Новости

ПОДСКАЗКА ИЗ ПРОШЛОГО

В современных театрах почти не осталось суфлёрских будок и их хозяев

Театр – такое же производство. Здесь также случаются аварийные ситуации: выстрел на сцене не совпадает с хлопком за кулисами, каблук у актрисы между половицами сцены застрянет, декорации упадут, музыка начнёт играть не в том месте... Но больше всего театральных случаев, зачастую анекдотичных, связано с суфлёрами. Это одна из самых старых театральных профессий. В наши дни она стала раритетной.

Народный артист России Виталий Коняев служит в Малом театре почти полвека.
– В старой России без суфлёра не обходился ни один театр. Я застал в Малом театре актёров и актрис, которые в начале XX века служили ещё в театре Корша. Они рассказывали, что много было переводных пьес – Шекспир, Шиллер, а это кипа страниц, которые надо осилить. При том, что по заведённому правилу премьеры у них были каждую пятницу. Никакому уму не под силу вызубрить столько. Выручал суфлёр.


Иосиф Иванович Дарьяльский

Прославил профессию суфлёра, по словам Виталия Коняева, Иосиф Дарьяльский, учившийся вместе с Евгением Вахтанговым в театральном училище. Он прослужил в Малом почти полвека, и его суфлёрскую будку в театре называли «дарьяльское ущелье». Иосиф Иванович был настолько уверен в себе, что мог в будке и чаю попить, и побриться.

Сегодня в театральной Москве суфлёры остались только в МХТ им.Чехова, Большом и Малом. В Малом таких подсказчиков трое, они ведут около двадцати спектаклей, и все пришли к профессии разными путями. Например, Лариса Меркулова когда-то играла в Народном театре ЗИЛа. А в Малом служит уже лет пятнадцать, работает в спектаклях с Элиной Быстрицкой, а это доказательство высшего профессионализма. Кстати, у суфлёров есть разряды: чем разряд выше – тем зарплата больше. Но с актёрскими гонорарами её всё равно не сравнить, и держатся суфлёры на своей работе только из чистой любви к искусству.

Как, например, Лариса Андреева. Когда-то она работала в Курганском театре драмы, получила там звание народной артистки, её последняя большая роль – Екатерина II.
– На склоне лет я вышла замуж за человека, который живёт в Москве. Пришла в Малый театр, поскольку ничего другого делать не могу, – рассказывает Андреева. – Но труппа тут большая, а возрастных актрис, которые ждут роли, много. И мне предложили стать суфлёром. Чтобы стать хорошим суфлёром, как выяснилось, нужны три составляющие. Первая – хорошая дикция, ведь надо прошептать, чтобы тебя услышали на другом конце сцены. Во-вторых, грамотность: суфлёр должен не только подсказать, но и поправить актёра на репетиции, если тот неверно произнесёт слово или поставит ударение. В-третьих, терпение: бывает, что актёр постоянно забывает одну и ту же реплику. Я слышала истории, как в других театрах актёры несут отсебятину. Особенно на пьесах современных авторов. Здесь это не допускается. Бывают, конечно, оговорки, помню, актёр должен был сказать: «Будем ходить по дворам и петь». А сказал: «Будем ходить по дровам и петь». И сам глаза вытаращил, поняв, что не то сказал. Всем стало весело.

Кажется, что сложного в работе суфлёра? Сиди себе, листай странички пьесы, да не зевай.
– Это поверхностное впечатление, – говорит Лариса Андреева. – Есть спектакли, где я просто мокрая сижу от напряжения. Например, артисты нервничают, ходят как-то не так на сцене, мы тоже нервничать начинаем.


К работе над спектаклем суфлёр приступает с самых первых репетиций, когда актёры сидят в так называемых выгородках, где декорации условны, вместо них – стулья и скамьи. Но основная работа начинается, когда актёры опускают тетрадочки с ролью. И тогда только суфлёр остаётся со своим экземпляром пьесы, где одна галочка означает паузу, три – длинную паузу.

– Если он молчит около этой галочки, значит, всё в порядке. А если молчит, где нет галочки, значит, забыл. И немедленно, немедленно надо подсказать! – продолжает Лариса Андреева. – У каждого суфлёра – свои знаки, своя партитура, я бы так сказала. Вот по ней мы и ориентируемся.



Ирина Варламова на репетиции. Фото Михаила Филатова.

Ещё один суфлёр Малого Ирина Варламова когда-то работала в пресс-центре совсем далёкой от театра организации – Минмонтажспецстрое. Когда его расформировали, она пришла в Малый, за кулисами которого выросла, – мама Ирины работала здесь художником по костюмам. Без театра себя не мыслит, несмотря на то, что зарплата маленькая. Условия работы тоже не из лёгких: на основной сцене будка полтора метра на полтора, в филиале на Большой Ордынке суфлёры вообще сидят за кулисами, спина к спине со звукорежиссёром, тут же актёры готовятся к выходу. А однажды на гастролях ей пришлось сидеть прямо на сцене – в «Вишнёвом саде» срочно вводилась новая актриса, которая не знала роли, и Ирину посадили под дерево, накинув на неё сеточку. В зрительном зале этот непонятный холмик под вишней восприняли как само собой разумеющееся. А ответ на главный вопрос, который всегда задают суфлёрам: «Почему их не слышно в зрительном зале», очень простой – суфлёры подсказывают особым, так называемым активным шёпотом с чёткой артикуляцией. Иногда Ирине Варламовой и вовсе жестов достаточно, чтобы актёр вспомнил текст.

Сокращать суфлёров начали, когда премьеры перестали печь как блины и репетиционный период увеличился. Я позвонила в старейший российский театр – Ярославский имени Волкова. «Уже около двадцати лет у нас нет суфлёра», – сказали там. А вот в пресс-службе Большого заметили, что оперный театр без суфлёра невозможен: если певец забудет рифмованный текст и запоёт отсебятину, это сразу сломает спектакль. Когда Олег Табаков возглавил МХТ им. Чехова, он поначалу хотел сократить суфлёров. Но потом передумал: премьер много, актёров в возрасте – тоже, а молодые заняты 24 часа в сутки в кино и на телевидении, роли им учить некогда. А бывает срочная замена: какой-нибудь актёр выбывает из состава, дублёра нет, нужно быстро ввести нового человека в роль. Тогда суфлёр просто незаменим.

«Гудок», 18 января 2011 года
Автор: Людмила Петрова
Фото: Михаил Филатов