​Закулисный шептун не только подсказывает актеру, что говорить и куда идти, но и работает психологом. Кто-то всегда держит «руку на пульсе», а Лариса Андреева буквально держит руку на тексте: длинные пальцы с маникюром скользят по страницам, не отрываясь ни на секунду. Лариса – обладатель редкой профессии суфлера в Малом Театре.

Суфлер Малого театра Лариса Андреева – о своей теперь уже редкой профессии

Марина Гладкова, «Вечерняя Москва», 5 марта 2015 года

ОБРАЗЦОВЫЙ ПОДСКАЗЧИК. РЕПОРТАЖ С СУФЛЕРОМ В ДВУХ ДЕЙСТВИЯХ

Марина Гладкова, »Вечерняя Москва», 5 марта 2015 года

Корреспонденты «Вечерней Москвы» испытывали на себе самые разные городские профессии. Они работали в загсах и префектурах, были кассирами и экологами, страховыми агентами и чистильщиками рек. Март — особый месяц для людей искусства, ведь именно в этом месяце отмечается Международный день театра. Чтобы прикоснуться к искусству перевоплощения, специальный корреспондент Марина Гладкова побывала в Малом театре и поучилась у мастера редкой на сегодняшний день профессии — у суфлера.

ДЕЙСТВИЕ ПЕРВОЕ

Сцена первая

Суфлер и помощник сидят за столом на сцене, перед ними — пока еще пустые кресла зрительного зала. Лариса Венедиктовна рассказывает так, словно играет роль. Спецкор смотрит пьесу одного актера.

— …Про суфлеров есть единственный анекдот, и его финальную фразу мне очень часто, особенно перед премьерой, говорят пожилые актеры.

Премьера, первый звонок. Ведущий артист подходит к суфлеру: «Ты можешь сегодня отдыхать. Я все знаю, у меня все в порядке с текстом». Второй звонок, снова актер: «Знаешь, там во втором акте ты все-таки посмотри за мной, что-то я начал сомневаться». Третий звонок, актер подбегает: «Умоляю, каждое слово!» …Обволакивающий аромат духов, шелковая шаль наброшена на плечи, макияж и маникюр, конечно, — куда же без этих атрибутов женственности? На правой руке — крупный перстень с натуральным камнем. Она знает о своих выгодных ракурсах и вежливо, но настойчиво дает советы нашему фотографу. Лариса Андреева работает, точнее на языке актеров «служит», в театре уже больше 45 лет. Она верит в то, что жизнь напоминает движение по спирали и некоторые события на новом витке судьбы могут быть схожи с прошлыми. — Со мной произошла эта удивительная вещь, — Лариса Венедиктовна окидывает взглядом зал. — Когда я окончила школу, страшно сказать, в 1966 году, я, конечно же, поехала поступать в Москву. Но что-то я не понравилась. Вернулась в свой родной Курган.

У родителей были знакомые в театре, и меня взяли во вспомогательный состав: статисты, актеры массовых сцен, маленьких эпизодов… В то время почти во всех театрах были суфлеры.

Наш суфлер тяжело заболела. И один народный артист предложил мне: «Лорка, а давай-ка! Полставки еще будешь получать. Да и, мало ли, пригодится». И в моей трудовой книжке написано, что я не только артистка вспомогательного состава, но еще и суфлер. Спираль прокрутилась, довела меня до заслуженной артистки России, и сейчас я считаю себя заслуженным суфлером Малого театра.

Суфлер — это профессиональный подсказчик. Само слово происходит от французского «суфле» — «дунуть»...

— «Дунуть» одно слово? Актер слышит, а зритель — нет? — переспрашиваю я.

— Дорогая, многое зависит от состояния слуха актера. Если артист хорошо слышит, я ему так подаю, — шепчет Лариса Венедиктовна. — Если похуже, то приходится по-другому подавать, — шепот суфлера набирает силу. — А те, кто не очень хорошо слышит, они просто поворачиваются ко мне и «читают» по губам, — произносит уже в полный голос.

Сцена вторая

Те же, там же. Занавес опущен.

Рабочие сцены «колдуют» над декорацией. Театр готовится к спектаклю.

— Еще в советские времена была компания по сокращению расходов. И начали в театре почему-то, — Лариса Венедиктовна пожимает плечами, — с суфлеров. А зачем эти «подсказчики» на сцене? Артист должен учить текст сам.

Это его домашняя работа.

А если забыл, ну, товарищи помогут или сам сочинит что-нибудь, авось выкрутится.

И театры разом лишились суфлеров.

Этой профессии нигде не учат. Сегодня суфлеров можно перечесть по пальцам двух рук. Редчайшая профессия еще сохранилась в оперных театрах, а из драматических — лишь в Малом. Да и сами «ракушки» — суфлерские будки — мало где остались. МХТ имени Чехова, Большой и Малый — вот и весь скудный перечень.

Между тем в конце VIII–XIX веков ни один спектакль без специального подсказчика не обходился. В первом театре, основанном в Ярославле два с половиной века назад молодым купеческим сыном Федором Волковым, конечно, присутствовал суфлер.

— В то время театры были антрепризные, и суфлер был главный человек. Тогда спектакли готовились от силы 10 дней. А брали-то Шекспира пять актов — мыслимо ли это выучить? — держит актерскую паузу Лариса Венедиктовна и продолжает: — Поэтому везде были суфлерские будки, в них сидел человек, который не только подсказывал, но и командовал спектаклем. Говорил: куда идти, что делать.

Даже в «Отелло» именно суфлер говорил актеру: «Души!» В то время режиссеров еще не было. Собирали труппу, читали пьесу, роли раздавали, переписывали текст, потом собирались и вместе разговаривали друг за другом, выстраивали действие. А руководил всем — суфлер.

В Малом театре профессию суфлера прославил Иосиф Дарьяльский, учившийся в театральном училище вместе с Евгением Вахтанговым. Он прослужил в Малом почти полвека. И здесь до сих пор ходит выражение «Дарьяльское ущелье» — именно так называли его суфлерскую будку. Иосиф Иванович был так в себе уверен, что мог в будке и чаю попить, и побриться. У него была немыслимо роскошная шуба в пол, золотая цепь, золотой перстень и очень высокая зарплата. Говорят, текст он вкладывал прямо в ухо. А это высшая похвала суфлеру.

Сцена третья

Те же действующие лица на рабочем месте суфлера — за кулисами. Перед Ларисой Андреевой небольшой стол.

На нем зеленая лампа, мобильник с часами, экземпляр пьесы с пометками карандашом.

В филиале на Большой Ордынке нет суфлерской будки, и Лариса Венедиктовна сидит прямо за кулисами. На основной сцене ее рабочее место — крохотная будка: полтора метра на полтора, две ступеньки и кресло...

— Когда я туда залезаю, то это совершенно немыслимые гимнастические упражнения.

В будку надо вползать змейкой, разворачиваться, а потом в обратную сторону выползать. Для корпулентной женщины очень легко, сами понимаете, — иронизирует Лариса Венедиктовна.

Но когда суфлер подсказывает из будки, то зрителю его точно не слышно. Ведь она устроена таким образом, что звук направляется точно к актеру.

…Одна галочка, две, три, стрелки, скрипичный ключ — листаю суфлерский экземпляр текста. Не пьеса, а партитура какая-то! Чтобы я смогла попробовать себя в профессии суфлера, Лариса Андреева объясняет, как эту «партитуру» читать. Стрелки — переход текста — следи внимательнее! Скрипичный ключ — начинается музыкальный фрагмент — надо подсказывать громче. Галочками отмечены паузы. Чем больше — тем длиннее.

А если драматическая пауза с километр, то суфлер пишет от руки: «Очень длинная пауза». И не дай бог шепнуть актеру в этом месте! Терпи, но не подсказывай.

ДЕЙСТВИЕ ВТОРОЕ

Сцена первая

Сегодня играют «Маскарад».

На сцене в образе Шприха, во фраке, появляется заслуженный артист России Владимир Носик.

Лариса Андреева просит актера помочь мне, начинающему суфлеру.

— Главное для суфлера — дикция, грамотность и терпение, — объясняет Лариса Венедиктовна. — Говори четко, ставь ударения правильно и будь готова к тому, что актеры будут забывать текст в одних и тех же местах.

По условиям «вводной» суфлер говорит мне реплики, я их должна шепнуть так, чтобы Владимир Бенедиктович на сцене меня услышал и повторил.

— Коли посидите тут! — шепчет мне Лариса Венедиктовна. Разбираю реплику только с третьего раза. Похоже, к старой лексике привыкать придется. Шепчу эту фразу что есть мочи и слышу в ответ, что меня не только в партере, но и на бельэтаже слышно.

— Надо учитывать расстояние: вы близко, — моя наставница терпеливо объясняет. — Если бы актер стоял у той колонны — посыл был бы другой: «Мой дядя самый честных правил!» — впервые слышу, как кричат шепотом. Так вот что значит «шепот с четкой артикуляцией».

Фраза за фразой, попытка за попыткой.

— Послушай меня еще! — суфлер наклоняется к самому моему уху: «Я приду поговорить с вами» — шепчу эту фразу актеру. Владимир Бенедиктович повторяет.

— Мне ваша физиономия понравилась, — снова подаю фразу, и через считаные секунды Владимир Носик вторит со сцены.

Спасибо, Владимир Бенедиктович! Только я запуталась, кто кому помог: я актеру или актер мне.

— Ну вот, можешь же, — подбадривает меня суфлер.

А я вздыхаю, как это непросто — подсказывать. Это ж сколько недель надо к акустике зала привыкать! А ведь условия меняются: играет в этот момент музыка или нет, стоит актер близко или далеко, острый у актера слух или не очень. Как же все нюансы учесть?! И как же тонко надо чувствовать спектакль, актера? Кстати, работать под суфлера — это тоже большой талант, и далеко не все им обладают.

Есть актеры, которые делают это гениально. Например, понимают, что в этот момент уместно щелкнуть пальцами, суфлер подает реплику, а актер произносит «Ну, да!», маскируя подсказку. А есть актеры, которые не могут с суфлером работать. Стоит им забыть текст, как начинают мгновенно паниковать и просто не слышат подсказчика. Они пытаются сумбурно что-то придумать, выкручиваются сами, вспоминают то, что хоть как-то подходит под ситуацию.

…На двери табличка — «Грим уборная 222. Носик В. Б.» 30 минут до начала спектакля, но к актерам уже никто не подходит — чтобы вслед за приметой не забыли роль. Корреспондент «ВМ» в приметы не верит и решается побеспокоить.

— Ворот загнут, позвольте, я поправлю… — слышу слова костюмера.

— Шприх — сволочь, ему можно и так, — отнекивается Шприх, Владимир Носик.

— Сволочь, да, но зато франт, — стоит на своем костюмер.

— А народному артисту суфлер нужен? — спрашиваю.

— Суфлер нужен всегда. Потому что он знает то, чего ты уже не помнишь (смеется). Суфлер — это твоя опора, твое спокойствие. И даже если не приходится обращаться за помощью, когда ты знаешь, что за твоей спиной стоит подмога, это вдохновляет. Хороший подсказчик знает своих артистов, знает их слабые и сильные стороны и подает реплику всегда вовремя.

Посмотрела на собеседника через зеркало и обомлела: на меня глядит сам Адам Петрович Шприх. Выскальзываю из гримерки по-английски, тихонько прикрываю дверь в XIX век.

Сцена вторая

Место действия — закулисье.

Спецкор «ВМ» под маской помощника суфлера.

За опущенным занавесом слышны приближающиеся голоса: собираются зрители.

Помреж командует начало спектакля. Раскаты грома.

Занавес поднимается.

…В глубине сцены мечут банк и понтируют. Шприх и Арбенин холодно раскланиваются.

Я сижу за суфлером (сегодня я только наблюдатель) — артисты на расстоянии нескольких шагов. Так близко спектакль я еще не видела. Непередаваемые ощущения. Магия театра.

— Портрет хорош — оригинал-то скверен! Ну а вон тот высокий и в усах, и нарумяненный вдобавок? Конечно, житель модных лавок, — актер поворачивается к суфлеру.

Я еще вернуться в реальность не успела, а Лариса Венедиктовна уже работает, шепчет: — Любезник отставной… — ...Любезник отставной и был в чужих краях? — подхватывает актер.

— Молодец! Вот такой момент, когда выпадает только одно слово. Он повернулся, услышал и дальше продолжил, — не отрывая пальца от текста комментирует суфлер.

Софиты в лицо, жмурюсь.

А суфлер даже не замечает.

Пальцы ловят каждое слово.

Актер в шотландке промелькнул мимо нас на сцену. Маски кружатся в вальсе на маскараде.

— Костюмы на этом спектакле делал Вячеслав Зайцев, — не прекращая следить за пьесой, поясняет Лариса Венедиктовна.

Мысли героя записаны на пленку и звучат из динамиков: суфлер отклоняется на стуле — краткий отдых, и снова следить.

Заминку на сцене замечаю лишь по подсказкам суфлера.

— Так, прежде я тебе цены не знал… — шепчет Лариса Венедиктовна, но актер, хоть и стоит близко, не повторяет.

Актриса, участвующая в диалоге, как ни в чем не бывало говорит следующую реплику.

Если бы не видела, что в тексте есть еще строчка, ни за что бы не догадалась, что что-то пропущено.

— Это момент, когда актер не слышит, — поясняет суфлер.

«Антракт» — заметка карандашом. Пальцы суфлера останавливаются. Синхронно с осветителем Лариса Андреева выключает лампу.

Вторую часть спектакля смотрю из зрительного зала и не нахожу ни одной заминки в действии, не слышу ни одной подсказки суфлера. Хорошая работа профессионала не видна.

Суфлер хранит тайны спектакля и не допускает никаких разговоров об актерских ошибках, никакой неосторожной критики — в театре это запрещено.

После спектакля суфлер не выходит на сцену, ему не дарят цветов. Но часть аплодисментов, безусловно, — его.

ПРИ СВЕТЕ РАМПЫ

Примета

Если текст пьесы упал на пол, чтобы спектакль был удачным, на этих страницах нужно непременно посидеть.

Правила театрального этикета XIX века*

- Мужчина никогда не должен допускать, чтобы дама, хотя бы и незнакомая ему, сидела в ложе позади него.

- Если в спектакль отправляются в компании, то один из кавалеров должен взять билеты в кассе и избавить дам от труда предъявлять свои входные билеты.

- Аплодисменты требуют некоторой сдержанности. Дама, во всяком случае, должна аплодировать только слегка, для виду.

- Если вы чистите апельсин или берете конфеты, то предложите их особам, сидящим в вашей ложе, даже если вы и незнакомы с ними.

- В театрах и цирке никогда не вызывайте актрису только потому, что она хороша собой и нравится вам своей наружностью.

Также не вызывайте и актера только на том основании, что он лично с вами знаком. Нужно ценить искусство независимо от личности и любить искусство для искусства.

*Из книги «Правила светской жизни и этикета. Хороший тон». Санкт-Петербург, 1889

ОБ АВТОРЕ

Марина Гладкова – специальный корреспондент, лауреат Премии мэра Москвы за цикл публикаций о людях необычных профессий.

В современных театрах почти не осталось суфлёрских будок и их хозяев...

ПОДСКАЗКА ИЗ ПРОШЛОГО

В современных театрах почти не осталось суфлёрских будок и их хозяев

Театр – такое же производство. Здесь также случаются аварийные ситуации: выстрел на сцене не совпадает с хлопком за кулисами, каблук у актрисы между половицами сцены застрянет, декорации упадут, музыка начнёт играть не в том месте... Но больше всего театральных случаев, зачастую анекдотичных, связано с суфлёрами. Это одна из самых старых театральных профессий. В наши дни она стала раритетной.

Народный артист России Виталий Коняев служит в Малом театре почти полвека.
– В старой России без суфлёра не обходился ни один театр. Я застал в Малом театре актёров и актрис, которые в начале XX века служили ещё в театре Корша. Они рассказывали, что много было переводных пьес – Шекспир, Шиллер, а это кипа страниц, которые надо осилить. При том, что по заведённому правилу премьеры у них были каждую пятницу. Никакому уму не под силу вызубрить столько. Выручал суфлёр.


Иосиф Иванович Дарьяльский

Прославил профессию суфлёра, по словам Виталия Коняева, Иосиф Дарьяльский, учившийся вместе с Евгением Вахтанговым в театральном училище. Он прослужил в Малом почти полвека, и его суфлёрскую будку в театре называли «дарьяльское ущелье». Иосиф Иванович был настолько уверен в себе, что мог в будке и чаю попить, и побриться.

Сегодня в театральной Москве суфлёры остались только в МХТ им.Чехова, Большом и Малом. В Малом таких подсказчиков трое, они ведут около двадцати спектаклей, и все пришли к профессии разными путями. Например, Лариса Меркулова когда-то играла в Народном театре ЗИЛа. А в Малом служит уже лет пятнадцать, работает в спектаклях с Элиной Быстрицкой, а это доказательство высшего профессионализма. Кстати, у суфлёров есть разряды: чем разряд выше – тем зарплата больше. Но с актёрскими гонорарами её всё равно не сравнить, и держатся суфлёры на своей работе только из чистой любви к искусству.

Как, например, Лариса Андреева. Когда-то она работала в Курганском театре драмы, получила там звание народной артистки, её последняя большая роль – Екатерина II.
– На склоне лет я вышла замуж за человека, который живёт в Москве. Пришла в Малый театр, поскольку ничего другого делать не могу, – рассказывает Андреева. – Но труппа тут большая, а возрастных актрис, которые ждут роли, много. И мне предложили стать суфлёром. Чтобы стать хорошим суфлёром, как выяснилось, нужны три составляющие. Первая – хорошая дикция, ведь надо прошептать, чтобы тебя услышали на другом конце сцены. Во-вторых, грамотность: суфлёр должен не только подсказать, но и поправить актёра на репетиции, если тот неверно произнесёт слово или поставит ударение. В-третьих, терпение: бывает, что актёр постоянно забывает одну и ту же реплику. Я слышала истории, как в других театрах актёры несут отсебятину. Особенно на пьесах современных авторов. Здесь это не допускается. Бывают, конечно, оговорки, помню, актёр должен был сказать: «Будем ходить по дворам и петь». А сказал: «Будем ходить по дровам и петь». И сам глаза вытаращил, поняв, что не то сказал. Всем стало весело.

Кажется, что сложного в работе суфлёра? Сиди себе, листай странички пьесы, да не зевай.
– Это поверхностное впечатление, – говорит Лариса Андреева. – Есть спектакли, где я просто мокрая сижу от напряжения. Например, артисты нервничают, ходят как-то не так на сцене, мы тоже нервничать начинаем.


К работе над спектаклем суфлёр приступает с самых первых репетиций, когда актёры сидят в так называемых выгородках, где декорации условны, вместо них – стулья и скамьи. Но основная работа начинается, когда актёры опускают тетрадочки с ролью. И тогда только суфлёр остаётся со своим экземпляром пьесы, где одна галочка означает паузу, три – длинную паузу.

– Если он молчит около этой галочки, значит, всё в порядке. А если молчит, где нет галочки, значит, забыл. И немедленно, немедленно надо подсказать! – продолжает Лариса Андреева. – У каждого суфлёра – свои знаки, своя партитура, я бы так сказала. Вот по ней мы и ориентируемся.



Ирина Варламова на репетиции. Фото Михаила Филатова.

Ещё один суфлёр Малого Ирина Варламова когда-то работала в пресс-центре совсем далёкой от театра организации – Минмонтажспецстрое. Когда его расформировали, она пришла в Малый, за кулисами которого выросла, – мама Ирины работала здесь художником по костюмам. Без театра себя не мыслит, несмотря на то, что зарплата маленькая. Условия работы тоже не из лёгких: на основной сцене будка полтора метра на полтора, в филиале на Большой Ордынке суфлёры вообще сидят за кулисами, спина к спине со звукорежиссёром, тут же актёры готовятся к выходу. А однажды на гастролях ей пришлось сидеть прямо на сцене – в «Вишнёвом саде» срочно вводилась новая актриса, которая не знала роли, и Ирину посадили под дерево, накинув на неё сеточку. В зрительном зале этот непонятный холмик под вишней восприняли как само собой разумеющееся. А ответ на главный вопрос, который всегда задают суфлёрам: «Почему их не слышно в зрительном зале», очень простой – суфлёры подсказывают особым, так называемым активным шёпотом с чёткой артикуляцией. Иногда Ирине Варламовой и вовсе жестов достаточно, чтобы актёр вспомнил текст.

Сокращать суфлёров начали, когда премьеры перестали печь как блины и репетиционный период увеличился. Я позвонила в старейший российский театр – Ярославский имени Волкова. «Уже около двадцати лет у нас нет суфлёра», – сказали там. А вот в пресс-службе Большого заметили, что оперный театр без суфлёра невозможен: если певец забудет рифмованный текст и запоёт отсебятину, это сразу сломает спектакль. Когда Олег Табаков возглавил МХТ им. Чехова, он поначалу хотел сократить суфлёров. Но потом передумал: премьер много, актёров в возрасте – тоже, а молодые заняты 24 часа в сутки в кино и на телевидении, роли им учить некогда. А бывает срочная замена: какой-нибудь актёр выбывает из состава, дублёра нет, нужно быстро ввести нового человека в роль. Тогда суфлёр просто незаменим.

«Гудок», 18 января 2011 года
Автор: Людмила Петрова
Фото: Михаил Филатов

Малый театр всегда славился своими традициями. Многие из них были заложены ещe основателями старейшей московской труппы более 250 лет назад. Одна такая традиция — обязательное участие суфлeра в каждом спектакле.

СУФЛEР — ЭТО ЧЕЛОВЕК. ТОТ, КТО ИЗ-ПОД СЦЕНЫ ПОМОГАЕТ АКТEРАМ

Малый театр всегда славился своими традициями. Многие из них были заложены ещe основателями старейшей московской труппы более 250 лет назад. Одна такая традиция — обязательное участие суфлeра в каждом спектакле. Театров, где ещe сохранились суфлeрские будки, в Москве, например, осталось всего 3: МХТ имени Чехова, Большой и Малый. Репортаж Алексея Зотова.

Без капли самоиронии в суфлeрской будке делать нечего. Пять лет Лариса Андреева служит под сценой Малого театра. А ведь всю жизнь — в одном из провинциальных театров играла только главные роли. Но именно это и помогает ей подсказывать нужное слово в нужном месте. Специальным, суфлeрским шeпотом.
Лариса Андреева, суфлeр Малого театра: «Суфлера называли ещe шептальщиком, подсказывателем, как хотите называйте... Он ещe должен быть замечательным артистом! Потому что он за всех актeров ещe и играл! Он ведь показывал!»
Театральную сцену даже столетней давности невозможно себе и представить без суфлeрской будки, похожей на большую ракушку. Зрители, конечно, догадывались, что здесь идeт отдельное представление театра одного актeра. Но никогда не видели и не слышали этот спектакль для служебного пользования.
Все ракушки с театральных сцен давно убрали. Суфлeры остро были нужны, когда спектакли готовили за одну-две недели и актeры просто не успевали запомнить роль. Сегодня — репетируют месяцами. Но многим просто легче дышать, когда рядом знакомый голос.
Борис Клюев, народный артист России: «Суфле» — от французского слова «дунуть»... Вот это умение подать одно слово! Одно слово! И всe. И ты сразу всe вспоминаешь!»
Она чем-то похожа на ангела-хранителя за плечом поющей актрисы. Оперный суфлeр Людмила подсказывает не только слова либретто, но даже ноты. Вот только шептуньей еe никак не назовeшь.
Людмила Леванто, суфлeр Театра оперы и балета: «Произносить тихо — бессмысленно, так как артист на сцене тебя не услышит. Произнося громко, оборотная сторона медали — суфлeра слышно в зале. К сожалению, это так».
Когда этот занавес с Чайкой закрывается перед спектаклем, Наталья — уже хозяйка сцены. Здесь и ружьe стреляет и тень отца Гамлета появляется только по еe сигналу.
Наталья Кольцова, помощник режиссeра МХТ им. А. П. Чехова: «Вам принца Гамлета? Вот он как раз! И я выключаю тумблер. И по моему сигналу поднимается полиэтилен, опускаются вот эти верeвки с банками».
Еe подсказки сегодня нужны не актeрам, а десяткам осветителей, звукорежессeров и установщиков декораций. Но, нет-нет, да и вырвется из-за кулисы запоздавшее слово.
Марина Голуб, заслуженная артистка России: «Она иногда... Там замираешь... Я говорю: «Наташа, не подсказывай!» Это я просто паузу сделала! Она: «Я уже подумала, ты что-то забыла!» Всегда на чеку, всегда готова! Это как наши родственники ближайшие, которые говорят: «Ребята! Не волнуйтесь! Мы здесь!»
А когда стихают шекспировские страсти на одной сцене и гаснут огни на другой, детям Подземелья и Закулисья, оказывается, так мало нужно для счастья...
Лариса Андреева, суфлeр Малого театра: «И когда говорят «Спасибо!» после спектакля, то, значит, я здесь не зря! И я считаю, что часть аплодисментов — всe-таки это моя часть».

Первый канал, 23 мая 2008