художественно, ни человечески. Станиславский сделал Пашенной весьма лестное для нее и почетное предложение остаться в заграничной поездке на второй год, она, поблагодарив, отказалась и вернулась в Малый театр.

Важным творческим этапом для актрисы стала роль Любови Яровой в пьесе К. Тренева «Любовь Яровая». В легендарном спектакле 1926 года, поставленном режиссерами И.Платоном и Л. Прозоровским, были заняты лучшие актерские силы Малого театра: В. Пашенная — Любовь Яровая, В. Ольховский — Михаил Яровой, С. Кузнецов — Швандя, Е. Гоголева — Панова, П. Садовский — Кошкин, А. Сашин-Никольский — Пикалов... Вряд ли Пашенная в роли Яровой была по-настоящему проникнута идеей большевизма. Но, часто бывая в солдатских казармах и рабочих общежитиях, актриса «подсмотрела», увидела свою Яровую. Актрису интересовал нелегкий путь женщины, порывавшей с прошлым ради будущего. Конечно же, Пашенной хотелось играть современную роль, хотя в пьесе было немало композиционных несовершенств. Тренев, тогда еще начинающий драматург, не видел свое произведение «режиссерским глазом». Исполнители центральных ролей Пашенная, Ольховский, Кузнецов что-то исправляли в тексте, дописывали реплики, по сути став соавторами пьесы. Актриса создала образ глубоким, с богатым внутренним миром, сложными душевными коллизиями. Таким убедительным и ярким, что многие исполнительницы по всей стране эту роль играли «под Пашенную».

В 1933 году умирает Грибунин. Вера Николаевна пытается создать новую семью, ее мужем становится Виктор Родионович Ольховский. Но совместная жизнь супругов продлилась лишь год. В день смерти Ольховского Пашенная играла Любовь Яровую.

Созданные актрисой комические образы вызывали ту неповторимую смесь осуждения и подспудного восторга перед почти ошарашивающими, но внутренне оправданными красками. Такой предстала перед зрителями Маланья Пашенной в «Растеряевой улице» (по Глебу Успенскому). Автором инсценировки и постановщиком спектакля был Михаил Нароков. Ее Маланья, с лицом куклы-матрешки, сродни ярмарочному шаржу. Эдакая Венера Растеряевой улицы, будто сошедшая с полотен Рубенса или Кустодиева — пышнотелая, чудовищно неподвижная, чувственная. Актриса уловила этот ленивый ритм жизни с лузганием семечек (кстати, которых она терпеть не могла в доме, но для роли виртуозно выучилась щелкать), наглый хохот Маланьи, ее манеру с удовольствием смачно сплетничать.

Таких людей, как Пашенная, неофициально называли государственными артистами. Они приглашались в президиумы, представительствовали на собраниях трудящихся, писателей, ученых. Их подписи ставились под письмами во славу или, напротив, в порицание чего-то и кого-нибудь. Сегодня мы понимаем, что постигнуть эти судьбы, в данном случае судьбу Пашенной, по их публичным высказываниям и поступкам нельзя. Вера Николаевна являлась членом художественной коллегии театра и членом художественного совета. Горячо, почти с неистовой, гневной требовательностью, часто нелицеприятно выступала она на заседаниях. Натура властная, она высказывала свои суждения громко и открыто, никого не боясь. Могла себе позволить не угодничать, не предавать своего художественного вкуса, своего понимания мира. И была непредсказуема во всем: в поступках, в оценках. Удивляла, притягивала, органически совмещая в себе множество противоречий. Человек необычайной душевной доброты, она обладала колоссальным женским обаянием, не поддаться которому было невозможно.

Весь коллектив Малого театра тех лет (а это более 700 человек) она знала по именам и отчествам. И когда ее удивленно спрашивали: «Зачем Вам это?» — Пашенная отвечала: «Мне говорят: "Здравствуйте, Вера Николаевна!", а я что должна говорить? — "Здравствуй, душка"?»

«Железные» качества ее характера не мешали Пашенной на даче, когда начиналась гроза, вместе с любимым беспородным псом Мурзиком прятаться под кровать. И никакими силами ее оттуда невозможно было выманить, пока не смолкали последние раскаты грома. Окружающие смеялись, а она говорила: «Я боюсь, она меня убьет». Это не шутка, а быль. Боялся же руководитель Малого театра князь Сумбатов-Южин — мужчина весьма представительный — мышей! В годы войны, в эвакуации в Челябинске Пашенная выезжает с творческими программами на крупные заводы, в госпитали. Незабываемые впечатления от встреч с героями, наблюдения военном времени глубоко западали в душу, ложились в актерскую копилку. Пригодятся они и Пашенной в роли Талановой в спектакле «Нашествие» Л. Леонова, поставленном в военном 1943 году. Во время Великой Отечественной войны в семью Пашенной пришло горе. В первые же дни войны ее зять Сергей Николаевич Сверчков (актер и режиссер МХАТа) по мобилизации был призван в армию. Очень скоро вести с фронта от него перестали приходить. Пашенная в своей книге напишет о том, что зять погиб на фронте в 1941 году, Ирина Витольдовна в своих воспоминаниях — пропал без вести. На самом деле Сверчков попал в окружение, был взят в плен. Неизвестно, как он оказался в Русской освободительной армии (РОА), созданной генералом-лейтенантом А. А. Власовым. После войны Сверчкова разыскивала советская военная администрация Германии, требуя у американцев его выдачи. В Мюнхене в 53-м году он становится первым диктором радиостанции «Освобождение». Коллеги называли его «Наш ответ Левитану». Любимый зять очень «подпортил» анкету Вере Николаевне. К «проклятым вопросам» «о происхождении» и «есть ли родственники заграницей», прибавилась еще одна статья — «измена Родине».

Живым свидетельством необыкновенной актерской работы Пашенной остался кинофильм «Васса Железнова» (режиссер Л. Луков). И по сей день кто же из зрителей мгновенно рядом с ее именем не поставит имя Вассы Железновой? Хотя видевшие спектакль Малого театра считают, что фильм намного слабее и не следует по нему судить об игре Пашенной в этой роли. Но он запечатлел живую Пашенную! Роль Вассы Железновой в спектакле «Васса Железнова» (постановщики К. А. Зубов и Е. П. Велихов) без сомнения, одна из вершин в творческой биографии актрисы. Пашенная хотела быть в этой роли «человеческой женщиной», сыграть жизнь погубленную, похожую в чем-то на свою. Но режиссеры предлагали ей сыграть в первую очередь хозяйку-накопительницу, а уж потом «человеческую женщину». Создателям спектакля важнее было придать социально-политическую окраску образу. Ум и власть — две черты, которые выбрала актриса, создавая свою Вассу. Но Пашенная играла так, что заставляла думать и о трагедии этой женщины. О трагедии ума, направленного на иссушающую, меркантильную цель, и трагедии власти, в своем ослеплении ломающей жизнь дорогих для нее людей. Ее Васса была и хозяйкой, и пленницей владеющих ею страстей. Замечательно играла Пашенная последние минуты жизни Вассы. Падала она «мертвая», как валится срубленное под корень кряжистое и раскидистое дерево, которое еще за секунду перед тем было полно жизни.

С внутренним сопротивлением она приступает к работе над ролью Хозяйки Нискавуори в пьесе Х. Вуолийоки «Каменное гнездо» (режиссер В. И. Хохряков), боясь повторить в чем-то «родственную» ей Вассу Железнову. Но в этом удивительном, мягком и в то же самое время масштабном создании Пашенной, в печальном образе старой и одинокой женщины была такая человеческая красота, глубина, сила воли и мысли, что зрительный зал охватывало ощущение светлой радости от встречи с ней. Всем, кто знал Веру Николаевну в эти годы, невдомек было, что эта удивительная женщина — средоточие энергии, воли, оптимизма — уже нездорова. Врачи поставили Пашенной страшный диагноз, но она решительно отказывалась от операции. Столько еще нужно успеть сделать, а если болезнь опасна, тем более! Жить в пол накала Пашенная не умела. И когда врачи запрещали ей играть спектакль, она вопреки всему оставляла дома записку: «В моей смерти прошу никого не винить. Еду играть спектакль по своему желанию».

В преддверии 100-летия со дня первой постановки «Грозы» в Малом театре Пашенная как режиссер решает возродить пьесу, сняв с нее привычные театральные штампы. Сама же репетирует роль Кабанихи. На роль Катерины назначается Руфина Нифонтова, актриса, уже полюбившаяся Пашенной по спектаклю «Каменное гнездо». В молодости сама игравшая Катерину, Пашенная старается снять с образа малейшие намеки на декламационность, с какой часто произносились монологи героини. Пытается изменить традиционное представление о героях этой архаической пьесы. Но тех репетиций, которые состоялись, было явно недостаточно, чтобы спектакль прозвучал, в целом стал законченным произведением искусства. И — последняя роль Пашенной: Кабаниха в «Грозе»... Актриса не довела ее до совершенства, не успела. Но пересмотреть образ, с нять с него некий штамп, попыталась. Почему-то никто не помнит, что Кабаниху зовут Марфой Игнатьевной. А Пашенная играла обычную женщину Марфу Игнатьевну. И становилась ли она менее страшной оттого, что не «рычала», а каждодневно, целеустремленно заедала век своих близких, точила, «как ржа железо»?.. Каждому участнику спектакля Вера Николаевна приготовила подарок и записочку с поздравлениями к премьере...

28 октября 1962 года Веры Николаевны не стало. «Ступени творчества» назвала Пашенная свою последнюю книгу, считая, что жизнь — это ряд бесконечных ступеней вверх. Она смогла преодолеть их все, и с полным правом сказать:«Последние ступени своей жизни я не отдала равнодушному умиранию...» А на закате своих дней подвела итог: «... если бы у меня была не одна, а две, три, сотни жизней, — я все их отдала бы театру...»

Елена Микельсон, газета «Малый театр», №6-7 2017 год

15 мая исполняется 100 лет со дня рождения народного артиста России Бориса Федоровича Попова (15 мая 1921 – 30 декабря 2003).

Началась творческая биография будущего актера с роли солдата, которую Попов сыграл совсем не на сцене или на съёмочной площадке. Борис Федорович прошел через Великую Отечественную войну с оружием в руках и внес свой вклад в Победу, награжден медалями «За боевые заслуги» и «За отвагу»: был и артиллеристом, и музыкантом, и санитаром. Участвовал во многих сражениях в составе боевых частей прославленного 1-го гвардейского механизированного корпуса. Воевал в Крыму, на Таманском полуострове, освобождал Кавказ и Прибалтику, закончил войну в Кенигсберге. Затем служил в армейском ансамбле. В 1946 году он поступил в Театральное училища имени М.С. Щепкина, в класс К.А. Зубова. После его окончания в 1950 года Попов принят в труппу Малого театра. Более двадцати лет актер выступал на прославленной сцене. Надолго запомнились зрителям тех лет созданные им острохарактерные образы Шпекина и Земляники в «Ревизоре» Н. Гоголя, Загорецкого в «Горе от ума» А. Грибоедова, Петра во «Власти тьмы» Л.Толстого, Боркина в «Иванове» А. Чехова и многие другие. С увлечением пел и легко с азартом танцевал его Черный портной – обаятельный «ведущий» в спектакле «Умные вещи» С. Маршака. Роль требовала от артиста полной свободы, находчивости, стремительных реакций и огромного обаяния. В 1968 году Борис Попов на подмостках родного театра в качестве режиссера осуществил постановку водевиля Леонида Ленча «Ты – это я!», возродив традиции этого веселого жанра на сцене Дома Щепкина.

[GALLERY:577]

Борис Федорович хорошо известен и как чтец, много и плодотворно работавший на эстраде. С одинаковым успехом актер выступал и с чтением басен и с исполнением таких произведений, как "История одного города" М. Салтыкова-Щедрина или "Похождения бравого солдата Швейка" Я. Гашека, рассказов Шукшина и стихов Маяковского. Заслужил успех у зрителей и его музыкально-литературный спектакль «Драматические новеллы Н.А. Некрасова», в котором он одновременно выступил как автор композиции, режиссер и исполнитель. Репертуар Бориса Попова на эстраде обширен — двести сорок произведений, укладывающихся в пятнадцать сольных программ.

Сцена и эстрада - это профессия Попова. Кроме всего жизнь удивительного человека Бориса Попова была наполнена разнообразными творческими увлечениями. В годы, когда страна поднимала целину, Попов стал «постпредом» Малого театра в Целинном крае. Девять лет подряд выезжал он с концертными бригадами в самые глухие уголки. Сколько доводилось видеть людей, характеров, событий! Впечатления накапливались, искали выход. Влюбленный в литературу Борис Федорович и сам стал писателем. Его литературный дебют состоялся в «Литературной России», где были опубликованы рассказы Попова, навеянные его фронтовыми воспоминаниями. В шестидесятых годах вышла первая книга – повесть «Кикимора», затем сборник рассказов – «Чистая перемена», а впоследствии – романы о театре «Подмостки», «Без четвертой стены», «Один на один со зрителем» и др.

Мастерить лесные поделки - стало еще одним увлечением Попова. С помощью ножниц и клея он стремился пластически выразить живую поэзию природы: из шишек, сучков, лесной коры возникали изящные образы – то зверька, то танцующей балерины, то любимого автором знаменитого виолончелиста. «Для меня это не просто увлечение, - говорил он, - а своеобразная творческая лаборатория. Глазами актера я стараюсь в нагромождении сучков и корней увидеть какой-нибудь интересный образ, неожиданный характер".

Выправке Бориса Федоровича завидовали молодые – несгибаемый («моржевал», занимался зимним плаванием), он прошел войну, сохранив в себе боль утрат и радость Победы, и остался жизнелюбом, наделенным острым чувством юмора и иронии, человеком до конца преданным театру, знавшим его магическую силу воздействия на сердца людей. Такие мастера не забываются, они навечно остаются в нашей памяти.

Елена Микельсон, старший научный сотрудник Музейно-информационного центра Малого театра

Она любит Россию, русский народ и трепетно относится к своей профессии. И как никто понимает неразрывность артиста с Родиной – и в общей боли, и в радости. Её дом – Малый театр, здесь Клавдия Блохина творит уже более шестидесяти лет. И сумела доказать, что состояться, стать личностью и добиться успеха можно, опираясь только на собственные силы. За долгие годы служения в театре Клавдия Ефимовна создала целую галерею образов, разных, непохожих друг на друга.
Не обошёл актрису и кинематограф. «Секрет красоты», «Анюта», «Сверстницы», «Первая любовь», «Разведчица Татьяна Бауэр»… До сих пор пользуется зрительской любовью фильм режиссёра Иосифа Хейфица «Дорогой мой человек». Эпизод с участием Алексея Баталова, Леонида Быкова и Клавдии Блохиной стал одним из самых запоминающихся. Современный кинематограф может похвастаться шикарной операторской работой, фантастическими спецэффектами, необычными задумками и колоссальной зрелищностью. А вот душой – всё реже и реже. И любим мы, вслед за Клавдией Ефимовной, советское кино за картины, проникающие в самое сердце.

21 декабря 2019 года Клавдия Ефимовна отметила юбилей. Это ещё не причина подводить итоги, но повод вспомнить пройденный путь актрисы, что мы и попытаемся сделать.

[GALLERY:539]

…И всё же, с чего начиналась её судьба?
Москва сразу признала Клавдию Блохину, чьё имя заблистало после знаменитой премьеры «Власти тьмы» Л.Толстого. Исполнение роли крестьянской девочки Анютки подняло молодую актрису на верхнюю ступень театральной лестницы, поставив её работу рядом с выдающимся созданием Игоря Ильинского, игравшего Акима.

К ней удивительно применимо понятие «народная», и не по званию, хотя звание заслуженной артистки России Клавдия Блохина имеет по праву. Это тот случай, когда слово впитало в себя суть таланта художника, уводя его корни в народные глубины, которые исстари повелось искать в русской деревне. Её детство, родичи – оттуда. Она там своя. Клавдия родилась в деревне Григорьево Смоленской области. Воспитывала её бабушка. Родители умерли рано, ещё до войны, и не остались в памяти девочки. Она смогла преодолеть и выстоять в трудных испытаниях, выпавших ей на долю, что во многом определило духовную, нравственную и вместе с тем профессиональную суть этой женщины. А воспоминания уходят в раннее детство – без чего, может быть, не состоялась бы Клавдия Блохина такой, какой мы её знаем, – в сельское детство военных лет. Девочке исполнилось семь, когда началась война. Может быть, тогда, ещё неосознанно, в самое Клавино существо вошло пронзительное чувство Родины и народа, частицей которого она себя ощутила. У войны нет возраста. Война не выбирает.

До сих пор у неё перед глазами стоит картина, как по деревне идут фашистские каратели, как сгоняют соседей в сараи, как доносятся женский и детский плач, выстрелы. Смоленск и Смоленская область оккупирована немцами. В лесах действуют партизанские отряды. Каратели нагрянули после боя – проверить, нет ли в деревне партизан. Кому-то из взрослых удалось скрыться в лесу. Немцы обыскали каждый дом, никого не нашли, но операцию решили довести до конца. Местные жители успели всех детей спрятать в одной избе, повесив табличку «тиф». Надпись подействовала, не подожгли.

В годы войны даже в деревнях ходили по дворам, чтобы найти сирот. Клава тогда жила у тётки, имевшей своих двух маленьких детей, она – ещё один лишний рот, лишняя забота. Девочке предложили поехать в детский дом, Клавдия согласилась. Она была эвакуирована в Пензенскую область. Как правило, в детских домах жилось нелегко, но Клаве повезло. Несмотря на тяжёлое время, особой заботой руководителей приюта являлось художественное воспитание и развитие детей. Занимались пением, танцами, был и драматический кружок. Руководили всем этим настоящие профессионалы, люди образованные, интеллигентные. Что ж, спасибо педагогам, которые в те военные годы учили детей не только читать и писать, но и чувствовать прекрасное! Клавдия была непременной участницей всех концертов художественной самодеятельности. Блохина сумела с детства должным образом закалить свой характер. Неслучайно в спектакле, поставленном на сцене детского дома, она играла роль Зои Космодемьянской.

Природные способности девочки могли бы так и не раскрыться. Но рядом оказались люди, которые разглядели в ней искру таланта, помогли в трудный момент не потерять веру в себя. Один из учителей отвез её в Москву – «пробоваться на артистку». Начали со Школы-студии МХАТ. Блохину не приняли из-за природного изъяна – Клава мило картавила. Девушка не сдалась и отправилась в Училище имени Б.Щукина. Экзамены принимала замечательная актриса Вахтанговского театра Елена Понсова. Она всегда играла людей весёлых, озорных, чудаковатых, знавших цену бытия. Такой же была и в жизни. Прослушав Клавдию, Елена Дмитриевна спросила: «Душа моя, как ты с таким языком играть будешь? Старух – в 17 лет?» Клава пообещала работать над дикцией.

Ещё на вступительных экзаменах она должна была выдержать соревнование с девушками с внешностью на амплуа героинь, на которых всегда существует негласный спрос. Хрупкая, небольшого роста, со звонким голосом Клава Блохина имела меньше шансов попасть в число счастливиц. Для этого она должна была доказать наличие гораздо большей дозы таланта, чем это требуется на первых порах от кандидаток в героини. Наверное, Понсова почувствовала в ней одарённость.
Блохину приняли на курс талантливых актёров и педагогов Л.М.Шихматова и В.К.Львовой – учеников самого Евгения Вахтангова.
Ещё студенткой её пригласили в Вахтанговский театр. Она даже начала репетировать в спектакле «Так вот она, любовь» с удивительными партнёрами Юрием Яковлевым и Анатолием Кацынским. Но не случилось…

В дипломном спектакле Блохина играла, если можно так сказать, коронную роль травести в театре для взрослых – Машеньку в одноимённой пьесе А.Афиногенова, с её тёплым сердцем, пробудившим от чёрствости и одиночества своего дедушку – профессора Окаёмова. О Клавдии заговорили как о необычайно тонкой, искренней актрисе. Замечательный режиссёр Б.И.Равенских, увидев Блохину в «Машеньке», пригласил её в 1955 году в Малый театр на роль Анютки в свой спектакль «Власть тьмы» Л.Толстого.

Молодая актриса ещё долго будет создавать образы, похожие на Машеньку: нежность и деликатность сочетались в них с отвращением ко всяческой фальши и лжи, с мужественностью и решительностью в отстаивании правды. И зачастую существовать в одном амплуа – травести, играя детей или немного угловатых, прелестных девушек-подростков: Лиду в «Крыльях» А.Корнейчука, Сашеньку в «Селе Степанчикове и его обитателях» по Ф.М.Достоевскому, Лизу в «Неравном бое» В.Розова…
Пройдут годы, Клавдия Блохина будет выступать в ролях комедийных и лирических. Сыграет грибоедовскую Лизу в «Горе от ума», Олю Василькову в «Светит, да не греет» А.Н.Островского и Н.Я.Соловьёва, Эмилию Седли в «Ярмарке тщеславия» У.Теккерея… Но всё это время в её репертуаре будет сохраняться горячо любимая роль Анютки.

Во «Власти тьмы» Блохина играла вместе с Дорониным, Жаровым, Шатровой, Ильинским – и не затерялась в блестящем ансамбле исполнителей. Артисты этого спектакля, привыкшие чтить давние неписаные традиции Малого театра, оценили, и пусть не сразу, но пошли на пересмотр старых представлений и приняли всё, что придумал новый для них режиссёр Равенских.

Появление на сцене Анютки Блохиной было рождением нового яркого актёрского дарования. Её героиня, словно солнечный лучик, озаряла стены крестьянской избы. В ночном разговоре Анютки и Митрича – Михаила Жарова молодая исполнительница оказалась не только достойным партнёром мастера, но и проявила себя замечательной драматической актрисой, оставляя незабываемое впечатление. На её глазах взрослые совершают чудовищные вещи – убивают только что родившегося младенца. Сколько отчаяния звучало в голосе Анютки, когда где-то в подполье делалось злое дело!.. В мире лжи, насилия и несправедливости Блохина с тонким драматизмом раскрывала терзания детской души. Своим подлинным, правдивым существованием в образе Блохина помогала персонажам Ильинского и Жарова донести идею спектакля. За мрачными событиями пьесы Толстого вставали иные духовные горизонты – не «власть тьмы», а «власть света». И только одному этому образу русской крестьянской девочки можно было бы посвятить отдельную статью.

Судьба Клавдии Ефимовны столь тесно переплелась с театром, что и мужа она встретила здесь. С уникальным актёром Борисом Фёдоровичем Горбатовым они прожили долгие годы, вместе играли во многих постановках. Во «Власти тьмы» роль Петра в исполнении Горбатова считалась одной из лучших работ спектакля. Созданный актёром образ перешагивал за рамки бытовой семейной драмы, – как и она, замечательная Анютка-Блохина, трогающая душу своим недетским предчувствием ужаса и красоты бытия, открывающегося перед ней.

Горбатов – тогда актёр театра Сатиры – был приглашён в Малый в 1949 году на роль Иосифа Сталина в спектакле «Незабываемый 1919-й» Вс.Вишневского. В дальнейшем Борис Фёдорович считался одним из лучших исполнителей роли Сталина. Через год он перейдёт в Малый театр, где прослужит до конца жизни. Здесь артист сыграет свои самые яркие роли: Кондратенко в «Порт-Артуре» А.Степанова и И.Попова, Львова в чеховском «Иванове», Фёдора в «Свадьбе Кречинского» А.В.Сухово-Кобылина, полковника Кутова в «Любови Яровой» К.Тренёва, Степана Головлёва в «Господах Головлёвых» М.Е.Салтыкова-Щедрина и др.
Триумфальным было возвращение Горбатова к роли Сталина в фильме «Блокада», который снимался четыре года (с 1973 по 1977-й).

Творческое сотрудничество двух актёров продолжалось и на концертной эстраде. Горбатов славился своими чтецкими программами. Вспоминается поэтический вечер, посвящённый 150-летию со дня рождения Н.А.Некрасова. Литературная программа «Русские женщины», в которой Горбатов и Блохина читали стихи и поэмы, вобрала в себя также материалы, связанные с восстанием декабристов. Трубецкая и Волконская… Резкая, порывистая Трубецкая и очень юная, хрупкая Волконская. Бережно, с огромным состраданием относилась актриса к этим женщинам – разным по характеру, но прекрасным по поступкам.

А была ещё и Лиза в «Горе от ума» А.С.Грибоедова. Выбор актрисы на эту роль, наверное, не случаен. Режиссёр спектакля – тоже вахтанговец – Евгений Симонов.
Добродушно-кокетливая Лиза – Блохина гораздо ближе к фамусовскому миру, чем обычно играли этого персонажа. В ней не оставалось ничего от дворовой девушки. Героиня Блохиной казалась чем-то средним между подругой Софьи и её служанкой. Именно шустрая московская горничная, знающая, что если и не минует барская любовь, то уж, во всяком случае, барского гнева она сумеет избежать. Не в пример многочисленным предшественницам в Лизе Блохиной при всей её живости было что-то равнодушно-холодное ко всему и всем, в том числе и к Чацкому. Даже несмотря на трогательный текст, который ей дал Грибоедов.

Великое счастье встретить режиссёра, с которым можешь решать любые творческие проблемы и задачи, расти в профессии, познавать мир театра. Клавдия Ефимовна работала с Равенских, Бабочкиным… Уже удача. Борис Андреевич умел идеально распределять роли между артистами, которых он постоянно занимал в своих спектаклях. Возникала целая система «воспитания актёра Горьким». Один и тот же артист проходил у Бабочкина в разных спектаклях через полярно противоположные роли или, наоборот, учился создавать различные вариации одного и того же типа. Прежде всего, это относилось к таким мастерам как Юрий Каюров, Руфина Нифонтова, Ольга Хорькова, Людмила Щербинина, Сергей Маркушев, Валерий Бабятинский, Клавдия Блохина.

В 1972 году в постановке Б.Бабочкина Малый театр показал, вероятно, самую сложную для понимания пьесу Горького – «Фальшивую монету», – в которой реальность тесно переплелась с фантастикой и символикой. Главная загадка драмы в завораживающей силе денег – этих золотых кружочков, которые переходят, перекатываются от персонажа к персонажу, овладевая их душами.

Хочется сказать о богатстве режиссёрской выдумки Бабочкина, сумевшего превратить малюсенькую роль Дуни (К.Блохина), картавящей из жеманства, в своеобразный музыкальный лейтмотив спектакля. Актриса виртуозно играла эксцентрическую фигуру с крашеными локонами, персонажа трагикомического балагана. Истошным голосом пела Дуня мещанский романс «Маруся отравилась». Романс звучал дважды, в середине и в финале спектакля. Бабочкин смело и вполне оправданно внёс его в постановку, с беспощадностью обнажая лживость мещанской морали, прикрывавшейся красивыми словами и иллюзиями.
«Фальшивая монета» шла в филиале Малого театра примерно раз в месяц. Бабочкин приходил на каждый спектакль и реагировал на происходящее так живо и непосредственно, будто видел впервые. И так же играли все без исключения его актёры.

Роль няньки в «Недоросле» Д.Фонвизина (режиссёр В.Иванов) Блохина исполняет уже 30 лет – своеобразный сценический рекорд. Её Еремеевна вызывает жалость и живое сочувствие. Поднявшая своего выкормыша на ноги, она вместо благодарности получает только оскорбления да колотушки. Актриса сумела глубоко и достоверно показать простого человека, над которым властвуют Простаковы и Скотинины.

Успех спектакля «Господа Головлёвы» по М.Е.Салтыкову-Щедрину (режиссёр Е.Весник) заключался в том, что многочисленные персонажи романа обрели каждый своё индивидуальное лицо: Порфирий Головлёв в гениальном исполнении Виталия Доронина, а затем замечательного актёра Владимира Кенигсона, маменька – Елена Гоголева, Степан Головлёв – Борис Горбатов, Володя – Владимир Дубровский и другие.

Одна из значительных удач в добротно сделанной Евгением Весником инсценировке, а затем и спектакле – образ Евпраксеюшки, экономки и сожительницы Иудушки. Актриса приглушила те краски характера своей героини, которые в романе подтверждают слова Иудушки «распутная девка». На первый план выдвигалась тема горестной судьбы простой женщины, избранной барином для «недозволенных семейных радостей» (так называется одна из глав романа). Актриса с большой психологической достоверностью показывала, как сквозь безразличие и довольство положением экономки и барской любовницы прорываются гнев и горе матери, насильственно разлучённой с ребёнком. Своеобразный бунт достигает апогея в смело решённой режиссёром картине драматического танцевального прохода Евпраксеюшки под разудалые звуки плясовой. Словно повинуясь призывно-мажорным звукам балалайки, доносящимся из людской, неузнаваемо преображается ещё недавно забитая, тупая Евпраксеюшка, наконец-то смело и бурно восстающая против своего угнетателя Иудушки.

Актриса озорно, с юмором сыграла Домну Евстигневну в спектакле «Не было ни гроша, да вдруг алтын» А.Н.Островского (режиссёр Э.Марцевич) – нелепо-смешную, наивно-хитрющую маменьку недалёкого умом Елеси, неожиданно запевающую тоненьким хмельным голосочком романс: «Шумел камыш, деревья гнулись…» И тут же начинала вторить ей замечательная актриса Ольга Чуваева в роли лавочницы Фетиньи Мироновны Епишкиной. И вели их героини между собой разговоры, подобно великим «старухам» Малого, радуя зрителей каждым сочным, ёмким словом Островского. Блохина и Чуваева создавали на сцене мастерский комический дуэт, вызывая смех в зрительном зале.

Таланту Блохиной присущ мягкий лиризм и острая, порой доходящая до гротеска, характерность. Умение сочетать в роли эти качества – знак мастерства. С молодыми лирическими героинями актриса простилась в силу возраста, пришло время характерных ролей, таких как Фоминишна («Свои люди – сочтёмся!» А.Н.Островского), Бабариха («Сказка о царе Салтане» А.С.Пушкина), жена Хлопова («Ревизор» Н.В.Гоголя)…
Каждый свою осень жизни встречает по-разному. Творческая судьба великодушна к Клавдии Ефимовне. Блохина по-прежнему на родной сцене, продолжает работать, готова отстаивать свою позицию, потерять многое, но не главное — свой взгляд на жизнь и искусство. Ведь она – Актриса.

Елена Микельсон

Недаром наш театр называют Домом Островского — произведения драматурга всегда составляли основу его репертуара. В «пьесах жизни» играли несколько поколений актёров Малого. Никогда на сцене прославленного театра не был принят грубый шарж и одномерность образов, тем более персонажи не определялись раз и навсегда в «самодуры» или «циники». Актёры создавали живой образ человека, и в «самодуре» или безнадёжно «пропащем» порой звучала щемящая нотка тоски. О ком-то из тех великих помнят, а кто-то с неизбежностью предан забвению.

Незаслуженно забыт и уникальный актёр Александр Иванович Сашин-Никольский (1894— 1967). Он пришёл в Малый театр в 1919 году, когда в труппе уже служил его однофамилец Борис Иванович Никольский. Во избежание путаницы Александр Иванович взял псевдоним Сашин-Никольский, прибавив к своей настоящей фамилии фамилию актёра Малого театра Владимира Александровича Сашина, превосходного исполнителя ролей Островского. Вскоре молодой артист становится достойным его преемником. В Александре Ивановиче бурлила неуёмная фантазия, не допускавшая ни в чём дилетантства, одинаково мощная во всех жанрах: комедии, драме, трагедии, концертных номерах, пародийных сценках, в жанровых зарисовках, игре на гитаре, исполнении романсов.

Визитной карточкой Сашина-Никольского называли роль учителя чистописания Петра Леонтьевича, которую Александр Иванович сыграл в кинофильме «Анна на шее» режиссёра И.Анненского. Он был поистине чеховским актёром в этой картине— не только удивительная мягкость, душевная тонкость, но и особое сочетание комедийного и трагического — те качества, которые мы связываем с особенностями чеховского искусства. Таким же близким и любимым автором Сашина-Никольского можно назвать и Островского, с героями которого он не раз встречался уже на подмостках Малого. Актёр уникальных творческих возможностей, Сашин-Никольский раскрывал типические черты русского национального характера с его широтой, лиризмом, сердечной добротой, подкупающей чистотой и обезоруживающим прямодушием. В его лице Малый обрёл великолепного исполнителя ролей из репертуара Островского.

Сашин-Никольский вошёл в историю театра как мастер характерных ролей второго плана, подчас эпизода, что само по себе предполагает острое чувство детали, штриха, жеста и мимики. Актёры, приходящие ему на смену— как бы талантливы и своеобразны они ни были,— не могли стереть в памяти исполнение Сашина-Никольского: непосредственность и солнечность его Елеси в «Не было ни гроша, да вдруг алтын», простоту и поэтичность Яши Гуслина в спектакле «Бедность не порок», лирический разлив русской души его Кудряша в «Грозе», сказочность Бобыля в «Снегурочке», мятущееся одиночество его Шмаги в «Без вины виноватых», детскую ясность садовника Меркулыча в «Правде хорошо, а счастье лучше»… Особое свойство таланта Сашина-Никольского заключалось в том, что созданные им герои обладали удивительной узнаваемостью. От своего кумира, Ольги Осиповны Садовской, актёр перенял трепетное отношение к звучащему со сцены слову. Именно так лучшие мастера Малого театра передавали сущность изображаемого персонажа.

В дни своей юности Сашин-Никольский, поражённый игрой О.О.Садовской в спектакле «Без вины виноватые», задал вопрос одному из маститых партнёров: «Почему её Галчиха меня так потрясает?!» Последовал ответ: «Да потому, дружочек, что это гениально». Он помнил, как большие актёры исполняли знаменитые роли, и мог продемонстрировать это в деталях. Наблюдая игру великих, Сашин-Никольский жадно впитывал традиции Дома Островского, беспрерывно работал над углублением воплощаемых образов. Александр Иванович застал на сцене Малого театра М.Н.Ермолову, Е.К.Лешковскую, О.О.Садовскую, П.М.Садовского, В.Н.Давыдова, Н.К.Яковлева… Николай Капитонович Яковлев в молодости играл Разлюляева в спектакле «Бедность не порок». Сашин-Никольский так вспоминал своего педагога по Филармоническому училищу в этой роли: «Когда появлялся Николай Капитонович с гармошкой в руках, в расстёгнутой шубе, в шапке «набекрень», с лихой песней, широко улыбаясь и сияя синими глазами,— казалось, стены раздвигались… становилось так весело и тепло, что хотелось вместе с ним петь и плясать… Я из-за него на сцену пошёл! В драму! В Филармонии меня на вокальный переманивали…»

В спектакле 1946 года режиссёра Б.Никольского Яковлев играл Любима Торцова. В знаменитых словах «Шире дорогу— Любим Торцов идёт!» в яковлевской патетике присутствовала высокая, недосягаемая для многих театральность. В первых картинах, приняв во внимание, что его герой когдато увлекался сценическим искусством, Яковлев пародировал пафосные интонации, свойственные трагикам его времени, до поры до времени пряча истинные чувства Любима. А когда наступала драматическая кульминация роли, становился человечным и простым, вызывая слёзы в зрительном зале. Режиссёр предлагал и Сашину-Никольскому сыграть Любима Торцова. Александр Иванович отказался. Не мелкое тщеславие— быть хуже или лучше Яковлева,— «покушение» на создание учителя было для него невозможным. В «Бедности не порок» Сашин-Никольский долгие годы играл роль, будто для него написанную драматургом— Яшу Гуслина. В своих пьесах Островский часто использовал романсы для раскрытия душевного состояния героев, их переживаний, чувств, мыслей. Сашин-Никольский— человек большой музыкальной одарённости, обладавший абсолютным слухом и превосходным голосом, в молодости был солистом Государственного хора цыганской песни и романса под руководством Н.Кручинина (Хлебникова). Многие персонажи Сашина-Никольского пели на сцене. В спектакле «Бедность не порок» актёр сполна оправдывал говорящую «музыкальную» фамилию своего героя. Яша Гуслин— племянник богатого купца Гордея Карпыча Торцова— пел и играл на гитаре. И хотя в своих лирических, драматических ролях Сашин-Никольский никогда не впадал в сантимент, сохраняя строгость и сдержанность, пение актёра никого не оставляло равнодушным. Островский говорил, что задача искусства— «проникать в тайники души». В исполнении Александра Ивановича сама душа исповедовалась в грустной мелодии его песен.

В спектакле «Правда— хорошо, а счастье лучше» герой Сашина-Никольского с глубокой верой в свою правоту таскал мешки ворованных яблок и с искренним удивлением осматривал им же опустошённый сад.

Роль садовника Глеба Меркулыча при постановке на сцене, как правило, чисто служебная. Но благодаря мастерству актёра она стала одним из самых запоминающихся образов спектакля. С предельной убедительностью и тончайшим юмором показал Сашин-Никольский нерадивого плута, заботящегося только об одном— украсть побольше яблок и самому остаться вне подозрений. На репетициях Александр Иванович искал наиболее удачные решения образа. И неизменно возникали всё новые и новые варианты, не похожие на прежние. Каждый раз они были интересными, казалось бы, законченными, но актёр не останавливался, аргументируя так: «Я ищу не плута, которого можно и нужно согнать со двора, а плута, которого любят и держат в доме, зная о его плутовстве, даже втайне как бы «симпатизируя» ему, а журят и грозят больше для вида, для порядка». Зритель с интересом следил за тем, как мается «бедный Меркулыч» с двумя приготовленными мешками яблок. Домочадцы мешают ему вынести ношу со двора— постоянно «путаются» и «толкутся» в саду, да ещё спрашивают при этом, куда исчезают яблоки.

Артист уловил комедийность своего персонажа— его Меркулыч совершенно серьёзно делал вещи, нелепость и смехотворность которых для всех очевидна. И с какой необыкновенной радостью кидался он на своего спасителя Платошу, неожиданно свалившегося ему на голову, как манна небесная! На каждом спектакле зал рукоплескал заключительной реплике его Меркулыча: «А вора я вам предоставлю… что я виноват, уж это нет». Затем Меркулыч поворачивался, чтобы уйти со сцены, но на мгновение, заколебавшись, возвращался и с искренним сожалением заканчивал свою мысль: «… едва ли…» Сашин-Никольский обладал редкостным умением чувствовать язык Островского, владеть речью своего персонажа. Его садовник любит выпить и поговорить, причём запас слов у него невелик. Актёр мастерски обыгрывал авторские многоточия— паузы между словами, которыми Островский передавал заторможенность речи героя, и его манеру говорить запинаясь: то жестом руки, то глубоким вздохом, нотами притворного переживания. Наблюдать за дуэтом Сашина-Никольского— Меркулыча и Варвары Рыжовой— Филицаты— неунывающей, жизнерадостной, деятельной, было необыкновенным наслаждением.

В день своего 65-летия Александр Иванович получил письмо от Варвары Николаевны: Москва, 12 сентября 1959 г. «Дорогой мой Глеб Меркулыч! Старая нянька Филицата, хоть и ссорилась с тобой из-за мешков с яблоками, а любит тебя и ценит, талантливого своего товарища по сцене нашего любимого Малого театра. От души поздравляю Вас, мой дорогой Сашенька, с днём рождения, желаю здоровья, сил и радостей. Крепко обнимаю Вас и целую! Ваша старая нянька В.Рыжова. Продиктовано и подписано со слов мамы. Николай Рыжов». К тому времени Варвара Николаевна совершенно ослепла. И Рыжова, и Турчанинова очень любили играть с Сашиным-Никольским. С семьёй Рыжовых у Александра Ивановича были давние близкие отношения, ещё со студенческих лет. Супруг Варвары Николаевны— Иван Андреевич Рыжов (тоже актёр Малого театра)— его педагог по Московскому Филармоническому училищу. Сашин-Никольский работал с таким азартом, что неизменно увлекал своими поисками партнёров по спектаклю. Подобными поворотами (он называл это «гимнастикой») в роли и интонациями актёр как бы управлял и их нюансами. Е.Д.Турчанинова, по рассказам Александра Ивановича, была далека от примитивного решения образа— изображать Барабошеву эдакой «бойбабой», с зычным голосом и комедийным «представлением» при появлении Грознова. Барабошева— Турчанинова ни на кого не рычала и не кричала: она привыкла, чтобы её слушались с полуслова. Представала перед зрителями умной, строгой, самоуверенной и словно застывшей в своей холодной властности. Репетиции Сашина-Никольского и Турчаниновой никогда не были длинными, с обязательным проговором всего текста, а какими-то «стенографическими». Артисты тут же переходили к другому куску, не доканчивая предыдущего, если понимали, чего хотят друг от друга. Даже неповторимая и ярчайшая Рыжова всё-таки нет-нет, да и подвергалась творческим «провокациям» Сашина-Никольского, гибкость которого незаметно принуждала её к отходу от канонической незыблемой формы. После сцен с Меркулычем, уже за кулисами, Рыжова безудержно смеялась: «Невозможно, невозможно с ним играть… Смешон до ужасти! Не качается, а пьян! Совсем пьян… глаза набухшие… еле узнаёт… и хорохорится…»

Очень тёплые, дружеские отношения связывали Сашина-Никольского с великой Пашенной. В 1940 году Вера Николаевна совместно с режиссёром С.П.Алексеевым ставит пьесу Островского «Без вины виноватые». Сашину-Никольскому в очередь с И.В.Ильинским поручена роль Шмаги, Пашенная играла Кручинину. Спектакль подвергся критике, не был принят труппой и не имел успеха. Возникло много замечаний и к режиссёрам, и к актёрам. И, тем не менее, роль Шмаги в творческой жизни Сашина-Никольского занимала особое место. Этот образ стал одним из интереснейших созданий актёра. Развязность, попрошайничество, пьянство героя отходили у него на задний план. Было видно, что за острословием, грубостью, цинизмом Шмаги скрывается горькая судьба неудачника. Сашин-Никольский играл человека, безусловно одарённого. А его поведение— щит от людского равнодушия, от жестокости несовершенного мира. В те годы и о самом Сашине-Никольском говорили как о погибшем таланте… В Малый театр приходило много новых разнообразных актёров. Некоторые из них, несмотря на разницу школ, ассимилировались с основным составом. Но были среди них и люди творчески далёкие от Малого, становившиеся балластом. Всё это происходило на глазах у Александра Ивановича и имело невольное значение для его судьбы. Очень часто вновь приходившие режиссёры просто не знали Сашина-Никольского. Они считали за благо занимать новых актёров, а не использовать мастеров стиля старого Малого театра. Художнику всегда нужна практика, тренировка, но тренировки становилось всё меньше. При скромности Александра Ивановича росло неверие в себя. Личная судьба Сашина-Никольского, творческая обойдённость, неустроенность удивительно роднили его с образом Шмаги. Островский тонко и глубоко чувствовал особенности этой профессии. Настоящий актёр действительно погружается в драматические или даже трагические обстоятельства своего героя так глубоко, что они становятся частью его жизни. Сплелись житейские коллизии актёра и роли. В образе Шмаги, наряду с драматизмом, присутствовал и юмор. Его Шмага— средоточие смеха и слёз, мелких закулисных интриг и благородных движений души. Примечателен и сам облик актёра в роли Шмаги. Слегка вздёрнутый нос (роль-то всё-таки комедийная), светлый парик с проседью «а-ля благородный отец», небольшой хохолок закручивался надо лбом. Сильно поношенный лапсердак, рваные башмаки— внешний вид опустившегося человека. Он был старше своего собрата по искусству и тянулся к молодому талантливому артисту Незнамову— М.Царёву. Истинное, человеческое существо Шмаги раскрывалось в финале спектакля— потрясённый сценой узнавания матери и сына, он сопереживал Кручининой и Незнамову.

В театре Островского сквозь сценический усадебный мир легко узнаётся Щелыково. Художнику необходима натура, с неё он начинает. От жизни барских усадеб, сёл, уездных и губернских городов, от постоялых дворов, трактиров и волжских пристаней Островский смог взять столько, что создал целый русский мир, уместил его в своих пьесах и представил на обозрение пёструю толпу героев, поселив многих из них в местах, которые знал и любил. Здесь на Галичском тракте (если ехать из Кинешмы) могли встретиться герои комедии «Лес» Счастливцев и Несчастливцев. С щелыковскими наблюдениями драматурга связано и название усадьбы Гурмыжской «Пеньки». Здешняя природа вдохновила на создание весенней сказки «Снегурочка». Поблизости на тракте мог находиться постоялый двор Бессудного из пьесы «На бойком месте»… Именно здесь драматург создал значительную часть своих образов. Потому к Островскому— значит, в Щелыково. После смерти Александра Николаевича его усадьба стала местом своеобразного паломничества людей искусства, прежде всего – из Малого театра. С 1928 года Щелыково официально становится Домом отдыха Малого. Его подсобное хозяйство даже в самое тяжёлое военное время снабжало театр продуктами питания. В 1970-х годах в Щелыкове построили Дом творчества ВТО (Всероссийского театрального общества, ныне — СТД). Каждый год Александра Ивановича и его жену, актрису Малого театра Валентину Васильевну Тёмкину, ожидала маленькая комната в бревенчатом двухэтажном Гостевом доме, впоследствии получившем название «Голубой дом» (построен по проекту старшей дочери Островского Марии Александровны Шателен). Вера Николаевна Пашенная располагалась в комнате с террасой. Там-то отдыхающие и собирались послушать импровизированные концерты Сашина-Никольского. Щелыково он считал лучшим местом на Земле: Ярилина долина со своим таинственным лесом, говорливым Голубым ключиком, где по преданию растаяла Снегурочка, каждый изгиб речки Куекши, тихие Николо-Бережки (там находится могила Островского)… Щелыково питало творчество актёра, здесь зарождались герои Островского, с таким проникновением сыгранные им на сцене. Человек неиссякаемого юмора и острой наблюдательности, Александр Иванович схватывал характерные чёрточки отдыхающих. Эти перевоплощения были так талантливы, что восхищённые зрители просили его ещё и ещё продолжать свои зарисовки. Сколько же эскизов будущих ролей припасал к началу сезона этот неугомонный человек! В другой раз всех собирала гитара. Александр Иванович пел и аккомпанировал себе вдохновенно, его голос западал в душу. И что самое поразительное— пение Сашина удивительно сочеталось с окружающей природой, так оно было естественно.

Есть в Щелыкове на редкость поэтическое место, рядом со «Старым домом», стоящим на краю глубокого живописного оврага— небольшая площадка с крутым спуском к реке Куекше. С высокого, почти отвесного обрыва открывается изумительный вид: заросший пруд с круглым островком посередине, к которому перекинут мостик, второй маленький— выгнулся справа, а слева до самой реки просторный луг. Порой кажется, что перед тобой сказочная декорация, рождённая самой природой. На краю склона вкопаны две низенькие лавочки. Здесь любил сидеть и смотреть в синие дали лесов Александр Николаевич Островский. На этом месте часто видели и СашинаНикольского с его неразлучной гитарой. Здесь любили бывать Рыжова, Пашенная, Пров Садовский-внук и другие старожилы Щелыково. Не случайно драматург создал «Снегурочку», когда находился в своём имении. Углубитесь в лес, осмотрите любимые места прогулок Островского, и у вас на глазах оживёт сказка. Но когда в 1950 году режиссёр Л.Прозоровский приступил к постановке «Снегурочки» на сцене Малого театра, самым сложным для него оказалось соединить мир сказки с реальностью, правду с вымыслом, при этом не потеряв поэтичности, волшебности пьесы. Сказки не получилось, «Снегурочка» «погостила» в Малом не более сезона. Но были в спектакле и безусловные удачи: Шамин— Берендей, Сашин-Никольский— Бобыль и Снегурочка— Еремеева. Эти исполнители знали толк не только в «бытовом» Островском— они сумели почувствовать поэтический мир «весенней сказки» с её неисчерпаемым богатством чувств, эмоций. По словам очевидцев, герой Сашина-Никольского представал удивительно комичным, смешным. Бобыль— нереальный, сказочный, в рубашке с чужого плеча, будто был соткан из песен и раздолья, весёлости и бездумья. Всегда готовый пуститься в пляс, герой смотрелся каким-то невесомым: не мог он устоять на месте— то ли ноги его плохо держат, то ли всегда хмелён. И в тоже время он был удивительно правдивым, живым. Реальный мужик— нерадивый, думающий только о том, где бы разжиться бражкой, до того лодырь, что даже не искушённая в деревенских делах Снегурочка— Т.А.Еремеева упрекает его: «Сам ленив, так нечего пенять на бедность. Бродишь без дела день-деньской, а я от работы не бегаю». Драматург Островский— особенный, и «кормит» он уже не одно поколение актёров Малого театра. Многие из них свои лучшие роли сыграли именно в его пьесах. Настоящий актёр может и должен в полной мере проявить свой талант и в маленькой роли, и его игра будет не менее запоминающейся, нежели игра центральных персонажей. С полным основанием это можно отнести к народному артисту РСФСР Александру Сашину-Никольскому. Он как никто другой соответствовал афоризму выдающего режиссёра и актёра Алексея Дикого «Надо играть любые роли, но стараться делать это лучше всех!» Стоило Сашину-Никольскому появиться перед зрителем даже в эпизоде, и тут же внимание зала устремлялось в его сторону. И это при том, что на сцене могли находиться корифеи, игравшие главные роли!

Елена Микельсон
Газета «Малый театр» (№11 (163) 2018 г.)

У народной артистки СССР Элины Быстрицкой— два почтенных юбилея: 90-летие со дня рождения и 60 лет служения Малому театру. Долгая жизнь на сцене, высокий и трудный жребий. Чтобы шесть десятилетий неоспоримо оставаться одной из первых актрис прославленного театра, партнёршей великих Царёва, Жарова, Бабочкина, Гоголевой, актёров высокого профессионального мастерства Соломина, Подгорного, Кенигсона, Коршунова… Не падать духом в дни сомнений и вынужденного бездействия, не поддаваться завораживающему голосу капризной славы…

Наград у неё множество. Фронтовых, советских и российских. Элина Авраамовна— кавалер орденов «За заслуги перед Отечеством» I и II степени, Трудового Красного Знамени, Отечественной войны II степени, двух орденов «Знак Почёта», на граждена медалью Жукова. Говорят, что красота— первый подарок, который природа вручает женщине и первый, который она забирает. Элине Быстрицкой этот дар как будто оставлен в бессрочное пользование. Быстрицкая открыла новую эру в нашем кино. Женщина, в которой всё было не по-советски — голливудский шарм, что-то надбытовое, некая «сиятельность» существа— смогла стать главной статусной актрисой великой страны. Ею восхищались композитор Игорь Стравинский, французские актёры Жан Маре и Жерар Филип, писатели Луи Арагон и Эльза Триоле… Её Аксинью из легендарного «Тихого Дона» обожали и в Кремле, и в казачьих станицах за красоту, страсть и, конечно, гордость.

Быстрицкая и сама такая: гордая, строптивая, непокорная. А может, дело в том, что у неё просто есть характер, есть смелость в этой зависимой профессии вести себя как сильная и свободная личность! Не зря её назвали Элина, что значит «мудрая». А имя дано в честь героини пьесы Кнута Гамсуна «У врат царства». Правда, у автора оно было с двумя «л». Вероятно, при оформлении документов паспортистка ошиблась, и девочку записали Элиной.

Быстрицкая родилась в Киеве. Но её отец, по профессии — врач-инфекционист, получил назначение в Нежин. В этом городе Быстрицкие (в семье росла ещё младшая дочь Софья) и встретили войну. Могли отправиться в эвакуацию, но родители пошли работать в госпиталь, который вскоре стал фронтовым. Элине в то время— тринадцать лет. Тем не менее, через неделю после начала войны она отправилась в госпиталь, где служил её отец, и смело заявила: «Хочу помогать фронту». А на вопрос: «Что ты умеешь делать?» девочка с достоинством ответила: «Для фронта я умею делать всё». Разрешение было получено, определены и её обязанности: разносить раненым почту, писать им письма под диктовку, читать газеты… Девочка поступила так, как было принято в их семье. Отец воевал рядовым на Гражданской, прошёл от первого до последнего дня Великую Отечественную.

[GALLERY:418]

С детства Элина Авраамовна живёт согласно его принципам: «Душу— Богу, сердце— женщине, жизнь— Отечеству, честь— никому». Конечно, второй постулат касался только мужского пола. Выше достоинства для неё привилегий нет и поныне. Элину не сразу поставили на довольствие, проверяли, выдержит ли. Она видела горе и страдания, отчаянье и надежду, видела смерть — жестокий мир взрослых людей. Но девочка всё вытерпела, освоилась. Окончила двухмесячные медицинские курсы, но по малолетству в госпитале её определили в лаборантки. Разрешили брать у раненых кровь. Она и сама стала донором, после своей госпитальной смены сдавала кровь для раненых бойцов. Наравне со всеми поднимала тяжёлые носилки. Советские войска начали отступать, госпиталь сняли с места и, погрузив в поезд, погнали по всем фронтам. Воспоминания о тех страшных годах не оставляют Элину Авраамовну и поныне.

Армейское начальство отправило медицинский поезд под Сталинград, где шли кровопролитные бои. К месту назначения прорывались под непрекращающимися бомбёжками. Когда всё заканчивалось, уцелевшие вагоны снова собирались в поезд. Погибших складывали на крыши вагонов, и эшелон снова спешил к заданной цели. После одной из таких бомбёжек отец отправился добровольцем под Сталинград. Запомнилась железнодорожная станция, на которой остановился их эшелон. Из развороченного бомбой обгорелого пульмановского вагона, кружась, летели в пахнущем гарью воздухе и осе дали на чёрную выжженную землю белые уголки солдатских писем— фронтовая почта. Долгие годы её изматывала мысль: вдруг всё-таки что-то можно было предпринять? В то время её семья уже несколько месяцев не получала вестей от воюющего где-то под Сталинградом отца. А ведь среди тех выброшенных в поле писем могла быть и его весточка родным.

Похоже, легендарная Аксинья из «Тихого Дона» уже была предначертана ей судьбой. Дороги войны привели Элину и её семью в станицу Обливскую (Северный Донецк), где она окунулась с головой в атмосферу исконного казачьего быта. В 1944-м Элину отправили с фронта в тыл— учиться. Жизнь разделилась на «до» и «после» войны. Родители были уверены, что их старшая дочь пойдёт по стопам отца. Она, фронтовая «сестричка», легко, без напряжения окончила медицинское училище, получив специальность фельдшера и акушерки. И вдруг увлеклась сценой. Заикнулась дома о театральном— целая буря! На семей ном совете пришли к компромиссному для всех решению— Элина стала студенткой Нежинского педагогического института.

Через год не выдержала и уехала в Киев поступать в театральный институт с маминым напутствием: «Можешь— не возвращайся». После окончания Киевского театрального института имени Карпенко-Карого Быстрицкая дебютирует в Русском драматическом театре в Вильнюсе в арбузовской «Тане», пьесе, столь популярной в пятидесятые годы прошлого века. Каким-то загадочным образом сошлись события её жизни: служба в военном госпитале, красный диплом фельдшера-акушерки и роль Тани— врача. Увидев дочь на сцене, отец наконец сдался: «Твоя взяла. Работай…» Возникшее между ней и родителями непонимание растаяло. Знаком полнейше го примирения стала роль врача Ольги в «Годах странствий» А. Арбузова. Театр гастролировал в Ленинграде, когда Быстрицкую пригласили сразу на две роли в кино. Выбор актрисы стал не ожиданным: шекспировским Виоле и Себастьяну («Двенадцатая ночь») Быстрицкая предпочла свою современницу— врача Елизавету Максимовну в фильме Фридриха Эрмлера «Неоконченная повесть». Героиню она играла с удивительной точностью попадания в профессию, сказался опыт работы в госпитале. Врачей Быстрицкая боготворила. Может быть, молодая актриса тогда ещё и не предполагала, что искусство актёра так близко искусству врачевания.

После выхода фильма на экран скольких новорожденных назвали Элиной, сколько девчонок тогда поступило в медицинские вузы, чтобы стать врачом и походить на героиню Быстрицкой—Ели завету Максимовну!.. Пройдёт время, и одна из них даже спасёт Элине Авраамовне жизнь. Всё в этом мире, так или иначе, связано между собой. Съёмки в «Неоконченной повести» под руководством Эрмлера для актрисы стали высшей школой актёрского мастерства. А вскоре она сыграет свою главную роль— шолоховскую Аксинью в фильме Сергея Гера симова «Тихий Дон». И снова повезёт ей на высокую литературу, на режиссёра, на замечательных партнёров. Сергей Аполлинари евич Герасимов сыграл огромную роль в творческой судьбе Быстрицкой. Он научил молодую актрису самому главному— настоящему, глубокому проникновению в образ. Быстрицкая справедливо считала, что надо отдаться работе над ролью Аксиньи це ликом и оставила театр Вильнюса.

Успех был результатом двухлетнего всепоглощающего труда. Герасимов требовал максимальной правдивости, даже в мелочах, относящихся к внешней характеристике обра за. До Аксиньи народных и простонародных ролей Быстрицкая не играла. Она часами училась носить на коромысле воду, катать бельё, по-казачьи сидеть в седле, вслушивалась в певучий с мягким акцентом говор. И, в конце концов, стала «своей». Аксинью Быстрицкая сыграет женщиной естественной страсти и богатства чувств. Недаром ту Аксинью признал и призвал на роль сам Шолохов. Но в кино Быстрицкая сыграла мало, что удивительно. Роль Аксиньи, как теперь говорят, стала её брендом. Не будь успеха в кино, Элина Авраамовна так и не решилась бы прийти в Малый театр. Она выбрала свой «театральный дом» — и на всю жизнь.

Лишь дважды Быстрицкая играла в других театрах. В Театре эстрады— в спектакле «Случайный вальс» по повести С.Алексиевич «У войны не женское лицо» и в Театре имени М.Н.Ермоловой вместе с В.Андреевым— в «Перекрёстке» Л.Зорина, продолжении «Варшавской мелодии». В «Случайном вальсе» актриса исполнила во семь ролей, слившихся в единый образ женщины на войне, отдавая дань памяти тем, кто погиб. Мелодия из спектакля ещё долго сопровождала Элину Авраамовну по жизни. Война никогда не отпускает своих детей, она навечно в сердцах тех, кто на ней побывал. В далёком 1958 году Элина Быстрицкая дебютировала на сцене Малого театра в роли леди Уиндермиер в пьесе Оскара Уайльда «Веер леди Уиндермиер». Старожилы Дома Островского встретили актрису настороженно: киноуспехи значили для них немного, да и её прекрасные внешние данные не удивили. Но вот чудесный голос с диапазоном, дикция обрадовали. Её звучное слово было наполнено искренним чувством и мыслью. Не случайно старейшая актриса А.А.Яблочкина заметила: «Я поняла всё, что она говорит». Тем не менее, многому Быстрицкой пришлось учиться «с нуля». С первых репетиций приходила (а репетировала с Михаилом Садовским, Дарьей Зеркаловой, Владимиром Кенигсоном) совершенно разбитая, столь неуклюжими были попытки актрисы соответствовать уровню блестящих мастеров театра. Надо было «попасть в тон», понять специфику ансамблевой игры Малого. От донской казачки, с которой свыклась за годы съёмок, уйти к совершенно противоположной характерности, пластике, свойственной её героине— молодой английской леди. А сколько надо было работать, чтобы убрать украинский говор?!

«К премьере я научилась носить платье леди Уиндермиер»,— скажет Быстрицкая. В дальнейшем для актрисы станет главным в работе над ролью найти пластику персонажа— отсюда возникал и ритм образа. Быстрицкая понимала тогда, что от успеха или провала зависела вся её дальнейшая судьба. И одержала победу! Быть актрисой Малого театра значит ценить как главное, изначальное в труде актёра литературу. Быстрицкая почувствовала горьковатую иронию автора, её героиня стала истинно «уайльдовской». Завораживала строгая красота леди Уиндермиер — Быстрицкой, под купала её нравственная безупречность, искренность.

Позднее актриса сыграет об раз диаметральный — мать главной героини, миссис Эрлин, — таинственную незнакомку с порочным прошлым и ужасной репутацией. И сыграет её очаровательно фальшивой, дьявольски авантюрной, легкомысленной. Быстрицкая обладает особым даром— даром сценической красоты. И это не только природное свойство. С первых шагов на сцене её костюмы, грим, парики тщательно обдуманы, что требует времени, определённой скрупулёзности, дотошности в профессии, творческого воображения. Она никогда не отказывалась от грима. Даже когда стало модно играть «со своим лицом». Красота сценических героинь Быстрицкой по рой вырастала до холод ной надменности, почти царственной. Конечно же, по праву доставались Элине Быстрицкой «костюмные» роли, режиссёры ценили её умение носить костюм. Актриса играла и роли в пьесах Корнейчука, Алёшина, Софронова из привычного списка авторов советской драматургии.

В «Весеннем громе» Д. Зорина Быстрицкая— колхозная девчонка по замыслу режиссёра Б.Бабочкина, на мотороллере на скорости 30 км довольно лихо выезжала на авансцену, разворачивалась на «пятачке» (в первых рядах, как правило, пугались, не вылетит ли актриса вместе с машиной в зал) и кричала: «Натуральные удобрения! Кому натуральные удобрения!» В Малом театре Быстрицкая пришлась « ко двору», вобрав в себя устои, традиции Малого вместе с этим осталась сама собой, создавая свои творческие законы, без которых нельзя стать мастером. И потому даже если актриса играла вводы, спектакль получался иным.

В её репертуаре значились— и были сыграны с блеском— баронесса Штраль в «Маскараде» М.Лермонтова, Анна Петровна в «Иванове» А. Чехова, герцогиня Мальборо в «Стакане воды» Э.Скриба, Глафира в «Волках и овцах» А.Островского, Юлия Филипповна в «Дачниках» М.Горького, Лидия в «Бешеных деньгах» А.Островского, Панова в «Любови Яровой» К.Тренёва, Маша в «Касатке» А.Н.Толсто го— таков далеко не полный перечень образов, созданных актрисой на сцене Малого театра. Быстрицкую любил и высоко ценил Леонид Викторович Варпаховский— талантливый режиссёр, сценарист, художник, соратник В.Э.Мейерхольда. Варпаховский никогда не навязывал актёрам собственное представление о характере, который им предстояло создать на сцене. Осторожно, ненароком он подводил их к своему рисунку, но так, что даже опытные мастера признавали, будто были уверены в своём авторстве мизансцены. Запомнилась её баронесса Штраль в «Маска раде» М.Лермонтова в постановке Варпаховского, наделённая страстью к разрушению, удивительным коварством, и в тоже время обольстительная в своей элегантности и красоте. С особым изяществом, ловкостью она буквально «завораживала», подчиняла себе людей, а затем губила. Пьесы Островского— быть может, главная школа актёров Малого театра. Роль Лидии Чебоксаровой в «Бешеных деньгах» актриса вновь сочиняла в содружестве с Варпаховским.

В его спектакле блистали Е.Шатрова, Ю.Каюров, В.Кенигсон, Н.Подгорный. Одну из лучших своих ролей сыграла и Быстрицкая. Обычно исполнительницы подчёркивали в Лидии инстинкт хищницы, забывая, что она не просто хищница, но по-своему умна, хитра, расчётлива. Укротить такую женщину не просто. Лидия Быстрицкой сверкала как дорогой бриллиант в ювелирной лавке, она была «выставлена» на обозрение, на продажу, и ни мало не смущаясь, не скрывала этого.

Её Кручинина в «Без вины виноватых» А.Островского (режиссёры В.Хохряков и А.Бурдонский) заставляла весь зал замирать и плакать вместе с ней. Перед Быстрицкой стояла сложная задача: она решила играть не только Кручинину, но и Отрадину. Сюжет начинается с трагической любви провинциальной барышни Любови Ивановны Отрадиной, которая через много лет, став театральной знаменитостью Еленой Ивановной Кручининой, возвращается в родной город. Кручинина Быстрицкой печальна и «траурна». Её героиня несла в себе свет подлинной интеллигентности, духовности, культуры. Провинциальная актриса Кручинина, жертвенно всю себя отдавшая сцене, в исполнении Быстрицкой, несомненно, провинции не принадлежала, возвышалась над ней и поразительным образом напоминала судьбы выдающихся русских актрис Стрепетовой, Комиссаржевской… Актрисе посчастливилось работать с такими замечательными мастерами театра, как Варпаховский, Бабочкин, Фоменко, Хейфец, Львов-Анохин, Бурдонский…

Но режиссёрам с Быстрицкой не легко. У актрисы неизменно своё видение роли, и не всегда оно совпадает с режиссёрским решением образа. Горьковскую Юлию Филипповну в «Дачниках» актриса создала под руководством знаменитого Бориса Бабочкина, неоднократно обращавшегося и любившего драматургию Горького. У Быстрицкой роль прозвучала неожиданно пронзительно. В начале спектакля Юлия Филипповна жизнерадостна, певуча, подвижна. На самом деле её жизнь исковеркана, мечты растоптаны. Какая-то отчаянность слышалась в её веселье. Быстрицкой— Юлии действительно душно в атмосфере дачной жизни. Чем больше погружалась она в болото пошлости и разврата, тем трагичнее и безнадёжнее героиня Быстрицкой ощущала глубину своего падения. Чем ближе к финалу, тем реже приходили минуты наигранного веселья, тем сильнее проступали черты горькой душевной усталости и тревоги. И приходило понимание того, что её Юлия не вырвется из общества «дачников», она не борец, она, прежде всего,— женщина. В финале Юлия— Быстрицкая говорила «спокойно и как-то зловеще»: «Ну, Пётр Иванович!.. Идём... продолжать нашу жизнь...» Незабываем дуэт Быстрицкой— Юлии и Бабочкина— Суслова. Испепеляющим презрением горели глаза Юлии, когда она с невероятной жесткостью, обращаясь к мужу, держа в изящной ручке пистолет, произносила: «Давай застрелимся, друг мой!» И в этой короткой реплике заключалась реальная смертельная опасность, наводившая неприятное ощущение страха даже на самого артиста Бабочкина, виртуозно исполнявшего роль Суслова.

Быстрицкая всегда искала избавления от штампа театральной героини. Её незаурядная воля помогала не только сохранить, утвердить свою сценическую красоту, но и преодолеть «опасности», с нею связанные, осознать её не как самоцель, а как средство художественного воплощения образа. В пору творческой зрелости актриса поменяла привычное амплуа героини на рискованные характерные роли. Какой надменно-самодовольной представала перед зрителями «первая дама» Мордасова Марья Александровна Москалёва Быстрицкой в спектакле «Дядюшкин сон» по Ф.Достоевскому (режиссёр А. Четвёркин), отчаянная комедиантка в своём провинциальном «салоне», идущая на всё, дабы пристроить дочь!

Сколь забавна её богатая барыня Турусина в спектакле «На всякого мудреца довольно простоты» А.Островского (режиссёр В.Бейлис), заделавшаяся на старости лет ханжой, а всё-таки нет-нет, да и скучающая по своим старым грехам. Отсюда и хитроумный тайничок с наливками, к которым она то и дело прикладывается со всеми вытекающими отсюда последствиями. Её Турусина и пританцовывала, и пела романс. Видно было, что сама актриса получала в этот момент удовольствие, которое передавалось и залу. Её Хлёстова в «Горе от ума» А.Грибоедова (режиссёр С.Женовач)— блестящее олицетворение той Москвы, что враждебна Чацкому. Она не глупа, не патриархальна, породиста и аристократична. Лёгкая, брошенная вскользь колкость — и противник «уничтожен»— такой страшно попасться на язык. Роль старухи Хлёстовой, в общем, эпизодическая, вырастала у актрисы в одну из центральных. Наименование «старуха» к ней категорически не подходило. Эффектная женщина, ещё не утратившая власти над мужчинами. Появление Быстрицкой— Хлестовой в модном и изысканном наряде вызывало восторг и аплодисменты зала, сцены свои актриса проводила виртуозно. Вместе с моложавым, энергичным Фамусовым Юрия Соломина они составляли неотразимую пару хозяев жизни.

Для своего очередного бенефиса Быстрицкая выбрала пьесу Сомерсета Моэма «Круг». В Малом театре она шла под названием «Любовный круг» (режиссёр А.Житинкин). Обворожительная, блистательная леди Китти Быстрицкой стала центром спектакля. Нестареющую и легкомысленно-кокетливую особу актриса играла, меняя эмоциональный настрой, расширяя образ, делая его неоднозначным, а не прямолинейно отрицательным. Существовала опасность скатиться к мелодраме: по сюжету леди Китти бросила своего сына несколько десятилетий назад и теперь возвращается в его дом. Но актриса играла комедию, именно комедию английскую с её риторикой и лихо закрученной интригой. И проживала жизненный круг своей героини, в котором сталкивались романтические чувства и ироничная реальность.

Остаётся только пожалеть, что в её творческой биографии было так мало подобных ролей. Она никогда ни о чём не жалеет. Да, не сыграно много ролей, о которых мечтала, не всё в жизни сложилось так, как хотелось бы. Остановить время мечтает каждая женщина. Быстрицкая к возрасту относится философски— нужно ценить то, что имеешь, даже свои годы. И живёт по правилу: пока есть работа, настоящая актриса обязана быть в форме и следить за собой. Коллеги и зрители пытаются разгадать секрет её молодости и красоты, который на самом деле прост — надо быть сильной. И Элина Авраамовна выходит на сцену Мало го театра в новом качестве: она поёт в концертах. Не просто поёт— а проживает каждую песню, каждый романс. Круг её жизни не совершён, он продолжается!

Елена Микельсон, «Малый театр» №8-9 2018

Дорогие друзья!

Мы продолжаем публиковать на сайте материалы из последнего номера газеты «Малый театр». Сегодня вашему вниманию мы предлагаем интервью с заслуженной артисткой России Татьяной Лебедевой, посвященное ее работе над образом Домны Пантелевны в комедии А.Н.Островского «Таланты и поклонники».

— Когда я читала пьесу, мне показалось, что в моей героине больше комедийных красок. Это сразу лежало на поверхности, Домна Пантелеевна — характерный, бытовой образ. Я должна была играть простую малограмотную женщину и произносить эти ее специфические слова, такие как «шуфлер» «ампренер». Это сразу ассоциировалось с персонажами, которых играли великие старухи — Садовская. Рыжова… и полностью соответствовало их амплуа. Моя же актерская индивидуальность другая. Но Островский так и тянет играть в комедийном ключе, хотелось в этом «покупаться», уйти от драмы. Придумала для себя, что создам этот образ ярким, сочным, колоритным, не лишенным юмора, может быть, и женского кокетства. Даже с неким лихим актерским озорством: где-то пустилась бы и в пляс. Тем более, был опыт работы над ролью Пелагеи Егоровны в спектакле «Бедность не порок» в постановке Александра Коршунова. Захотелось еще раз погрузиться в мир Островского. Режиссер сначала одобрял мои искания. Уже кое-что начинало получаться. Но когда дело дошло до прогонов, музыка вошла в ткань спектакля, режиссер настоятельно просил уйти от всяких бытовых проявлений в роли, от традиционного исполнения Домны Пантелеевны как комедийной старушки. Наверное, убедившись, что мне как актрисе такой рисунок роли не свойственен. Драгунов в другом ключе решал спектакль. Требовал играть строго без нажима. В результате к выпуску спектакля я поняла, что никаких ярких красок не может и не должно быть. Это диссонировало бы и с установками режиссера и с игрой моих партнеров. Выпадение из ансамбля недопустимо. Я была растеряна. И решила идти от себя, от своей актерской индивидуальности.

— Имя «Домна» происходит от латинского слова «domina» — значит «хозяйка, госпожа», хозяйка дома, и получается что она хозяйка и в судьбе дочери… ?

— Да, она хозяйка дома, держит его, тянет этот воз. Домна Пантелеевна и дочь воспитывала одна: муж музыкант провинциального оркестра, вряд ли мог быть ей помощником. Каждый рубль на счету, не на что приобрести Саше сценический гардероб и переменить квартиру, а у дочери грядет бенефис. Сложно выжить в этом мире, кстати, и сегодня. Моя Домна Пантелеевна не угодничает, не лебезит перед власть имущими.. Она — другая. Не похожа на Огудалову из «Бесприданницы», которая буквально «торгует» дочерью, постоянно хитрит, льстит, заискивает и попрошайничает у богатых. Здесь устои дома довольно строги. Я зацепилась за эту тему. И вдруг почувствовала свою героиню — женщину, наученную судьбой выживать, не потерявшую ни сердечности, ни внутренней силы, сохранившую в себе порядочность, чувство собственного достоинства. Появилась моя мотивация пребывания на сцене. При этом она же живой человек и, вопреки невзгодам, сохраняет чувство юмора, подтрунивает над симпатичным ей Нароковым — Прокофьичем как она его называет (помощником режиссера) — чуть-чуть подкалывает, подсмеивается над ним.

— Ваша Домна Пантелеевна влияет на выбор дочери — уехать с Великатовым или Саша сама принимает такое решение?

— Домна Пантелеевна — добра по природе. Просто знает точно: нежности нашей бедности не по доходам. И сама отшатывается от соблазна, бормочет: «Да меня бог и люди…». И — в конце-то концов — оставляет Сашу наедине. Решать самой. Не разбираясь особенно в искусстве и даже отвергая его, она любит свою дочь и разделяет ее терзания. Но понимает, что Саша — большой талант, и рождена для сцены. А рядом с ней находятся люди, которые, может быть, менее талантливы, а все имеют. И глупо сомневаться в необходимости (как сегодня говорят) спонсорской поддержки искусства: когда богатый покровитель, направляет, спасает, дает деньги. Сделка уже заключена, Великатов купил мою дочь. В финале на вокзале Домну Пантелеевну вдруг резанула его появившаяся настойчивая хозяйская интонация в голосе. С тревогой подумалось — сейчас этот человек готов на все, а дальше неизвестно какая судьба ожидает мою героиню и её дочь, может быть и несчастная.

— В предыдущей постановке «Талантов и поклонников» (режиссер Владимир Бейлис) вы играли Смельскую. Какой вашу героиню увидел зритель? Естественно, что сегодняшний взгляд на пьесу и на роль Смельской другой?

— Смельская — совершенно естественная, веселая. Я даже танцевала на сцене канкан, но не играла мою героиню кокоткой. Она постарше Негиной, и в ее жизни наверняка были актерские удачи, она человек одаренный. Я предположила, что в ней произошел какой-то надлом, она решила для себя, что от жизни надо брать все и сейчас, ведь можно остаться и не с чем. И выбрала деньги. Терпение, медленный труд самоусовершенствования в профессии — это удел Негиной. Соперничества в профессии между двумя актрисами нет. Смельская доброжелательно относится к Негиной, знакомит ее с Великатовым, выбирает ей платье на бенефис. Но в итоге тихая, скромная Саша Негина даже опережает подругу, берет ее «добычу», «срывает ставку» Смельской. Мне Негина тогда казалась «загадкой», человеком непростым. Отъезд Негиной для моей героини был потрясением.Аксинья Пустыльникова, вводилась на роль Смельской в сегодняшний спектакль, и мы обменялись с ней мнениями по решению этого образа. Оказывается, ей близко такое видение этого персонажа.

— Смельская, охотно принимая покровительство богатых поклонников, живет лучше, чувствует себя в театре гораздо увереннее, чем талантливая Негина. Но ведь судить Смельскую за легкомыслие и безнравственность, значило бы подвергнуть сомнению решение, которое принимает Негина и лишить этот образ привлекательности?

— Ведь она сопротивлялась… Разве не отвергла она гнусное предложение сластолюбивого князя Дулебова? Разве хоть минуту колебалась она, прежде чем отклонить домогательства циника Бакина? Она одержима театром, сценой. Это жертва, которую она приносит на алтарь искусства. А, может быть, она станет второй Ермолой, Комиссаржевской… Кстати, из сотен героев и героинь своих пьес только Негиной одной Островский дал свое собственное имя и отчество, неспроста это.

— Талант всегда привлекает поклонников, но и они бывают разные: одни боготворят своего кумира преданно и бескорыстно, другие оценивают чужие способности суммой прибыли. Наличие таланта — большая ценность, но как распорядиться им, если таланту не дают возможности реализовать свой дар?

— Как говорят, художник должен быть голодным… Сейчас много способных людей, кто их поддерживает? Если не богатый покровитель, то, как реализовать свой талант? Остаётся надеяться только на удачу. И начинается погоня за успехом и славой! Что пересилит в нашем обществе, отношение к человеку, к таланту, как безусловной ценности или расчет, соблазн выигрыша любою ценой? Ситуация такого выбора вечна. Вечен и Островский.

Елена Микельсон, газета «Малый театр» №6-7 2017

Татьяна Лебедева, Заслуженная артистка России, отдавшая театру больше 30 лет талантливой игры, отметила юбилей. Статья Елены Микельсон из газеты «Малый театр», №1 (43)

Она с детства мечтала об актерской профессии, и как показало время, в выборе не ошиблась. Ей повезло: она поступила в Щепкинского училище на курс Виктора Ивановича Коршунова – одного из лучших театральных педагогов. Курс оказался талантливый, но и спрос с учеников у Коршунова особый. Высокий профессионализм – особенность истинного, умного актёрства– это и есть школа.Ученики Виктора Ивановича Коршунова подобную и демонстрируют.
Судьба улыбнулась Татьяне, когда после окончания училища ее приняли в Малый театр. Дебютировала она в роли княжны Мстиславской в «Царе Федоре Иоанновиче», небольшой, но очень важной для пьесы Толстого. Вчерашняя студентка, войдя в знаменитый спектакль, поставленный Борисом Равенских, не затерялась среди своих именитых партнеров, а играла она с Юрием Соломиным, Евгением Самойловым, Татьяной Панковой, Виктором Хохряковым… Внутренние и внешние данные Лебедевой как нельзя лучше соответствовали роли: красота, пластика, проникновенный голос. А эмоциональность и искренность ее княжны восполнили отсутствие опыта и мастерства.
Репертуар молодой актрисы сложился разнообразно. Она прошла «испытание» Островским – в ролях Сусанны Сергеевны в «Красавце-мужчине» и Вышневской в «Доходном месте». Экзамен актриса выдержала!
Подарком судьбы стала для неё роль Вари в «Вишневом саде», которую Лебедева будет играть с неизменным успехом долгие годы.
А трудность в работе состояла в том, что это был ввод в Чехова, уже без Ильинского - постановщика спектакля.
Лебедева играла чеховскую Варю духовной и одухотворенной, неравнодушной к каждой ветке в саду и к каждому предмету в родном доме. Помимо чеховских терзаний и душевного смятения вечные финансовые проблемы, да еще дядя, проигрывающий деньги, вот круг ее забот. Как крест, груз, тянущий к земле, ещё и связка ключей на ее поясе. Любовь к Лопахину была не пафосной, не показной и обрывалась тихо, как чеховские струны. Молодая актриса играла в дуэте со своим учителем: Виктором Коршуновым - Лопахиным.
А через годы вновь, как отзвук «Вишневого сада» она сыграла пьесу Звягинцева «Последний идол», поставленную Владимиром Драгуновым. Ее героиня Вера Иконникова напоминала Раневскую. Конечно – вдова умершего советского функционера - не помещица, но подобно чеховской героине также оказалась растерянной перед обстоятельствами «лихих 90-х» двадцатого века. Мир героини Лебедевой рушился, словно старый дом, ставший для нее чем-то вроде «родового гнезда», который подобно чеховским персонажам, надлежало освободить с переходом в руки новых хозяев.
Сегодня труппу театра невозможно представить без актрисы Татьяны Лебедевой. На любимой и единственной сцене она сыграла десятки ролей: Доримену («Мещанин во дворянстве» Мольера), Смельскую («Таланты и поклонники» Островского), Элеонору («Тайны Мадридского двора» Скриба и Легуве), Долгову («Касатка» Толстого), Пелагею Егоровну («Бедность не порок» Островского) …Ей оказались доступны все театральные стили и жанры. Она одинаково свободно чувствует себя в исторических «костюмных» пьесах и современных спектаклях. Обладая природным благородством, женственностью, статью, она предостаточно сыграла царственных особ. Царица Ирина в «Царе Федоре Иоанновиче», покоряла своей мудростью, преданностью и любовью (сыграла с очень разными по сценическому рисунку, но запоминающими, яркими исполнителями роли царя Федора – Юрием Соломиным и Эдуардом Марцевичем). Очаровывали своей чистотой и благородством ее великие княжны Мария Николаевна и Татьяна Николаевна («…И аз воздам» Кузнецова)… Запомнилась властолюбивая и жестокая царица Мария Григорьевна Годунова («Царь Борис» Толстого), ревнивая императрица Екатерина Алексеевна («Царь Петр и Алексей» Горенштейна). Татьяну Лебедеву критика по достоинству оценила и в роли Марфы Нагой в спектакле «Дмитрий Самозванец и Василий Шуйский» Островского.
Мудра, властолюбива, действенна ее Екатерина II в «Театре императрицы» Радзинского! Она красива зрелой красотой, изящна, обожает искусство, особенно театр, пишет пьесы, крепкой рукой держит бразды правления и ведет в будущее созданную ею Империю, жертвуя при этом фаворитами. И победоносно выигрывает поединок с загадочной княжной Таракановой.
Режиссерам с нею интересно. Она и работала со многими: Виталием Соломиным, Борисом Морозовым, Владимиром Андреевым, Владимиром Бейлисом, Виталием Ивановым… Можно сказать, что Лебедева нашла своего постановщика, а он её. Действительно, творческий союз актрисы Татьяны Лебедевой и режиссера Владимира Драгунова за последние годы приносит свои плоды – три великолепные запоминающиеся женские роли – Мадлена Бежар («Жизнь и любовь господина де Мольера»), Иконникова («Последний идол») и Екатерина II («Театр императрицы»)

Говорит Заслуженный артист России, режиссер-постановщик Владимир Николаевич Драгунов:
«Встреча с актрисой Лебедевой для меня - одна из самых замечательных встреч в Малом театре. Первое наше знакомство с ней произошло на спектакле «Царь Иудейский» Константина Романова, который я ставил. Таня играла жену Понтия Пилата - Прокулу. И сыграла эту роль замечательно. Я могу говорить о ней только с восхищением. От нее исходит удивительная теплота, она работает с огромной отдачей, живет театром, внимательна к партнерам, всегда слышит режиссера. С Лебедевой легко и приятно работать цехам. Иначе как «Танюша», её никто не называет. В ней присутствует редкое сочетание - отличной профессиональной актрисы и замечательного человека - чуткого, доброго, заботливого. Она «видит» другого человека: в каком ты состоянии, чем раздражен, что тебя увлекает. Актерский диапазон Лебедевой огромен. Я верю, что впереди актрису ждут роли разноплановые: и героини, и характерные… Меня поразила и покорила ее Екатерина II в спектакле «Театр императрицы». Татьяне удалось убедить и увлечь не только меня – режиссера спектакля, но и товарищей по театру, критику, зрителей, самого автора Эдварда Радзинского, который предъявляет очень жесткие требования к актерскому ремеслу. Скупой на похвалы, он о Лебедевой сказал: «Замечательная актриса! Она сыграла Екатерину, которую я написал».
Вспоминаю увлекательные репетиции «Дельца» Бальзака. Танюша была готова к любым импровизациям и перевоплощениям, от трагедии до фарса – в одно касание – легко, просто, естественно. В спектакле сложился замечательный дуэт. Лебедева и Бочкарев, играя супругов Меркаде, очень соответствовали друг другу. И Таня, и Василий Иванович импровизировали и блистали.
Я всегда с радостью работаю с Татьяной. У актрисы очень красивый юбилей, но и опасный! Очень хочется, чтобы и в театре и в жизни у неё все складывалось удачно. Желаю ей сыграть роли, о которых она мечтает, всегда иметь крепкий тыл, тыл женщине-актрисе необходим. Татьяна по натуре человек сильный, но пусть судьба ее поменьше испытывает, а больше одаривает положительными, радостными мгновениями».

О Лебедевой говорит ее партнер по театру Народный артист России Василий Иванович Бочкарев:
«Мы с Танечкой из одного «гнезда» - питомцы Виктора Ивановича Коршунова и Павлы Захаровны Богатыренко – замечательных педагогов. Они помогли не только овладеть профессией, но и привили нам необходимые свойства, которые неразрывны с актерской профессией: человеческая чистота, правдивость, стремление к справедливости и верности, умению поддержать партнёра в трудную минуту. Этими ценнейшими свойствами обладает Танюша Лебедева. Она очень хорошая актриса. Мы с ней партнерствовали в «Царе Борисе», она играла по пьесе мою жену, царицу Марию Григорьевну. Я - Борис Годунов внутренне очень готовился к встрече с ней на сцене. Как она в этой роли отстаивала честь семьи! В Лебедевой есть замечательное качество – она великодушна. Таня всегда в хорошем расположении духа, рада побеседовать, обсудить спектакль. В театре ее очень любят. Она – замечательная! Малый театр - действительно большая, большая семья, то все члены нашего дома с необыкновенным уважением, трепетностью относятся к Танюше. Это надо заслужить! Как раньше говорили – пройти на труппе.Счастье, что мы работаем в одном театре – Малом!»
Лебедева легко и талантливо перешагнула возрастной рубеж, перейдя на роли матерей и даже экстравагантных старушек, согласившись сыграть бабушку в «Восьми любящих женщинах» по пьесе Робера Тома (постановка Владимира Бейлиса), ставшую для многих совершенной неожиданностью, открытием новых возможностей давно известной актрисы. Она не следует слепо за режиссером, а находится в союзе с ним. В ней нет снобизма, желания спрятаться за свой опыт. Лебедева открыта любым новым идеям. Ее интересует смелость, оригинальность прочтения, радуют всевозможные находки. Актриса не осторожничает, не боится быть некрасивой, но при этом остается очаровательной всегда. Думаю, это идет от состояния души и редкого в наши дни человеческого благородства. Танюша человек большой культуры, тонкой наблюдательности и пытливого ума. Она стройна, подтянута, легка на подъем. Татьяна Николаевна принимает судьбу такой, какая она есть и никогда не жалуется на обстоятельства. Наверное, эта черта характера не только подарена ей природой, а является результатом упорного и «неспешного труда души». Глядя на нее, думаешь, что в творчестве важен не только талант, но и мужество, не только ремесло, но и достоинство.
Она снялась в нескольких фильмах и сериалах: «Вечном зове», «Алтунин принимает решение», «С любовью пополам», «Долгий путь в лабиринте», «Улицы разбитых фонарей» и других. Но кино осталось не слишком благосклонно к ней. Актриса сделала свой выбор – театр.
Она ни на кого не похожа – наша Татьяна Лебедева. У нее особая энергетика, особые тембр голоса, пластика, стать. Она в блестящей актерской форме!